– Бедный отец Серафим, он так и не побывал ни разу в Нью-Йорке… – только и сказал его друг и соратник.

Однако нельзя утверждать, что Церковь органически отторгает сам дух авторского права. Другой знакомый столкнулся с проявлением причудливого понимания этого права:

– При посещении с группой паломников одного нового храмового комплекса на Карельском перешейке я столкнулся с запретом фотографировать новый храм и окружающие его постройки. Запрет исходил непосредственно от настоятеля. «Постройки защищены авторским правом. Спонсоры запретили фотографировать», – так аргументировал он.

А совсем недавно я познакомился с иеромонахом Владимиром, который приехал с Севера в Москву за назначением в монастырь. И пока в Чистом переулке подбирали ему обитель, батюшка ходил по столичным улицам, читал столичные газеты, знакомился с нравами столичного клира. Как-то ему попалась в руки моя статья «Пастырь «золотой мили», и он решил высказать мне все, что накипело у него в душе, а заодно и прокомментировать скандал с авторскими правами:

– Я думаю, это все коммерция. И со стороны священников тоже идет коммерция. Некрасиво, нехорошо присваивать чужую музыку или слова. Конечно, он может сказать: и я так думаю, чувствую и понимаю. Но у нас, православных, жизнь воспринимается немножко по-другому, и понимать мы должны по-другому. Люди сразу улавливают, когда священник что-то делает ради корысти.

– А ради миссионерских целей можно «обходить» авторские права?

– В церковь мы никого не тащим и тем более не используем чужую музыку в миссионерских целях. Пастырь должен быть какой? Бескорыстный, бессребреник, готовый отдать душу, положить за своих, даже за врагов. В виде образа посланника Бога. Только такой пастырь сможет привести человека к Богу.

– А в чем, на ваш взгляд, причина участившихся скандалов вокруг представителей Церкви?

– Кругом одна коррупция, коммерция. Покойный патриарх Алексий Второй был против этого. И нынешний патриарх Кирилл знает все прекрасно. И если уж ему конкретно указали в отношении дорогущих часов и недвижимости около моря, то, я думаю, надо просто научиться сознавать и признавать свои грехи, надо четко и ответственно заявлять об этом. Признавать свою вину, не врать, не ходить вокруг да около. Замалчивая, мы не исправляемся, а, наоборот, только усугубляем свое положение.

И о том, что люди действительно сейчас отворачиваются от Церкви, я серьезно говорю. Сейчас люди не заходят в более коррумпированные церкви, где просят за требы большие деньги… Я считаю, что это самый настоящий позор: какая может быть у человека вера, если он начинает заниматься коммерческой деятельностью в церкви?

…Удивительно, как неожиданным образом порой сходятся крайности. Всего год назад Швеция официально признала новую религию и зарегистрировала исповедующую ее экзотическую церковь под названием The Church of Kopimism, или Церковь копимизма (от англ. copy me – «копируй меня»). Основал ее 19-летний студент философии Исаак Герсон. За считаные месяцы число ее апостолов увеличилось до полутора тысяч, и распространились они по всему свету, от США до России.

Символ веры Миссионерской церкви копимизма на первый взгляд какой-то ернический: «Интернет священен; Код есть закон; Копирование священно; Копирование информации нравственно; Копимиксирование – священный вид копирования, более священный, чем совершенное цифровое копирование; Копирование или создание новой информации на основе информации, полученной от другого человека, рассматривается как акт уважения и веское проявление признательности и копимистической веры».

«Символом Церкви копимизма является пирамида с буквой «С» внутри. Она носит название Святой Копирамиды. Комбинация клавиш «ctrl C + ctrl V» является поистине священным олицетворением акта копирования».

Однако эта «святая» вера в свободный обмен не ограничивается файлами, кодом и информацией, а распространяется также на человеческую любовь. В Церкви копимизма есть свои «священнослужители», которые не только проводят «цифровые мессы», но и оказывают различные «пастырские услуги». Например, нынешней весной в копимистской церкви, открытой в православном Белграде, было совершено первое бракосочетание. Румынка и итальянец во время «священного копимистского акта» пообещали друг другу почитать высшие стандарты обмена. Церковь торжественно провозгласила: «Вся надежда на то, что они будут копировать и смешивать ДНК и создавать новых людей. Это и есть дух копимизма. Любите и делитесь этой информацией. Скопируйте всю свою святость».

Также копимистская церковь радостно обратилась ко всему миру с комментариями: «Мы очень счастливы сегодня. Любовь – это совершенный обмен. Супружеская пара делится всем друг с другом».

Догадываюсь, недалек тот час, когда копимисты потребуют узаконить свободу «обмена» половыми партнерами. А пока на сайте Миссионерской церкви копимизма идет бурная полемика ее адептов по поводу свободы файлообмена:

– В Госдуме собираются ввести ответственность за оскорбление чужой религии. А вы своими авторскими правами оскорбляете мою религию копимизма!!! Вы попадете на платные сайты после смерти!!!

– Многие слышали про судьбу Pussy Riot. За богохульство – два года тюрьмы. А как считаете, скоро ли можно будет на правообладателя подать в суд?

– Кто решил, что есть запрещенная информация? Узнавать, постигать и делиться знаниями – это не грех наш. Хочу верить, что когда-нибудь люди перестанут осуждать ближнего за то, что «он слушает мои песни бесплатно»!

Для копимистов обмен любой информацией является сакральным действием. На обвинение в нарушении авторских прав они готовы ответить встречным иском о религиозной нетерпимости. Для них Родина начинается «С баяна на аське веселого,/ С гуйни, что мир создает./ С хорошего юзера клевого,/ Что файлы забанил на проксе/ Аффтара бумажной байды».

А вот православный меценат и поэт Евгений Ряпов по старинке считает, что воровать информацию и музыку грешно даже священнослужителям, ибо:

Само по себе значение скандала вокруг Pussy Riot ничтожно для Церкви. Как я уже писал, акция этой панк-группы в храме Христа Спасителя выглядела столь же неуместной, например, как театральная клака на отпевании трагического героя. Но, поскольку этот скандал принял чуть ли не вселенский масштаб, я вынужден поставить его в один ряд с прочими. Итак, вспомним…

…На Лобное место у Кремля, где исстари палач рубил буйные головы и оглашались царские указы, вскарабкались восемь подпрыгивающих скоморошьих фигурок. Рейтузы и юбчонки цвета «вырви-глаз»; на головах маски-балаклавы, как пародия на колпак палача. Они истошно загорланили: «Бунт в России – харизма протеста,/ бунт в России – Путин зассал,/ бунт в России – мы существуем,/ бунт в России – райот, райот». Допели, затянули повторно, но их стащили с постамента сотрудники кремлевской охраны, опомнившиеся после трехминутного шока. Суд оштрафовал шустрых феминисток в общей сложности на тысячу рублей – как за безбилетный проезд в трамвае.

Через полгода те же «балаклавы» подпрыгивали на амвоне храма Христа Спасителя. Так феминистская панк-группа Pussy Riot стала, по сути, символом всего оппозиционного движения в стране. Точного перевода названия группы не существует. Riot переводится стандартно как «бунт», «восстание» и т. п. А вот слово рussy – это жаргонизм, который толкуется по-разному: сами «панк-фемины» представлялись в полиции как «киски», хотя на языке лондонских низов это слово означает женские половые органы. Лично мне больше нравится другой перевод: «Бунт лобковых вшей».

«Лобковых вшей» переполняет чувство необыкновенной собственной значимости. А как же?! Ведь они, будучи в непосредственной близости от процесса зачатия и деторождения, выполняют, быть может, великую социальную роль, участвуя в улучшении демографической ситуации в России.