При этом патриарх обратился ко всем православным верующим России с церковным запретом на какое-либо духовное общение с большевиками и с призывом к религиозному противостоянию им: «Заклинаем и всех вас, верных чад Православной Церкви Христовой, не вступать с таковыми извергами рода человеческого в какое-либо общение… Противостаньте им силою веры вашей, вашего властного всенародного вопля, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками народного блага, строителями новой жизни по велению народного разума, ибо действуют даже прямо противно совести народной».
В феврале 1918 года на заседании церковного Собора было принято постановление, которым патриаршее «послание с анафемой» было одобрено и тем самым получило статус официального соборного документа. Таким образом, этот канонически утвержденный запрет Русской православной церкви (РПЦ) и по сей день остается в силе. А сам патриарх Тихон в 1989 году был причислен к лику святых Архиерейским Собором РПЦ.
Будущий первый «советский патриарх» Сергий (Страгородский) проигнорирует этот соборный запрет на сотрудничество с коммунистической властью. В 1927 году под давлением ОГПУ он встает на путь безусловной лояльности к политическому режиму СССР, выпустив скандальное послание, которое еще известно под названием «Декларация митрополита Сергия». Наибольшее возмущение в церковном мире вызвал такой пассаж этого документа: «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи».
Так, в XX веке Русская православная церковь заключила сделку с дьяволом. Эта сделка, как утверждают современные архиереи, якобы позволила физически спасти православие в России. Возможно – но какой ценой? Ценой сохранения института РПЦ стало полное подчинение Церкви органам госбезопасности.
Согласно архивным данным политика вербовки духовенства фактически началась уже с первых лет советской власти. Вот что по этому поводу говорится в одном из документов ЧК, датированном 1921 годом:
«Вопрос осведомительной и агентурной работы по духовенству – самый больной в ЧК как по трудности его выполнения, так и по тому, что на него до сих пор большею частью ЧК мало обращала внимания…
Что его нужно расшевелить и двинуть с места – это не подлежит никакому сомнению. И для более быстрого и верного проведения в жизнь необходимо на первых порах принять следующие меры:
1. Пользоваться в своих целях самим духовенством, в особенности занимающим важное служебное в церковной жизни положение, как то: архиереями, митрополитами и т. п., заставляя их под страхом суровой ответственности издавать по духовенству те или иные распоряжения, могущие быть нам полезными, например, прекращение запретной агитации по поводу декретов, закрытия монастырей и т. п.
2. Выяснить характер отдельных епископов, викариев, поощряя их желания и замыслы.
3. Вербовать осведомителей по духовенству предлагается после некоторого знакомства с духовным миром и выяснения подробных черт характера по каждому служителю культа в отдельности. Материалы могут быть добыты разными путями, а главным образом через изъятие переписки при обысках и через личное знакомство с духовной средой.
Материальное заинтересование того или иного осведомителя среди духовенства необходимо, так как на одной этой почве еще можно договориться с попами, а надеяться на его доброжелательное отношение к советской власти нельзя, притом же субсидии денежные и натурой, без сомнения, их будут связывать более с нами и в другом отношении, а именно в том, что он будет вечный раб ЧК, боящийся расконспирировать свою деятельность.
Практикуется и должна практиковаться вербовка осведомителей и через застращивание тюрьмой, лагерем по незначительным поводам, за спекуляцию, нарушение правил и распоряжений властей и т. п.
Правда, способ довольно ненадежный и могущий быть полезным только в том случае, когда объект для вербовки слабохарактерный и безвольный. Главным образом надо обращать внимание на качественное состояние осведомителя, а не на количественное. Ибо только тогда, когда завербованы хорошие осведомители и вербовка произведена со вниманием, можно надеяться черпать из той или другой среды нужные нам материалы». (ЦА КГБ ф. 1, on. 5, пор. № 360, д. 360, 1921 г. секр. отдел, л. 6; подпись: Помощн. Уполномоч. Со ВЧК.)
В сентябре 1943 года Сталин встретился с митрополитом Сергием (Страгородским). На этой встрече также присутствовал полковник НКГБ Георгий Карпов, будущий председатель Совета по делам Русской православной церкви. Тогда Кремль позволил Церкви провести выборы патриарха и начертил «золотой треугольник» будущих взаимоотношений с властью: Красная площадь – Лубянка – Чистый переулок. В ближайшие четыре с половиной десятилетия ни одно назначение на кафедру, ни одна епископская хиротония, ни одно рукоположение священника или диакона не могло состояться без официального разрешения КГБ. Более того, немало священнослужителей давали подписки о секретном сотрудничестве с органами госбезопасности, а некоторые из них даже становились кадровыми офицерами КГБ.
Через месяц после той встречи новоизбранный патриарх Сергий (Страгородский) передал властям «заявление об освобождении находившихся в советских лагерях и считавшихся живыми 24 архиереев, одного архимандрита и одного протоиерея». Но оказалось, что все упомянутые в списке священнослужители, кроме одного, уже были либо расстреляны, либо умерли в лагерях.
И даже ради собственной временной политической выгоды советская казенная машина работала крайне медленно. Так, даже документ о разрешении на открытие храмов в России (с предоставлением минимальных прав верующим) – так называемое Постановление Совнаркома СССР за № 1325 «О порядке открытия церквей» – власти приняли только 28 ноября 1943 года. К этому времени почти всех церковных служителей поглотили тюрьмы, концлагеря и расстрелы. Это была не дань любви Сталина к православной вере, а боязнь той наглядной пропаганды свободы веры, которую демонстрировали немцы, открывавшие православные храмы на оккупированных территориях.
После Второй мировой началась холодная война и перед Церковью была поставлена четкая политическая задача. Ватикан открыто выступал на стороне Запада, и в этих условиях Сталин решает создать свой «православный Ватикан». Предпосылки для этого были: советские танки стояли почти во всей православной Европе. Сербская патриархия, Албанская церковь, Болгарская и Румынская были под коммунистами, чешские и польские православные – также. Израиль тогда был союзником Советского Союза, поэтому Иерусалимский патриарх был доступен московскому влиянию. Арабские патриархаты – Антиохийский и Александрийский, – малочисленные и потому традиционно чувствительные к материальным подаркам, также готовы были голосовать как надо. В Греции шла гражданская война и была надежда, что вот-вот коммунисты победят, поэтому Греческая церковь тоже, скорее всего, была бы с Советским Союзом. Единственная проблема оставалась с Турецким патриархатом, который называется Константинопольским Вселенским. И вот именно это в конце концов не сработало.
В Москве в 1948 году предполагался созыв 8-го Вселенского Собора. И епископы Константинопольского патриархата приехали на этот собор, но отказывались принимать в нем участие. Они сказали, что приехали на празднование юбилея Русской церкви (500 лет автокефалии): «Это мы будем праздновать – автокефалия получена от нас, вы наша дочерняя церковь», – но даже не заходили в зал Собора. На службы ходили, на банкеты ходили, на церковные заседания Собора не заходили. Поэтому Собор не состоялся. Пришлось назвать его архиерейским совещанием, конференцией, и не более того. И Сталин понял, что с церковно-политической точки зрения это провал. После этого он резко охладел к церковной тематике.
После провального Собора возобновляются аресты духовенства. Например, в 1949 году арестовывается священномученик, исповедник архиепископ Афанасий (Сахаров), начинается новое закрытие храмов, монастырей. С 1948 по 1953 год, в последние годы жизни Сталина, была закрыта половина православных монастырей в Советском Союзе, которые открылись в период с 1944 по 1948 год. Вновь начали отправлять священство в лагеря. Закрывали недавно открытые духовные учебные заведения. В докладе Совета по делам Русской православной церкви, представленном Сталину, говорится, что к 1 октября 1949 года на бывшей оккупированной немцами территории «изъято 1150 молитвенных зданий».
