***
Вскоре пошла третья неделя октября. Месяц казавшийся в начале стремительным с середины резко замедлил ход. Мария Ивановна ощутила вокруг себя ловушку, которая стала смыкаться день ото дня. Всё было не так, предчувствие надвигающейся ошибки резко окутывало. Одно испытание прошло успешно, можно было бы забыться в опутанных тонкой серой сетью днях и никуда не спешить, но не выходило, а всему виной было приближение злополучной даты. На самом деле Мария и не могла вспомнить какое именно число октября нарушило гармонию, но, что конец октября помнилось точно.
В целом для учительницы октябрь был самым неудачным месяцем в году, именно он в детстве изменил жизнь дважды. Первый раз нарушил равновесие детской психики, а второй раз дал ощущение ложной привязанности, которую быстро же и забрал назад. Да, нельзя было винить девушку в излишней тревожности. Мария никогда не предавалась суевериями, не видела толку искать смысл в тайных знаках судьбу, но всё равно отрицать факт, что все плохие события происходили в жизни в октябре, не могла. Каждый год она тщетно топила плохие мысли, не давая им в полной мере напитаться её страхами, чтобы они не взяли над ней контроль. Днём насколько возможно всё шло гладко. Ночь – вот, то время суток, когда приходилось отдаваться во власть беспомощности. Сон нельзя за счёт усилия или силы воли подавить, и не спать тоже невозможно. Поэтому учительнице и приходилось ложиться каждый раз с паникой в сердце, каждый раз гадая, что готовит грядущая ночь, и какое количество кошмаров будет сегодня до наступления пробуждения. Власть сна не позволяла пробудиться в начале кошмара, попытки проснуться и выпутаться из злополучного сновидения заканчивались полным провалом. Не было другого выхода, как принять неизбежное и смотреть заготовленные для ночи картинки от начали и до конца.
Сны не отличались разнообразием, они чёрными скрюченными лапами окутывали тело, придавая ему изогнутое положение. После очередного кошмара, просыпаясь под утро можно было обнаружить себя лежащей без подушки в скомканном состоянии, наполовину нагую и вспотевшую от вечных извиваний в поисках выхода наружу. То, что сознание насколько могло выкидывало днём приходило в ночи и пугало так сильно, что не продохнуть. Тени и тьма скрывали в своих недрах ужасающие воспоминая, чётко застрявшие в памяти и открывавшиеся в беспомощное тело до мельчайших самых гнусных деталей. Все дни октября, что с таким трудом были преданы забвению никуда и не уходили, сидели и ждали подходящего момента и находили лазейки. Вся эта кутерьма последних месяцев подорвала дух кране сильно, а потому сны, будучи в предыдущие года неясными, в этом стали чёткими и кричащими.
Такой сон не приносил ни облегчения, ни отрады. Каждый раз по утру ощущение разбитости было так велико, что приходилось буквально вытаскивать себя из постели. Мария никогда не жаловалась на ранние пробуждения, но только не в эти дни. Её состояние удручающе сказывалось на внимательности и ясности мысли. Не проходило и дня, чтобы она не забыла какое-нибудь дело, рассеянность внесла свои коррективы в жизнь. По этой причине и столкновение с классом не могло стать успешным. Вечная борьба с сонливостью днём и страх перед ночью выбили из колеи, и всё что оставалось в сложившейся ситуации: ждать. С уходом противного месяца ситуация определённо пойдёт на лад, всего лишь десять дней до конца, а дальше можно будет на время вздохнуть спокойно, но только на время.
Тик-так, тик-так отсчитывали часы в душном классе. Сегодня выдался довольно тёплый день для середины осени, температура почти достигла на улице двадцати градусов, а влажность из-за непрекращающегося дождя накалила обстановку. Ощущалось гораздо жарче, чем было на самом деле. Не спасали ситуацию и окна, открыв их с утра перед первым уроком, учительница обнаружила, что с улицы доносится невыносимый запах дешёвой краски. Ей накануне покрасили забор вокруг школы, и теперь манящие дуновения ветерка, которые должны были сулить прохладу и спасение напитались токсичной отравой. По прошествии нескольких уроков запах так и не стих, что знаменовало победу духоты над последними надеждами на прохладу. Вести уроки в этот день было тяжкой ношей, а слушать бурчание учительницы и для школьников, сидящих за закрытыми окнами стало дополнительной пыткой. В начале дня Мария Ивановна ещё старалась около десяти минут поднять волны интереса, но вскоре сдалась и приняла решение последующий день просто отдать на волю случая. Сегодня, как никогда, она не следила за порядком, позволяя делать ученикам всё-что душе угодно, естественно в пределах разумного. Если бы даже в эту самую минуту пришла любая проверка, это событие никоим образом не поменяла бы решительность оставить всё как есть.
К четвёртому уроку ситуация достигла апофеоза, и без того душный класс наполнился непередаваемым спёртым запахом, образовавшимся от невозможности открыть окна. Дверь, что стояла на распашку все эти долгие часы тоже не приносила должного эффекта, ведь закупорена была вся школа. Ни один класс не обошла стороной проблема. В учительской сегодня как-никогда не проскальзывали слухи и сплетни, а всё потому, что объединённый единой проблемой преподавательский состав в почти дружественной манере изливал друг другу недовольство. Придя в очередной раз за журналом Мария Ивановна не обнаружила в свою сторону ни косых взглядов, ни явно читающегося осуждения. Стоило только всех подгрести под невыносимую ситуацию и вуаля эффект налицо. Так не продлится вечно, уже завтра придёт холодный фронт, который принесёт резкое изменение погоды, и ещё спустя день страданий от мигреней и болей в суставах злоба вернётся на прежнее место, а пока можно наслаждаться тихим перемирием.
Почти свыкнувшись с отупляющей духотой к середине учебного дня, Мария больше страдала от очередной встречи со своим классом. Они до этого не внушающие никаких особых чувств после всех их подлых слов по отношению к Фролову и Яковлевой открылись, с другой стороны. Никакой жалости к их судьбе не осталось и в помине. Люди, позволяющие унижать людей слабее себя, не заслуживали хорошего отношения. Как только они позволили себе насмехаться над человеческим достоинством из обычных дружных засранцев выпускники обрели в глазах Марии истинную чёрную подноготную. Перестав тешить себя мыслью, что любой может измениться, проявив к нему добрые намерения, учительница теперь чувствовала, что не оправдала возложенных обязательств, а все предыдущие речи взаправду показались сущей нелепицей. И всё равно как бы там ни было, довести их до окончания школы, оставалась приоритетной задачей, и какое бы отношение она к ним не питала, обещания следует выполнять. И в конце концов не все же так ужасны как Аня, а может дело было в Марии Ивановне, не в других. Она уже начала менять своё представление о мире, просто пока не понимала этого в полной мере, да и были другие заботы, с которыми было нужно считаться ничуть не меньше.
Одиннадцатиклассники, рассевшись по свои местам, принялись переговариваться и сидеть в телефонах, что не помешало классной руководительнице по заведённому ритуалу открыть урок с переклички. Как заговор она читала неизменные фамилии, а ученики, вяло откликнувшись на своё имя, продолжали более увлекательный процесс ничего не делания дальше, уже краем уха слушая, кого назовут следующим. Подходя к концу списка, Мария поглядела вокруг, убеждаясь, что сегодня взаправду все решили появиться на уроке. Удивительный день, никто не заболел и не соизволил прогулять. Впереди по списку оставалось три фамилии, одна из которых произносилась чисто формально. Вот и сегодня Мария выкрикнула её не ожидая ответа.
– Шульгин, – произнесли тонкие губы учительницы.
Она, не поднимая головы, как и в предыдущие разы не дожидаясь подвела ручку к сплошняком покрытой буквами «н» строке, и принялась вычерчивать очередной пропуск.
– Здесь, – раздался голос вблизи.
– Шустров твоя очередь не подошла, – подметила учительница и упёрлась ручкой в журнал, чтобы закончить дело.
