– Как только они обратили на меня своё внимание, я сделала самую простую вещь, что могла – объяснила преимущества сотрудничества со мной. Пообещала поставить тройки просто так в конце года, если они будут исправно ходить и проявлять уважение. И плюс пообещала убрать классный час. На самом деле не думаю, что он им нужен. Проверить наполненность дневников и подписи родителей можно и во время урока. Хотя в эту пятницу классный час всё-таки состоится, так как нам пришлось вместо урока обсуждать организационные вопросы, то это будет их наказанием. Всё просто будут слушаться, то и наказывать не придётся. Мне кажется они уяснили схему.
«А ведь и правда мои слова наполнены претенциозностью», – пришло осознание к Марии Ивановне. Екатерина Петровна, будто сумев прочитать эту мысль, издала непроизвольно звук наподобие фырканья. Учительница английского не могла не заметить, как в эту же самую секунду изменился и взгляд Кати от нарочитой улыбчивости к подавлению презрения. Оставалось загадкой, что на самом деле лежит в мотивах этой молодой женщины, больше не казалось, что ей и правда необходима подруга среди коллег.
– Не знаю, что и думать. Вроде ты поступила правильно, добилась нужного эффекта. Вот только могу предположить, что их не хватит надолго. Они как бомбы замедленного действия в вечном поиске разрядки. Они могла учуять в твоём поведение слабость. Нет, думаю на какое-то время и правда может быть затишье, и будем надеяться, что до конца года, но запомни никаких гарантий не будет. При любых обстоятельствах не теряй бдительности.
Не взирая на то, что, кажется Катя не до конца прониклась своей коллегой, но её слова не казались лживыми. Она и правда говорила, как думала без утайки. Тем более проработав здесь гораздо дольше Марии, как можно ей не доверять. Прислушавшись к совету, девушка пообещала себе больше не упиваться небольшой победой, а сосредоточиться на куда более важных заботах.
– Хорошо, буду осмотрительна. Спасибо, – искренне поблагодарила Мария, – Кстати у меня ещё один вопрос. Я совсем забыла. Что ты знаешь про Кирилла Шульгина? Когда я отмечала отсутствующих, то класс странно намекнул, что мне не нужно ждать, когда он явится. Из его досье мне ясно, что он закоренелый двоечник, но про прогулы ни слова. Как он вообще переходит из класса в класс и почему он при его-то успеваемости не ушёл после девятого класса?
И вот опять, то выражение лица, когда тебе задают вопросы, на которые не хочется отвечать. Марии Ивановне было бы глубоко безразлично, существует ли Кирилл, если бы он не был в её классе. Она может и лезет не в своё дело, но каким образом она должна в принципе ставить оценки и отмечать посещения, когда никто и ничего не говорит. Катя, вздохнув и присев на парту, в полголоса заговорила.
– Кирилл, как бы тебе сказать. Он посещает школу, когда ему вздумается. Иногда он ходит исправно неделю, но не более. В редких случаях за всю четверть набирается пара недель его присутствия на уроках. Слушай, а тебе разве Людмила Сергеевна ничего не рассказывала? Я думала, что если ты стала классной руководительницей именно этого класса, то про Кирилла ей бы следовало упомянуть. Так что не говорила?
Мария отрицательно качнула головой. Посмотрев с подозрением, учительница биологии не до конца поверила, что ей говорят правду, но не став спорить продолжила докладывать дальше.
– В таком случае, это странно. Думаю, она хотела преподать тебе урок. Она могла бы дать тебе в классное руководство один из пятых классов, но не стала, значит здесь есть подвох. Ты ей ничего не говорила, ну не знаю не совсем укладывающегося в рамки?
Сконфузившись, Мария Ивановна вспомнила тот самый первый разговор на собеседование и наконец всё стало укладываться на свои места. Не случайно именно одиннадцатый класс, который славится своим трудным поведением попал в поле занятости девушки. Отношение к системе, непоколебимая уверенность в идеалах привело Людмилу Сергеевну к решению устроить молодому педагогу проверку, оправдаются ли её слова или нет, сможет ли она на действиях доказать правоту – вот, что занимало спектр интересов директрисы. Когда Мария точно поняла, что от неё ждут, то это сразу же заставило девушку сомневаться. Одно дело говорить, а другое исправлять ситуацию с непростыми подростками. Пока, конечно, всё шло по плану, но внутреннее ощущение выдавало беспокойство. Опять длинный язык и неугомонное чувство справедливости впутали в дурацкую ситуацию. И ещё эта хитринка в глазах Кати, она и правда не знает, что именно произошло между ней и Людмилой Сергеевной или ловко делает непричастный к сплетням вид? Пораздумав немного учительница английского твёрдо решила не доверять притворной наигранности, а понаблюдать за коллегой, пока не станет ясно, как именно обстоят дела.
– Если не хочешь не говори, это твои личные дела с директрисой, – сменив гнев на милость пропела Катя, – Так вот про Кирилла. Я уже сказала, что он редко появляется в школе. Тебе, конечно, никто не запретит попробовать научить его уму разуму, но это пустая трата времени. Ему и угроза отчисления по барабану. Да и Людмила Сергеевна не станет его даже на второй год оставлять. Лучшее решение просто не обращать внимание. Когда появится на уроке спроси его и поставь тройку. В конце концов какое нам до него дело. Наше дело вручить аттестат, а потом пусть делает со своей жизнью, что пожелает…
– Его тётя помогает школе, ведь поэтому его не выгоняют? – перебив спросила Мария, почти тут же пожалев.
– Честно не могу сказать. Мне лично никто не давал распоряжений тянуть Кирилла, но возможно Людмила Сергеевна и говорила с другими учителями. Как и тебе мне не сложно поставить тройку просто так. Знаешь, не удивлюсь, если дело вовсе и не во взятках. Пойми этого мальчика выгнали не менее чем из десяти разнообразных школ. Не думаю, что если бы тётя имела влияние или деньги, то его бы выгнали. Скорее всего большинство директоров закрыло бы на прогулы глаза, имей они перед глазами достаточный повод оставить Кирилла. Я думаю за пару дней, ты поняла наша директриса слегка жалостлива. Она может и проучить, но скорее по-доброму, чтобы научить уму разуму, а не из намерений насмехаться. Версия того, что Людмила Сергеевна просто хочет выпустить Кирилла из школы, даже с учётом его прогулов, для меня гораздо убедительнее любых взяток. Если он до сих пор учится и не ушёл после девятого, значит кому-то это необходимо. Кто знает может быть то, что ему позволят закончить школу, поможет ему, а даже если и нет, то стоит ли так напрягаться. Аттестат в конце концов ни диплом, так что не вижу проблемы. Вон некоторые и из университета выходят пустые, – Катя неоднозначно хмыкнула, оповещая, что тема закрыта.
Заметив некоторую долю отрешённости учительницы биологии Мария призадумалась над словами, которые ей были сказаны. Может оно и так и аттестат не имеет особой роли, но рушить все принципы, воздвигнутые десятилетиями ради жалости к одному ученику неслыханно. Стало боязно, что раз одному позволено делать всё, что угодно, то может провалиться вся схема доверия между Марией и другими учениками. Как можно диктовать им условия и заставлять слушаться, если условия, на которых существуют школьники не для всех одинаковые. Что мешает каждому из одиннадцатиклассников и в принципе любому ученику школы прогуливать, как Кирилл. Если ему ничего не будет за это, то по сути и другим быть не должно. Успокаивает только одно, вряд ли школьники в курсе, что Шульгин не ходит по причине особого отношения, которое отнюдь заключается не в деньгах. Пока иллюзия поддерживается, то и порядок вполне реален. Мысль обнадёживала, но не в полной мере.
«И всё же Людмила Сергеевна поступает неправильно, нельзя делить людей на разные категории и проявлять незаслуженную доброту», – подумала Мария Ивановна и ужаснулась. Все размышления хороши бы были в том случае, если бы не одно «но», сама девушка являлась досадным исключением. Кто бы мог предоставить ей рабочее место, если бы не эта женщина, которое поверила на слово и поставила себя и всю школу под удар. Мария знала, что не заслуживает доброты, а тут смеет подвергать сомнению решения директрисы. Былой запал справедливости мгновенно потух, что обернулось откровенной досадой, инцидент подверг жизнь переосмыслению, но даже этого кажется недостаточно, потеря веры в собственные убеждения вдарили гораздо сильнее, чем увольнение и осмеяние. Случай сейчас всплыл внутри сознания с новым приступом ярости, и главное ярость была ненаправленная, злоба окутывала Марию с головы до ног и могла бы разрушить стены вокруг до основания, но успокоение принёс звонок на перемену.
