Расстегнутая белоснежная рубашка, небрежно заправленная в брюки, подчеркивала стройную и атлетическую фигуру молодого мужчины лет тридцати. Руки сильные, но без излишне-мужественной мускулатуры. Длинные, тонкие пальцы с безупречно ухоженными ногтями. Уголки тонких губ прижились в высокомерной ухмылке на слегка небритых скулах. Черные, упругие, как кольца пружины, волосы касались плеч, а длинная челка спадала непослушными запятыми локонов на лоб и глаза цвета средиземноморской воды в рассветные часы.

Доктор Санчез скользнул взглядом по лицу Милли, как сытая кошка по тарелке с недоеденной едой, и быстрыми шагами удалился в дом.

– Посигнальте, когда закончите, – бросил он на ходу.

«Самоуверенный красавчик», – отметила про себя Милли.

Она не спеша пошла по вымощенной булыжником дорожке ухоженного, но не укрощенного дизайнерской рукой парка.

– Большое у вас хозяйство, – как можно приветливее сказала она, поравнявшись с работающим метлой пожилым индейцем. Старик близоруко прищурился и кивнул, не вступая в разговор. Он продолжал сгребать упавшие с деревьев листья в аккуратный холмик.

Пройдя, как во сне, еще несколько шагов, Милли опустилась на старую деревянную скамейку. Ее охватило несвойственное ей смятение. Она почувствовала себя больной, которую выпустили из душной палаты на улицу. Воздуха всего парка, казалось, было недостаточно, чтобы насытить жадные легкие. Сколько раз она представляла себе этот приезд! Сколько раз перебирала ТО воспоминание, как разрезанную на мелкие куски черно-белую фотографию, и пыталась сложить из них ответ на мучавший ее вопрос. Ответ еще предстояло отыскать, но он находится здесь, в этом доме!

Теперь Милли била дрожь, но не от слабости или нерешительности. Это было волнение охотника, выслеживающего опасного хищника и встретившегося с ним наконец лицом к лицу. ИГРА НАЧАЛАСЬ!

Милли обошла вокруг дома и, встав в стороне, наблюдала, как рабочие заканчивают установку контейнера. От недавнего волнения не осталось и следа. С интересом огляделась вокруг. Новую операционную, прилепившуюся к стене кирпичной пристройки, со всех сторон окружали многочисленные вольеры с дикими животными. «На клинику не похоже, да и слишком далеко от города. Электронная аппаратура и хирургическое оборудование предназначены для пересадки органов и операций на мозге. Странный выбор места для подобных дорогостоящих и серьезных занятий. Хотя какое мне до этого дело! Сюда меня привели совсем другие интересы…»

Гудок грузовика, означающий, что работы закончены, прервал ход ее мыслей.

– Контейнер с операционной установлен. Завтра утром я вернусь и приступлю к настройке, – доложила она подошедшему хозяину дома. – Дорога была утомительной, и я нуждаюсь в отдыхе.

Доктор Санчез слушал рассеянно.

– Да, да. Завтра. В восемь.

И добавил:

– Не опаздывайте. Я этого не люблю.

– А я не люблю, когда меня учат делать мое дело, – спокойно парировала Милли. – Я сама заинтересована поскорее все закончить и уехать домой. К тому же, – уже миролюбивей добавила она, – нет никакой необходимости превращать творческий процесс в конвейер Форда. Отдохну и завтра начну со свежей головой. Ваше присутствие при этом не требуется. Как закончу, дам знать. Чао!

Мартин не ожидал такого отпора и нахмурился, но с интересом посмотрел вслед удаляющейся девушке.

На следующее утро Милли приехала ровно в восемь. Вчерашний дорожный костюм сменили со вкусом подобранная юбка и блузка. Легкое облачко тонких духов следовало за ней, как воздушный шарик на веревочке.

Почти до полудня она возилась с документацией. Потом ждала, пока вызванные хозяином электрики подведут силовой кабель. Время в помещении без окон, как в казино, пробежало незаметно. Когда Милли закончила работу и вышла на улицу, день уже заметно постарел. Она тщательно расчесала волосы и набрала номер хозяина…

– Добро пожаловать в вашу новую операционную.

Милли распахнула дверь:

– Заходите, не бойтесь. Зубоврачебного кресла здесь нет.

Помещение наполнилось синевато-белым светом. Его поток мгновенно испарил темноту, плотным облаком покрывающую установленный в глубине комнаты аппарат. Два рабочих стола, как гигантские лыжи для сноуборда, на массивных никелированных опорах. Между ними кресло необычной формы. Мартин сразу оценил удобство его конструкции. Укрепленное на шарнирах, оно позволяет хирургу комфортно сидеть, но в то же время может обеспечить устойчивую опору, если удобнее делать что-то стоя.

Девушка подошла к дисплею компьютера на пульте управления и склонилась над клавиатурой. Мартин переключил внимание на нее. «Алая блузка под белоснежным халатом. Безупречная, как капля воды, фигура. Нитка крупного жемчуга на смуглой шее. Алые туфельки. Просто вишня в сливках!»

– Я заметил: вы любите красный цвет, – сказал Мартин, беззастенчиво разглядывая девушку. – Он, действительно, вам очень идет. Правда, я уверен, что и синий, зеленый и… дальше по спектру.

– Так может сказать только дальтоник. По мнению художника Селарона, красный – это единственный истинный цвет, – не поднимая головы, убила комплимент девушка. – А остальные – только оттенки. Согласно его теории, все самое значительное в мире – красное: кровь спасителя Иисуса и наша, Санта-Клаус, румянец невинности. Те же символы успеха и богатства, как, например, «Феррари» и Кока-кола!

«Помада на твоих губах», – неожиданно для себя подумал Мартин, а Милли, словно прочитав его мысли, добавила:

– И чувственность. Мужчинам этого не понять. Они живут в своем черно-белом мире.

Встав рядом, Мартин внимательно наблюдал за девушкой. Он нервничал. Милли, наоборот, была спокойна и собрана. Ее пальцыпорхалипоклавиатурекомпьютера, какножкиженской команды по синхронному плаванию. Наконец аппарат загудел, и в воздухе появилась светящаяся сфера размером с арбуз. Она стала медленно расти, пока не достигла полутора метров в диаметре.

– Итак! Это – интерактивный 3D-дисплей. Вы фактически находитесь в нем в процессе работы.

Девушка приблизилась к хирургическому столу.

– Оперируемое поле проецируется с блока линз в пространство перед глазами хирурга. Любой его участок можно увеличить до желаемых размеров, потом снова уменьшить или выбрать другой, крутить и разворачивать под любым углом. Десятимикронное разрешение. Заметьте, что способность существующих аналогов позволяет в лучшем случае видеть контуры скрытых в тканях сосудов.

Все это Мартин уже знал, но в изложении этой блистательной красавицы сухая техническая информация превращалась в увлекательный рассказ, который не хотелось прерывать.

– Система также дает возможность совмещать данные вращательной и субстракционной ангиографии с рентгеноскопической, – продолжала свою презентацию Милли. – Все сводится вместе в виде объемного изображения или изолируется на выбранном участке, в зависимости от задачи происходящего на операционном поле. На теле хирурга устанавливаются датчики, позволяющие мимикой и мышечными сокращениями отдавать мгновенные команды. Предупреждаю: задача не простая. Это все равно, что играть на рояле, жонглировать несколькими мячиками и отбиваться от грабителей в одно и то же время. Для овладения потребуется основательная тренировка. Иначе…, – Милли улыбнулась, – иначе после операции могут остаться лишние органы или их части.

Мартин кивнул с серьезным лицом, игнорируя предложение поддержать шутку.

– Ну и наконец «Медуза Горгона». Если сфера – это мозг системы, то «Медуза» – это ее руки или, вернее, высокочувствительные подвижные щупальца-манипуляторы. Их функции меняются в процессе операции и не ограничиваются только разрезанием или сшиванием. «Медуза» анализирует движения хирурга, изучает их и может по его команде сымитировать процесс в нужном участке операционного поля. При этом с несравненно большей скоростью и точностью.

К тому же умница Горгона не лимитирована только десятью пальцами и поэтому способна выполнять одновременно десятки различных заданий. Удаляя орган или его часть, робот тотчас же контрастно помечает нервные окончания и сосуды, создавая точную карту срезов. Таким образом, хорошо отлаженный аппарат может самостоятельно обеспечивать соединение сосудов и тканей, безошибочно находя маркеры как в трансплантированном органе, так и в месте, с которого он был удален. Хирург лишь определяет приоритеты последовательности операций.