Сзади кто-то кричал, но звуки едва пробивались в мою голову, словно через ватное одеяло. Я прислушался, но так и не смог разобрать ни слова. Чьи-то руки обхватили меня за плечи меня и отстранили от кузова автомобиля.

Я оперся спиной на внешний борт кузова автомобиля, но к горлу тут же подступила тошнота. Жуткий спазм согнул меня пополам и следующие несколько секунд мой обед извергался из желудка прямо на асфальт. «Одеяло» зажимающее уши понемногу ослабляло свою хватку и звуки вернулись в мое сознание. Я выпрямился, отдышался и вытер рот рукавом хиркостюма.

Санитары на кушетке увозили окровавленную Наташу в распахнутые двери больницы. Слева подошел долговязый водитель нашей машины скорой помощи и протянул мне пачку, предлагая взять сигарету. Я помотал головой. Меня похоже сейчас и так опять стошнит, а если еще и попытаюсь закурить… точно снова наизнанку вывернет. Костя несколько раз чиркнул дешевой зажигалкой и наконец задумчиво закурил. В ноздри ударил запах никотина. Раньше мне нравился сигаретный дым и даже немного успокаивал, но сейчас меня как будто водой из ведра окатили. Какого черта происходит!? Когда все вокруг успело окончательно свихнуться?

– Надя из приемного, ментов вызвала, – тихо сказал Костя.

Невидимая вода из ведра окатила меня второй леденящей волной. Вот черт! А ведь точно, для остальных это выглядело не только как спасение Наташи. Для них, пусть и для защиты, я искромсал человека скальпелем. Ударил… дважды… и убил! Но я ведь точно знаю, что пару минут назад этот лысый мужик сначала умер у меня на глазах, а потом как ни в чем не бывало вернулся с того света обезумевшим каннибалом. Нет-нет, Наташа может все подтвердить… она тоже видела… видела все как было на самом деле! Ну да, точно! Она точно поможет мне… я надеюсь.

Я тяжело вздохнул и обреченно спрятал лицо в ладонях. Все мои попытки успокоиться успехом не увенчались. Лицо горело огнем, а руки продолжала бить крупная дрожь. Я отнял руки от лица и лишний раз убедился как их колотит… Да как тут вообще можно успокоиться?

Ближайший отдел полиции находится всего в трех километрах от нашей больницы. Так что уже совсем скоро за мной приедут менты. Нет, уверен, они, конечно, может даже выслушают меня. Однако почему-то я практически не сомневаюсь, что уже завтра перееду на временное жительство в комнату с решетками на окнах. Я осознал это так отчетливо, как и то, что еще час назад мир был абсолютно нормальным. Временами серым и безрадостным, но все-таки нормальным. На грани слышимости от дороги донеслись первые звуки полицейской сирены.

Вот и все. Я почувствовал себя воздушным шаром из которого выпустили весь воздух. Меня накрыло волной апатии и тело сковало безразличием ко всему. Я просто стоял, прислонившись спиной к холодному борту «Газели» и смотрел на дорогу. Наверное можно было бы сбежать… но сил просто не осталось. Может все-таки стоило взять сигарету?

Вой сирен быстро приближался. И наконец, мигая проблесковыми маячками, справа показались два полицейских «Уазика». Они неслись на большой скорости в сторону больницы, а из динамиков на крышах надрывалась сирена. Ну конечно, нечасто наверное встречаются такие горе-убийцы, которые мочат людей среди бела дня, на глазах у половины больницы да еще и в пяти минутах от отдела полиции! Машины приблизились к съезду на парковку перед приемным отделением… и-и-ии… ничего. Гудя сиренами, «уазики», не снижая скорости, промчались мимо больницы в сторону окраины города. Странно. Там их не ждало ничего кроме частного сектора и Клещихинского кладбища. Я ничего не понимаю. Куда их понесло – я же здесь?!

– Что это было? – спросил Костя, поворачиваясь ко мне.

Я недоуменно пожал плечами – хотел бы я и сам знать! Нервное потрясение забрало последние силы и на меня навалилась усталость. В этот момент весь безумный калейдоскоп недавних событий, словно клещами сдавил мой череп. Вместо ответа я, молча, помотал головой, а затем оттолкнулся от машины и пошел к зданию больницы.

– Если они все-таки приедут за мной, передай, что я жду их в приемной, – бросил я через плечо бесцветным голосом, обращаясь к Косте.

В этот момент к входу подъехали еще две машины скорой помощи. Из первой аккуратно вывели мужчину и женщину, на руках и плечах которых отчетливо были видны следы укусов. Из второй машины следом за ними, самостоятельно вышел мужчина. На его спине, чуть пониже шеи также была рваная рана, словно кто-то пытался заживо содрать с него кожу. Мои коллеги быстро провели всех троих мимо меня и скрылись за дверями. Если на них напала такая же ожившая тварь, как наш мертвый мужик, тогда им повезло, что они еще живы. А может и не повезло. Не представляю, какими могут быть последствия произошедшего. Но если честно, сейчас мне все равно – пусть с этим разберется кто-нибудь другой.

Я вошел в приемное отделение. В комнате никого не было. Через открытые двери, ведущие в коридор было видно, что трое раненых были не единственными. Казалось, больница превратилась в гигантский муравейник и теперь весь персонал бестолково носился от одного пострадавшего к другому. Я плюхнулся в стоявшее в приемной кресло. Только сейчас я понял, каким обессиленным себя чувствую. Усталость навалилась на меня всем весом и впечатала в кресло… такое мягкое и бесконечно удобное. У меня не осталось ни сил ни желания сопротивляться этому чувству и я просто сдался, закрыл глаза и мгновенно уснул.

– Ма-а-а-ам! Мама! Может не пойдем? Ну пожалуйста давай вернемся? – спросил меня мой шестилетний сын.

Все внутри меня протестовало и тоже изо всех сил тянуло меня обратно… но я продолжила тянуть за собой тяжелый чемодан с нашими вещами. Левое колесико сильно скрипело и едва крутилось. Наверное грязью забилось или просто чемодан уже слишком старый. Боже, как же адски болит голова. Я постаралась улыбнуться… но, кажется, вышло не очень.

– Ну что ты, перестань, Вань. Мы же каждый год все гостим у бабушки на ее день рождения. В этот раз ей исполняется семьдесят лет, так что думаю праздновать будем не меньше недели, – я вложила в ответ максимум позитивных ноток, на которые только была способна в этот момент.

Ваня остановился, но я заметила это только спустя несколько шагов. Я «надела» на лицо добродушную улыбку и непринужденно повернулась к сыну. Колесико чемодана не то издало предсмертный скрип, не то просто вздохнуло с облегчением.

– Вас же у бабушки целых семь детей! Ну не приедешь в этот раз, никто и не заметит. А я у тебя один… давай просто по городу погуляем? – предпринял еще одну попытку Ваня.

– Эх Ваня-Ваня! А я думала ты уже взрослый… – притворно вздохнула я.

– Я взрослый. Взрослый! – похоже сын заглотил наживку.

– Хорошо – я тебе верю. Ты же знаешь, нам взрослым иногда приходится делать то, что нам не нравится. Папа вот тоже не очень любил свои командировки… – зря я упомянула Кирилла, голос невольно дрогнул и на глазах предательски выступили слезы – он всегда хотел проводить больше времени с тобой. Ты же знаешь каким папа был сильным? Поэтому как бы он не хотел быть с нами, он всегда находил в себе силы летать на работу в такие далекие страны. Теперь ты главный мужчины в семье и тебе придется быть сильным. Сможешь помочь мне у бабушки?

Губы у мальчика задрожали, но он вытер слезы рукавом рубашки. Ваня шмыгнул носом и засунул руку в задний карман джинс. Игрушку от киндера что ли туда положил? Когда он извлек руку из кармана, то зажал игрушку в кулаке. Пальцы сжимали ее так сильно, что побелели костяшки.

– Я такой же сильный как папа! Я буду тебе во всем помогать, честно. Только… они опять меня все время обнимать будут. А от них пахнет… ну этими… лекарствами. А от дяди Миши и дедушки сигаретами, – Ваня смутился и принялся смотреть на свои ботинки.

Я улыбнулась услышанному. Да, он никогда не любил когда его затискивали все наши родственники. Я подошла к сыну и, присев на корточки, крепко обняла его. Он обхватил меня руками и я почувствовала, что его левый кулак все еще сжимает игрушку из киндер-сюрприза. Если она помогает тебе быть сильным, то держи ее так крепко, как только можешь. Может она из последнего шоколадного яйца, которое ему купил Кирилл?