Я все еще не верил ей, она вызывала у меня подозрения, но по необъяснимой причине в глубине души шевелилась и не давала покоя мысль, что все слова старушки – правда. Если так оно и есть, то на чье лечение брату понадобились деньги? Неужели для бабушки? Нет, быть такого не может. Она даже простудой редко болела, а ее желудок был настолько крепкий, что мог переваривать даже камни; от расстройств она никогда не страдала. С какой стати нашей бабушке болеть? Но даже если такое случилось, брат не стал бы так активно искать деньги ей на лечение.

Да и что с того, что бабушка больна? Какое мне до этого дело?

Я попытался отмахнуться от этих мыслей, отогнать ее образ, возникший в памяти. Меня это не касается. Между нами, застыла неприязнь, словно кусок льда, и его ничем не растопить.

После ухода Седой я долгое время не мог привести мысли в порядок, но со временем во мне окрепла убежденность, что все-таки они с братом сообщники. Досадно, ведь я почти поверил в слова старушки.

Низкое пепельно-серое небо наконец-то пролилось дождем. Улицы в мгновение ока оказались под властью ливня. Дождь зачастил в последнее время. В такую погоду посетителей наверняка будет мало.

И хотя уже наступило обеденное время, ресторан пустовал. Ачжосси безучастно наблюдал за тем, как дождевая вода стекает по кухонному окну. Свет лампы падал на его устало согнутую спину, а темно-синяя рубашка сегодня выглядела на нем еще более потрепанной и выцветшей.

Открылась входная дверь, пришел первый посетитель – господин лет тридцати с небольшим. Вопреки плохой погоде, он нарядился в ослепительно белые джинсы и белую рубашку с узором из синих капелек.

– Мне «Сливочную нежность». – Гость сел за самый дальний столик и сделал заказ, бросив быстрый взгляд в сторону кухни.

– Одна «Сливочная нежность», – крикнул я шефу, который продолжал смотреть в окно, но даже не заметил, что пришел посетитель.

– Ах да. – Ачжосси резко помотал головой из стороны в сторону, словно пытаясь прийти в себя, подошел к раковине и достал глубокую сковородку.

Влажный и тяжелый воздух внутри ресторана становился теплее, наполняясь аппетитными ароматами. Посетитель в ожидании заказа то и дело посматривал в сторону кухни. Ничего предосудительного в этом не было, но почему-то все равно выглядело подозрительно.

– Заказ готов! – раздался вскоре крик шефа.

Я подал еду.

– Могу я попросить шеф-повара на минутку? – спросил он, даже не взглянув на блюдо, стоящее перед ним на столе.

Я пошел на кухню и передал Ачжосси просьбу посетителя. Шеф вытер тряпкой мокрые руки и подошел к столику. Гость неловко привстал, чтобы поздороваться.

– Вы хотели видеть меня?

– Да. Не присядете? Если не торопитесь… – Посетитель явно нервничал и говорил обрывистыми фразами.

Ачжосси сел напротив.

– Могу я узнать, в чем дело?

– Я не буду ходить вокруг да около и спрошу прямо. Как вы связаны с Ли Минсоком?

При этих словах Ачжосси, сидевший до этого с опущенной головой, вскинул подбородок.

– Вы знакомы с Со Чжиён? – спросил он дрожащим голосом.

– Да.

– Откуда вы ее знаете? – Лицо Ачжосси становилось все более напряженным от удивления, пока вконец не одеревенело.

Внезапно он вскочил со стула и встал рядом с господином, внимательно изучая его профиль. Я наблюдал за ними со стороны и терялся в догадках, с какой целью шеф рассматривает его с такого ракурса.

– Так это ты… – Ачжосси неожиданно стукнул по столу. – Зачем ты пришел ко мне?

– Я первый задал вопрос. Как вы связаны с Минсоком? Сначала я должен получить ответ на свой вопрос. Только после этого я смогу сказать, зачем я пришел.

– Разве это важно, какая между нами связь? Совсем не важно, какая между нами связь. Это вообще не имеет отношения к сути разговора. И я совсем не хочу тебя видеть.

Ачжосси так громко кричал, что посетители, входившие в этот момент в ресторан, поспешно выходили вон. Я никак не мог понять, почему он сразу начинает грубить людям, когда злится. Ведь это плохая привычка, которая неизбежно портит настроение собеседника.

– Очень даже имеет отношение. Я должен это знать, чтобы решить, что я могу вам рассказать. – Посетитель был спокоен и по-прежнему вежлив.

– В самом деле? Так и быть, отвечу, раз ты так настаиваешь. – На губах Ачжосси показалась язвительная усмешка. – Я и есть Ли Минсок, а Ли Минсок – это я.

– Что? – собеседник недоверчиво скривился.

– Так что можешь рассказывать, все что хочешь.

– Ах вот как. Кажется, вы очень близки с ним. Ну хорошо. Я пришел сегодня к вам только потому, что узнал кое-что от Мины, точнее, от Наны.

– Нана? Вот как. Значит, Нану тоже прислал сюда ты.

– Минсок сказал ей, что не отступится от своего. Я искренне хочу встретиться с ним. Вы мне поможете в этом?

– Ты можешь сказать мне. Ведь я и есть Минсок, а Минсок – это я. – Ачжосси глубоко и прерывисто дышал сквозь зубы.

– Я буду с ним говорить только при личной встрече.

– Ты что слов не понимаешь? Говорю же, я и есть Минсок, а Минсок …

– Хорошо. Я вижу, что говорить с вами бесполезно и вы не поможете встретиться с ним. Тогда передайте ему мои слова. Пусть он остановится и прекратит делать то, что делает. Это совершенно бесполезно. Правда – бесполезно, – с нажимом произнес посетитель и встал из-за стола.

– Что значит «бесполезно»?

– Судя по тому, насколько глубоко вы вмешиваетесь, думаю, что вам все известно. Я имею в виду, что абсолютно ничего не изменится, несмотря на его действия.

– Чжиён сказала тебе, что абсолютно ничего не изменится? Или это твои предположения? – на губах Ачжосси заиграла жестокая, злобная улыбка.

– Передайте, что это мнение Чжиён. Она хочет свободы.

– Свободы? Это ведь тебе нужна ее свобода. Если ты поможешь мне встретиться с ней, я передам твои слова Минсоку. Скажи ей, чтобы пришла сюда.

– Вы хотите встретиться с Чжиён?

Ачжосси кивнул в ответ. Тот подумал немного и замотал головой:

– Чжиён не поверит вам, потому что Минсок уже не раз заманивал ее таким образом, когда она совсем не хотела видеть его. В общем, обязательно передайте Минсоку ее слова.

– Хорошо. Я один встречусь с ней. Минсока не будет даже поблизости.

– Он уже потерял доверие в этом вопросе. – мужчина ушел, так и не притронувшись к фирменному блюду.

– Я не отступлюсь. Ты ведь знаешь? – исступленно заорал вслед ему Ачжосси. Но тот даже не оглянулся.

После его ухода Ачжосси бессильно упал на стул и просидел целую вечность, безучастно уставившись на тарелку со «Сливочной нежностью».

– Сегодня больше не будем принимать посетителей, – сказал шеф, наконец придя в себя, а потом ушел в комнату.

Я шел на кухню, неся тарелку с нетронутым супом, когда открылась дверь и вошел посетитель небольшого роста в коричневом дождевике. Капюшон наполовину закрывал его лицо, но судя по кроссовкам, это был мужчина. Из насквозь промокшей обуви вытекала дождевая вода.

– Мы уже закрылись на сегодня.

Я нахмурился при мысли, что мне придется мыть пол, если он пройдет вот так в зал и оставит после себя лужу. Мне совсем не хотелось заниматься хлопотной и неприятной уборкой. Гость снял капюшон. В то мгновение, когда я увидел его лицо, я чуть не заорал: «Сучан!»

Ну надо же, к нам пожаловал мой друг.

– Я… пришел за «Сливочной нежностью».

Он заметно растерялся, не зная, как обращаться ко мне, на равных или как ко взрослому:

– Можно заказать на вынос?

Я посмотрел на тарелку у себя в руках. Тот господин не притронулся к блюду. Наверное, можно отдать эту порцию Сучану. Я вошел на кухню и начал искать емкость, чтобы перелить в нее «Сливочную нежность». Мои руки плохо слушались меня. Мне никак не удавалось найти подходящей посуды: плошки и контейнеры выскальзывали из рук и с грохотом разлетались в разные стороны. Я и представить себе не мог, что встречу Сучана.