– Только так можно заставить его прийти.
– Неужели? Я вообще ничего не понимаю. Вы такой щедрый человек, шеф, а по виду и не скажешь. Народ повалит толпой, чтобы попробовать «Сливочную нежность» и угадать состав. Ого, в таком случае, вам придется еще человек десять набрать в штат. Обещаете поставить меня начальником над ними?
Брат выложил в соцсети пост о нашей акции. Три миллиона оказались очень веской мотивацией, ведь стоило ему закончить, репосты посыпались как из рога изобилия. Среди них были и такие: «Раз ресторан называется «Кумихо», значит основной ингредиент – это лягушка? Лисичка-лисичка, что ты делаешь? Я ем. А что ты ешь? Лягушку. Ты мертва? Или жива? Я мертва! Ой, нет, жива!»[9]
Шеф готовился к открытию, я вытирал столы и мыл пол. Брат громко зачитывал беспрерывно приходящие сообщения.
Его ожидания подтвердились. В обеденное время начался наплыв посетителей. Все столики были заняты, а на улице выстроилась длинная очередь. Брат раздавал всем талончики и предварительно принимал заказы. Большинство заказывало «Сливочную нежность».
Гости медленно жевали, пытаясь определить, из чего же приготовлено блюдо. Они фотографировали его и отправляли друзьям, стараясь угадать состав по внешнему виду.
– А ты знаешь? – ткнул меня в бок брат, когда я носился как белка в колесе.
– Что?
– Из чего приготовлена «Сливочная нежность»?
– Не знаю.
– Правда? Твой отец готовит, а ты не знаешь из чего?
– Правда. Ты что, не смотришь рекламу по телеку? Говорят же, что свекровь не делится секретом приготовления кочхуджана[10] даже с невесткой.
– Черт тебя побери! Какие могут быть секреты между членами семьи? Должно же быть доверие.
Брат харкнул на пол. Опомнившись, он украдкой растер плевок подошвой кроссовки.
Между членами семьи? Тебе ли говорить об этом? Как ты смеешь говорить о доверии, если для тебя ничего не стоит оболгать человека?
– Погоди-ка! Тебе сколько лет, малой, что ты так неуважительно разговариваешь со старшим? – Брат ни с того ни с сего начал придираться ко мне.
Я сделал вид, что не слышу его.
– Я кого спрашиваю? Тебе сколько лет? – снова спросил он, сжав кулаки.
– Ну, пятнадцать. А тебе-то что?
– Малой, да ты младше меня на целых пять лет. Это очень большая разница в возрасте. Если поставить в ряд чашки с рисом, съеденным за пять лет, можно несколько кругов вокруг земного шара намотать. Моему брательнику тоже пятнадцать. Он всегда со мной вежливо говорит. И это правильно. Усек, сопляк невоспитанный?
Когда это я с тобой вежливо говорил? Я с трудом подавил желание сцепиться с ним. Что еще за брательник? Меня грела мечта о том, как через двадцать восемь дней, перед тем как уйти, я со всей силы дам ему подзатыльник и от души выругаюсь: «Гребаный ублюдок, больше всего меня бесило быть твоим братом!» Зубы мои скрипели от бешенства, но я сумел взять себя в руки, несколько раз сделав глубокий вдох.
– Кстати, у меня вопрос.
– «Можно спросить?» – вот как надо говорить. Да ну тебя. Зачем мне воспитывать чужого пацана? Оно мне надо? Ну, что ты хотел?
– А зачем ты подрабатываешь? – Этот вопрос страшно мучил меня со вчерашнего дня.
– Я вообще много работаю. Подрабатываю, чтобы дать брату денег на карманные расходы, да и в помощь семье. Разве по мне не видно, что я добрый?
Придурок… Зря спросил. От такой наглой лжи я потерял дар речи.
За целый день мы продали больше ста порций «Сливочной нежности». Основная часть постов в аккаунте брата была следующего содержания: «Сегодня попробовал "Сливочную нежность". Трудно сказать, из чего приготовлено блюдо». На мобильник брата сыпались сообщения от участников акции.
– Куда вы тратите деньги? Купите себе последнюю модель телефона. Ну, у кого в наше время нет мобилы? – посоветовал брат, передавая шефу листок бумаги, на который переписал текст входящих эсэмэсок.
По лицу Ачжосси, разглядывающего написанное, мелькнула тень разочарования. Видимо, никто так и не смог угадать состав.
– Шеф, скажите из чего вы готовите? Не бойтесь, я не буду участвовать в акции. Ну скажите, я умираю от любопытства, – брат упрашивал Ачжосси, но тот не удостоил его ответом.
Обычно я вообще не интересовался такой ерундой как приготовление еды и даже не пытался узнать, из чего она состоит. Но этот секрет вызывал любопытство. «Сливочная нежность» с бульоном молочного цвета. Вкус блюда может варьироваться от легкого до острого, но на цвете это никак не отражается.
Из чего же оно приготовлено?
Мы закрылись после восьми часов вечера.
– Я тоже хочу попробовать «Сливочную нежность», – заявил брат, объяснив это необходимостью узнать вкус блюда, чтобы рекомендовать его посетителям. Шеф не стал возражать и быстро его приготовил.
– Черт, из чего же оно состоит? Я впервые пробую такой вкус. М-да, просто объеденье.
Все то время, пока брат ел порцию «Сливочной нежности», он старательно чавкал и шмыгал носом, пытаясь распробовать вкус ингредиентов. Если бы рецепт был так прост, что даже мой братец смог бы его угадать, то акция, наверное, уже бы завершилась.
Дядька обещал платить брату еженедельно, но тот попросил рассчитываться с ним ежедневно.
– Ты пришел в девять часов и отработал до восьми. Получается одиннадцать часов.
– Да ну, свыше одиннадцати часов. В делах с деньгами нужно соблюдать точность.
– Хорошо, пусть будет двенадцать. Сколько ты хочешь? – спросил Ачжосси.
– Чем больше, тем лучше. А вы и правда заплатите столько, сколько я попрошу?
– Меня не интересуют деньги. Если ты будешь активно вести акцию в соцсетях, я не пожалею денег.
– Да, конечно. Я же говорил, что профессионал в таких делах.
Ачжосси демонстративно открыл ящик кассового аппарата, битком набитый деньгами. Глаза брата непроизвольно полезли на лоб.
– Хоть сегодня и была хорошая выручка, но я не думал, что настолько. – Брат несколько раз подряд завистливо сглотнул.
Шеф вручил брату сумму, слишком щедрую для человека, который целый день только и делал, что раздавал талоны на очередь, принимал заказы и пялился в телефон. Беря в руки заработанные за день деньги, брат неотрывно смотрел на ящик кассового аппарата. В его глазах загорелся жадный огонек. Внезапно я интуитивно почувствовал, что дурные привычки Джона вскоре дадут о себе знать.
– Где же ты, в конце концов, и чем занимаешься? – пробормотал шеф, глядя вдаль через оконное стекло, после ухода брата. Его голос, измученный ожиданием, был лишен жизни.
Легко догадаться, как сильно он ждал сегодня этого человека.
– Он придет, когда «Сливочная нежность» станет еще популярнее. Не знаю, кто это, но ведь вы говорили, что он любит ее больше всего? Значит, он обязательно придет. – Я постарался его утешить.
– Да, очень любил. Говорил, что этот вкус ему по душе. Если он узнает об акции, то когда-нибудь придет, но у меня мало времени. Сегодняшний день прошел, осталось всего двадцать семь дней. Время летит слишком быстр. – По его бледному лицу проскользнула печальная тень.
– Завтра, когда придет этот Джон Ван, я скажу, чтобы он сообщил об акции в аккаунтах других людей.
– Спасибо. Как хорошо, что рядом есть ты. – Ачжосси взглянул на меня и улыбнулся.
«Как хорошо, что есть ты». Как приятно слышать такие слова. Особенно первый раз в жизни. При более близком знакомстве оказалось, что дядька не лишен душевного тепла. Я не знал, кого он ждет, но мог догадываться: человека, которому он хочет дать больше любви прежде, чем уйти навсегда; человека, о котором глубоко переживает и который стал частью его души.
Я решил: завтра любыми путями я заставлю брата развернуть широкую рекламную кампанию. Хотелось бы, чтоб Ачжосси обязательно встретился с тем, кого ждет. А еще – чтобы он без остатка отдал ему всю оставшуюся в сердце любовь.
