– Ты у меня совсем взрослый. Давай это будет твоей работой на эту неделю? – я отпустила сына и улыбнулась, сидя перед ним на корточках – Ты будешь обнимать их всех и… и постарайся улыбаться.

– Всех!? И даже дядю Мишу? От него всегда воняет! – недовольно уточнил мальчик.

– И дядю Мишу тоже! Иногда… Ну как, сделаешь это для меня? – спросила я.

Ваня вздохнул очень печально, но позже решительно свел брови. Точно также как это всегда делал Кирилл. Сын снова сильнее сжал в кулаке игрушку и решительно кивнул. Мои виски снова наполнил приступ резкой головной боли, от чего я едва не закричала вслух.

– Аргрхр! – оскаленная пасть зомби рванулась к моему горлу.

Широкое лицо лысого мужчины покрывала сухая, грубая кожа. Словно древний пергамент, она застыла жуткой маской, сковывая мимику трупа. Кожа лопнула на правой щеке, обнажая черную прогнившую до костей плоть и два засаленных лоскута болтались в такт движениям мертвеца. Почти все волосы на его голове выпали, оставив лишь несколько куцых прядей на висках и макушке. Челюсти с, неправдоподобно, хорошо сохранившимися зубами с быстротой кобры метнулись ко мне. Я выставил ладони перед собой, но они были слишком скользкими и легко пропустили перекошенное лицо мимо себя. Они были слишком мокрыми… мокрыми от крови!

Почти до самых локтей мои руки покрывали темно-красные «перчатки» из густой и липкой крови. Я резко отклонил голову назад в последней попытке увернуться от гниющего людоеда и… Нет, чтоб тебя, нет! Да чего ты такой быстрый? И в тот момент, когда я осознал, что не успеваю уклониться, оскаленная пасть сомкнулась на моем горле, разрывая гортань, лишая возможности кричать. Непроглядная тьма поглотила меня… и тут я проснулся.

Дышать было тяжело, словно после много километрового кросса. Я поднял дрожащие руки и ощупал ими горло. Шея не болела и вообще не была никак повреждена. Я унял дрожь в руках и на всякий случай посмотрел на них. До конца, не придя в себя после ночного кошмара, я все еще ожидал увидеть на ладонях кровь. Но крови не было, как не было и жуткого мертвеца, который напал меня. Так выходит, что и вчерашний инцидент с Наташей и бешеным трупом мужика после ДТП тоже просто дурацкий сон.

– Уф! – я облегченно выдохнул.

Но что-то было не так. Еще до конца не понимая, что именно кажется мне странным, я осмотрелся. Дыхание постепенно восстанавливалось. Я все также сидел на кресле в приемном отделении, только кто-то заботливо укрыл меня медицинским халатом.

За окном вовсю хозяйничало солнечное утро. Я потянулся, разминая, затекшие после сна в неудобном положении, руки и ноги. В комнате никого не было. Я посмотрел на часы – половина девятого. Пересменка должна идти полным ходом, однако в приемном отделении не было ни души. За почти пять лет моей работы в этой больнице такого не было ни разу, да и случиться просто не могло. Моя стройная теория насчет кошмарного сна рушилась, не выдерживая проверку действительностью.

Так выходит это был не сон. Я на самом деле вчера убил скальпелем мужчину после ДТП. Хотя почему убил? К тому времени он уже больше пяти минут как был мертв. Все еще до конца, не веря в случившееся я встал и выглянул в коридор. И здесь никого! Вообще вокруг было непривычно тихо, как будто все в больнице вымерли. Вымерли… В свете вчерашних событий, это выражение приобретало какой-то особенно зловещий смысл.

Ладно, на время предположим, что из-за случившегося вчера весь персонал вывели из больницы и где-то собрали… и во всей этой суматохе про меня просто забыли. Но пациенты то должны были остаться в палатах. Пациенты… Наташка! Надо узнать в каком она состоянии.

У нас в больнице нет специальных отделений для жертв каннибалов, так что уверен, что мою подругу положили в хирургию. Пройдя до конца по коридору, я вышел на лестницу и перепрыгивая через ступеньки быстро вбежал на третий этаж. Двери, ведущие с лестничной площадки, были распахнуты. На пластиковой табличке над входом значилось – «Хирургическое отделение». Я прошел к столу дежурной сестры – здесь тоже никого. Из нескольких палат доносились тихие стоны. Я заглянул в верхний ящик стола. Ага – а вот и журнал пациентов. Так, так-так… А вот и она. Померанцева А.В., теперь обитает в девятой палате.

Около входа в палату я остановился и прислушался еще раз. Из-за двери раздавались тихие стоны. Но они не шли ни в какое сравнение с рычанием, доносившимся из самой дальней палаты. Я решил сначала проведать Наташу и осторожно толкнул дверь с табличкой номер девять. Сопровождаемый скрипом плохо смазанных петель, я медленно вошел внутрь. Обычная комната, с одиночными койками для четверых, стены и пол выкрашены в белый, на полу старая кафельная плитка темно-коричневого цвета. Напротив двери в стене было окно. Белая краска на его деревянной раме давно облупилась, обнажая отсыревшее от сырости темное дерево. Через мутное от пыли стекло в комнату лился солнечный свет. Справа, от меня снова донесся тихий стон. Я вздрогнул и повернулся к источнику звука.

На кушетке, на спине лежала Наташка. Ее глаза были закрыты, рот застыл в форме буквы «о». Сквозь потрескавшиеся губы и вырывался этот полу-вздох, полу-стон. Женщина на кушетке как будто была черно-белой копией Наташи. Кожа поблекла и посерела, а под веками пролегли такие тени, что, казалось, глаза провалились внутрь черепа. Поврежденная рука была плотно забинтована, а к здоровой тянулась трубка капельницы.

– Ах ты тварь! – раздался с улицы надсадный мужской голос.

В унисон крику загрохотала автоматная очередь. Любой, кто хоть раз смотрел боевик, узнает звуки выстрелов. Однако в жизни они оказались во стократ громче и били по барабанным перепонкам подобно грому в грозу. Я подошел к окну. Слева от него над тумбочкой на стене висело видавшее виды зеркало

Я оперся руками на подоконник и выглянул в окно. На улице стоял совсем юный парень в полицейской форме. Перед ним метрах в трех лежал на спине мужчина в строгом костюме серого цвета. Его тело было наискосок рассечено отверстиями, оставленными пулями из автомата. Однако труп не обратил ни малейшего внимания на полученные раны и словно ни в чем не бывало начал медленно подниматься.

– Бум! – позади меня раздался негромкий, но отчетливый звук падения тела на пол.

Сначала я подумал, что нужно без резких движений повернуться по направлению к звуку. Но потом быстро себе представил, словно взглянул на себя со стороны. Я стою в комнате спиной к возможно очень опасному существу. Прямо как в каком-нибудь тупом фильме, в котором главные герои по какой-то причине никогда в своей жизни не видели ни одного ужастика и от того не знают, что сейчас произойдет.

Эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове, после чего я резко обернулся почти на сто восемьдесят градусов. Да уж – тянуть с разворотом точно не стоило! То, что еще вчера было Наташей, теперь свалилось с кушетки на пол. По облупившейся напольной плитке медленно перебирая руками, ко мне ползла тварь с посеревшей кожей и мутными глазами. Трубка капельницы натянулась и металлическая стойка на которой крепилось лекарство для Наташи, с грохотом повалилось на пол. Я рефлекторно отшатнулся назад.

– Ай! – от резкой боли мир вокруг вспыхнул яркой вспышкой света.

Я со всей силы врезался спиной на стену, разбив затылком висевшее на ней зеркало. Стекло покрылось сетью трещин, мелкие осколки посыпались на пол. Я потер ушибленный затылок. Опустив руку, я уставился на пятна крови, оставшиеся на моей ладони.

– Аргрхыр! – рычание зомби раздалось вновь и вывело меня из ступора.

Я опустил глаза вниз – оживший труп Наташи был уже, в каком-то метре от меня. Она протянула ко мне правую руку. Скрюченные пальцы только слегка скользнули по штанине хиркостюма, схватив пустоту. Вот черт! Я отдернул ногу, но кровожадная тварь уже подтягивала себя руками еще ближе ко мне. Стойка капельницы с металлическим скрежетом волочилась за ней по кафельной плитке на полу.