Нереальная перспектива будущего маячит на горизонте, и что с того, что дни так и будут проходить друг за другом, если один человек вне суеты не сможет провести их с толком, с ощущением собственной значимости. Каждый хочет иметь значение, хочет нести часть себя миру, но, когда всё против, что толку барахтаться. Мария прошла круг, третий, десятый и с осторожностью кинула взгляд на часы. Около пяти минут осталось до следующей неприятной беседы. Секундная стрелка неумолительно летит вперёд, наворачивая такие круги по циферблату, как и учительница. «Сдаться, значит предать свои идеалы», – вот, что Марии приходит в голову. Она твёрдо, без колебаний, пока не успела передумать идёт к школьным воротам, звонит по домофону и не даёт себе ни малейшего шанса к отступлению. Важна только решимость, а одинаковые отказы, да какой толк о них думать, если они были неизбежны.
Мария проходит вглубь здания, поднимается по центральной лестнице на второй этаж, и без оглядки стремится направо, где её должны ожидать. Постучав в дверь и спросив разрешения зайти, ещё один ритуал вежливого человека, она на зов заходит. Кабинет не отличается от предыдущих, в которых ей удалось побывать: выкрошенные в стандартную бежевую краску стены; несколько габаритных шкафов, где хранятся документы на каждого ученика; стол с красующимся на нём допотопным компьютером; да и офисный стул с высокой спинкой. Хотя, при ближайшем рассмотрение можно почуять, школа не так хороша, как та, что была час назад. Разительное отличие можно заметить с порога, в холле не висит бесчисленное множество сверкающих плазм, нет идеально сделанного ремонта, что уж говорить, если даже не все окна заменены на современные пластиковые. Странно, как могут отличаться по сути два одинаковых места, где учатся по своей сути ничем не отличающиеся дети.
И директор, тот, что безвременно остался на заднем плане, холёный, в добротном костюме, с дорогими часами на запястье и шлейфом хороших духов, так не похож на женщину, что сейчас сидит напротив. Директриса похоже очень устала, её глаза и окружающие их морщины выдают откровенную озабоченность и тоску, в ней нет ничего, что могло бы выдать истинную её должность. Она по виду своему кажется старше своих лет, хотя на самом деле ей едва ли исполнилось пятьдесят, но проседь в голове никак не может дать реальную оценку. Женщина не носит красивую одежду, не душится французским парфюмом. Конечно, ей, как и каждой женщине положена некая грация, но тяжёлый изнуряющий труд и борьба с системой совершенно изнурили то, что так хотело бы прорваться наружу.
– Вы нам не подходите, – срывается с губ директрисы заезженная опостылевшая фраза.
Школа не отличается шиком, но и тут ничего не меняется, постоянный отказ будто подпитывается от мысли, что и тут нет места ищущему человеку. А может дело в том, что именно сегодня, как никогда прежде всё нутро Марии было нацелено на долгожданный успех. Учительнице отказывают просто, потому что она есть она, и этого нельзя изменить. Откровенная тупая боль проходит через сердце девушки и внутри будто оборвалась последняя ниточка.
– Для меня нет вакансий? – зачем-то уточняет Мария.
Женщина, решающая судьбу, медленно отрывает голову от бумаг, и единственная из всех отваживается поглядеть на человека. Глаза не дают соврать, они отражают все истинные побуждения и желания.
– А вы ждали другого ответа? – голос директрисы, добрый и бархатный, откликается в душе девушки.
– Я знаю, что у меня недостаточно опыта, и что вы сомневаетесь в моей квалификации, но смею заверить недостаток опыта никоим образом не отобразится на образовательном процессе. Рассмотрите мою кандидатуру хотя бы на испытательный срок, так я смогу доказать, чего стою. Благодаря моей умелой работе с детьми обещаю уже к концу сентября средний балл ваших учеников улучшится.
Формальные фразы, ничего не меняющие и ничего не значащие, по сути лицемерные и приводящие к однозначному концу не имеют возможности ни на что повлиять, но так по крайней мере частица достоинства сохранится, а такой результат уже может иметь значение.
– Хочу вам задать вопрос. Вы действительно полагаете, что одна из школ отважится вас нанять после инцидента? Я думаю вы или очень наивны, или откровенно глупы. Не хотелось бы вас обижать, мне кажется вы достойная молодая женщина, но говоря на чистоту, как можно со всей серьёзностью верить в то, чего не произойдёт?
Вопрос поставлен предельно чётко и в нём, в отличие от речей всех, кто занимает пост директора, совершенно нет второго дна или скрытой подоплёки. Женщина на самом деле смотрит с интересом на Марию, ей в своей жизни не довелось увидеть настолько упёртого человека, кто с таким напором может сквозь любые неудобство пробираться к свету.
– Мне нужна эта работа, я хочу работать. Многие работают ради денег, карьеры, и мне тоже всё это нужно, но главное моё желание стать тем человеком, который может изменить ум детей. Работа учителем же не заключается только в тупом науськивании своим предметом. Не каждый ребёнок способен достичь успехов во всех областях знаний. Дети они видят угрозу, в тех, кто старается их заставить зубрить. Я же хочу помогать, подбадривать, в некотором смысле стать той первой ступенью опоры в жизни, чтобы они при выпуске из школы не выходили с абсолютной тотальной ненавистью ко всему, что было частью их жизни на протяжение одиннадцати лет. Мне бы хотелось, чтобы они вспоминали годы, проведённые в школе, как время их формирования, а учителей, как наставников, а не как тех, кто уничтожил любые зародыши благоразумия и стремлений. Научить детей жить наиболее важная задача, чем вдолбить кучу знаний, которые осядут и забудутся без должного применения.
Пламенная речь и то, как она была произнесена коренным образом заставило Марию вспомнить, что для неё действительно важно и, что было печально отнято людьми, абсолютно ничего не смыслящими, они как коршуны уподобились роли охотника и не имели понятия, какой труд был вложен в простое, казалось бы, получение образование. Они не видели труда вложенных девушкой, не видели, как старается её старый отец, чтобы она достигла желаемого.
– Вы точно говорите об образовании? На мой взгляд ваши убеждения переполнены напыщенностью. Не свойственно в наше время столь молодым девушкам рассуждать об истинной цели образования. Вы же работали в другой школе четыре года и неужели после этого, можно взаправду рассуждать о научение детей жизни. Большую часть времени мы как раз и занимаемся тем, что вдалбливаем знания, как вы выразились. Я бы сказала, что ваши слова могли бы быть правдивы в том случае, если бы за этим не крылось препятствие в виде системы. Вам ли не знать, бесконечные отчёты, собрания, разборки с родителями и учениками, ненормированная нагрузка. Никого не может это прельстить, да и сами дети, они думаете нуждаются в вашей поддержке, сейчас их общение построено на бесконечном унижение учителей. Если не имеешь крепкий стержень, они сожрут. Может в той гимназии, в которой вам довелось поработать дела обстоят лучше, не могу сказать. Но знайте, у нас всё по-другому. Наши ученики преимущественно из неблагополучных семей, родители либо беспробудно пьют, либо в разводе. И скажите на милость, вам кажется вас будут слушать такие дети, они всецело ненавидят породивший их мир, смогут ли они прислушаться к вашим словам, когда за стенами их собственного дома ждут страх и боль? Мне вам больше нечего сказать, с таким идеализированным отношением к жизни, я бы посоветовала сменить профессию.
Женщина-директор неимоверно потряслась тому, что отчаянно пыталась доказать неправильную точку зрения. Конечно, она считала иначе, девушка говорит вещи, которые имеют право на жизнь, да только мир не может принять такую точку зрения, сейчас мир в том виде, что предстаёт из экранов телевизора не даёт выбора на идеал. Если хочешь уметь жить, то неоспорим тот факт, что приспособление не самое худшее, что можно представить. Возможно директриса бы и рада поверить в лучшее, но долгие годы преподавания, а потом и директорский пост не оставили никакого желания бороться, следы выгорания и неимоверной печали сочились повсюду, и тут уже ничего не повернёшь вспять. Вот сидит напротив девушка, её разум не до конца подвергся влиянию, а толку нет, её в любом случае нельзя взять на работу или спокойному беспечному укладу наступит конец.
