Отдав письмо, Элен Чартерис сняла с себя ответственность за дальнейшее и переложила ее на Бэрриджа. Теперь доктор должен был передать письмо в полицию, однако такой шаг неизбежно привел бы к аресту Патрика Карлайла. Перед Бэрриджем со всей остротой встал вопрос: не покрывает ли он убийцу? Его мысли вернулись к Луизе Олбени. Что же произошло в действительности: она ввела в заблуждение Гловера, бросив фразу о леди Камилле, только чтобы не раскрывать преждевременно подлинной причины, приведшей ее в тот вечер в дом Карлайлов, или Гловер обманул полицию? Что же собиралась сказать Луиза на самом деле? Приглашенных связывало лишь одно событие: все они присутствовали при гибели Роджера Карлайла. Бэрридж больше не сомневался, что речь должна была идти о смерти Роджера; тогда становилось понятным присутствие Альберта Ли и его собственное, ведь Патрик и его пригласил по просьбе Луизы. То, что Патрик и сам хотел, чтобы он приехал, — уже другое дело. Бэрридж представил, как должна была разыграться сцена. Вот все, обязательно все без исключения, собрались в гостиной. Сидят и ждут. Смотрят на Луизу. Она, пожалуй, встает и становится так, чтобы видеть всех и чтобы ее все хорошо видели, — она же обожает театральные эффекты. И… Бэрридж остановился. Что-то не ладилось. В этой сцене он представлял Луизу обязательно в роскошном вечернем платье — она же будет в центре внимания, — однако он прекрасно помнил, что Луиза была одета в обыкновенный темно-серый костюм.

«А не делаю ли я из мухи слона?» — одернул он себя. Однако учитывая характер Луизы и ее враждебное отношение к леди Камилле… В доме врага надо быть на высоте, вряд ли Луиза пренебрегла такой существенной для нее деталью, как вечернее платье. Но тогда получается, что, выезжая из дома в среду утром, она еще не предполагала, что в четверг ром окажется у Карлайлов. К Гловеру она приехала в час, а Патрику позвонила в три — за эти два часа она что-то узнала, причем не выходя из дома. Горничная Гловера чего-то боялась… Что если она слышала из разговора Луизы с Ли нечто, сильно ее напугавшее? Иначе почему она старалась умолчать о телефонной книге, открытой на букве «Л»?

У Бэрриджа была прекрасная память — из рассказа инспектора Мортона он помнил, что горничную Гловера зовут Марта Во. Дело было за малым: оставалось явиться в дом Гловера в его отсутствие и заставить Марту Во сказать то, чего она не сказала полиции, то, что она слышала из разговора Луизы с Альбертом Ли. Бэрридж внутренне усмехнулся — сущий пустяк, да и только, однако он зашел уже слишком далеко, чтобы отступать.

Он набрал номер телефона Гловера, чтобы выяснить, дома ли тот. Ему повезло: Гловер отсутствовал. Женский голос сообщил, что мистер Гловер будет вечером. Бэрридж посмотрел на часы — пятнадцать минут третьего, а езды до дома Гловера около двух часов. Он вышел на улицу и остановил такси.

Доктор быстро отыскал нужный дом, толкнул незапертую калитку, прошел через большой, запущенный сад и, не найдя звонка, постучал. Дверь открыла женщина лет тридцати. Мельком подумав о том, что его собственные действия носят не совсем законный характер, Бэрридж, спросив для проверки, дома ли мистер Гловер, и получив отрицательный ответ, сказал: — Мне нужна Марта Во.

— Это я, сэр. Что вам угодно?

— Мисс Во, — строго произнес Бэрридж, — в деле об отравлении вашего хозяина и его невесты нам надо уточнить некоторые детали.

Марта Во изменилась в лице.

— Так вы из полиции…

Бэрридж промолчал, воспользовавшись тем, что фраза звучала скорее утвердительно, чем вопросительно. Горничная пригласила его пройти в дом, но доктор отказался.

— Не стоит, у меня к вам всего несколько вопросов. Чем занималась мисс Олбени после того, как приехала?

— Вместе с мистером Гловером она пошла в сад. Погода была хорошая, и они пробыли там часа два. Потом мисс Олбени позвонила, я уже говорила.

— Да-да, — кивнул Бэрридж. — Она позвонила сразу, как вошла в дом?

— Почти сразу. Через несколько минут.

«Что же получается? Она спокойно погуляла с Гловером, а затем вдруг позвонила Патрику?»

— Что было после того, как она позвонила?

— Потом мисс Олбени и мистер Гловер пообедали, и до вечера я их не видела. Вечером мисс Олбени хотела уехать, но что-то случилось с машиной и она осталась.

— А в четверг?

— В четверг… они встали очень поздно, часов в одиннадцать. То есть это мистер Гловер спал до одиннадцати, а мисс Олбени вышла из спальни раньше: около десяти я видела ее в зеркальной комнате.

— В какой комнате?

— В зеркальной, сэр. Так называется помещение за столовой, там раздвижные двери во всю стену. Они обычно открыты и получается, будто там всего три сплошь покрытые зеркалами стены.

— Что она там делала?

— Ничего, сэр, просто стояла, вот так…

Марта Во, в меру своих способностей, изображая позу Луизы, привстала на носки, чтобы придать себе больше важности, откинула назад голову и вытянула вперед правую руку. Бэрридж внимательно оглядел ее, стараясь по этой смахивающей на карикатуру фигуре представить, как выглядела Луиза.

— Может, она просто смотрелась в зеркало? — спросил он с сомнением.

— Мисс Олбени была так занята, что даже не заметила меня, когда я проходила мимо. Она смотрела на свое изображение в зеркалах и делала шаг то вперед, то назад. Левой рукой она держала полу халата, а правой делала так. — Марта Во нелепо взмахнула рукой, пытаясь скопировать жест Луизы.

«Вечернее платье», — подумал Бэрридж. — «Вечернее платье…»

— Я пошла в столовую,— продолжила мисс Во, — а она там вроде бы еще долго оставалась, до самого завтрака. После завтрака мистер Гловер в гараже чинил ее машину. Он сказал, что починит сам, так как поломка пустяковая, но возился очень долго, с перерывами до самого обеда, до четырех. Обычно он обедал раньше, а тут из-за машины задержался.

— Кто-нибудь сюда звонил? — спросил Бэрридж; чувствуя шаткость своего положения, он торопился.

— Да, сэр. Около двух часов мисс Олбени звонил мужчина, но она не подошла. Еще мистеру Гловеру снова звонил мистер Уайлдрейк, но это было вечером, когда он уже уехал вместе с мисс Олбени.

— Почему «снова»? Он звонил сюда раньше?

— Звонил, утром в среду. Мистер Гловер еще спал, и он сказал, что будить его не надо. Попросил передать, чтобы мистер Гловер позвонил ему в три часа. Я передала, но мистер Гловер, наверно, забыл, так как мистер Уайлдрейк в четверг спрашивал, выполнила ли я его поручение.

«Она наболтала много, но есть ли во всем этом что-нибудь существенное? Потом подумаю».

Для следующего вопроса, ради которого он, собственно говоря, сюда и приехал, Бэрридж постарался придать себе максимально строгий вид.

— Мисс Во, вы забыли упомянуть о разговоре Луизы Олбени с человеком, чей номер она искала в телефонной книге. И вы кое-что слышали из этого разговора. Чтобы вам было легче вспомнить, я назову его имя: Альберт Ли.

Вздрогнув, Марта Во молчала, упрямо сжав тонкие, блеклые губы.

— Мисс Во, вы подумали о том, что своим молчанием покрываете преступника? И о том, что несете за это ответственность?

— Сэр, поверьте, я давно хотела сказать, но мне страшно! Мисс Олбени знала, и ее убили… Хорошо, я скажу, только умоляю вас, сэр: сделайте так, чтобы меня не упоминали. Будто вы не от меня это узнали, а от кого-то другого. Значит, было так: когда она звонила из кабинета, я вытирала пыль в гостиной, и на столике, где стоял параллельный аппарат, тоже. Трубка была чем-то запачкана, я подняла ее, чтобы обтереть, и отчетливо услышала голос мисс Олбени. Сэр, она сказала: «Мистер Ли, я знаю, кто убил Роджера».

Распрощавшись с мисс Во, Бэрридж вернулся в ожидавшее его за углом такси.

Итак, Альберт Ли лгал. Луиза сказала ему, зачем приглашает к Карлайлам, из чего следовало, что его самого она не считала убийцей. Однако что, если она, узнав нечто, ошиблась в выводах? Притом было ли ей известно, что Ли действовал заодно с человеком, называвшимся Гарольдом Уиллисом? Если убийца — он, то Луиза погубила себя именно разговором с Ли. А если не Ли и не он? Третьим в горах был Патрик Карлайл.