Под взгляды ожидающих, мы вошли в старую кованную дверь, дальше шел низкий и тесный проход, затем еще поворот и, судя по всему, мы оказались с противоположной стороны монастырской стены. Внутри оказалось довольно просторно, светлая комнатка с побеленными известью потолками и лавкой под иконами. В углу висел лик Богородицы со Христом на руках, а рядом расположилась дощатая дверь с массивной металлической ручкой.

– Подождите пожалуйста, – произнесла спортивная монахиня и удалилась внутрь комнатки.

Мы сидели на скамье, я пытался молиться, но чувствовал, как руки подрагивают от волнения. Не знал зачем приехал, а вдруг получится, как у Иоанна Кронштадского, когда к нему пришли два паломника, один из которых шел с намерением «просто поболтать», на то и получил ответ, когда святой отправил к ним помощницу и та вынесла чашку чая с ложкой добавив:

– Вам велено поболтать!

Минут через десять звонко лязгнул замок, открылась дверь и опираясь на палочку вышел старец. Выглядел он как образцовый дедушка из моих детских воспоминаний, длинная седая борода, морщинки и глубокий взгляд светло-синих глаз.

– Христос Воскресе мои дорогие! Уж извините не смог вас встретить как полагается, давление, еле хожу сегодня.

Мы встали и склонились с Серафимовной, прося благословения.

Батюшка перекрестил нас и сел на скамейку рядом:

– Сереженька, есть у меня к тебе разговор. А ты матушка иди пока чайку попей у меня в келье, там вот мать Антонина уже и чайник поставила.

Серафимовна удалилась, а он продолжил:

– Не удивляйся друг, моим словам, но слушай Сереженька Божью волю! Жениться тебе пора! Погулял, нужно и в семейной жизни потрудиться. Пойдешь в школу! – протягивает мне бумажку, на которой карандашом написан адрес, – стой там как столпник на выходе и жди Ивана Ивановича, учителя. Господь все устроит, не волнуйся друг!

Пока я приходил в себя от нагрянувшей женитьбы, размышляя, можно ли ослушаться старца и сбежать, монах посмотрел куда-то вверх добавил, улыбаясь:

– Ох какую жену тебе дадут! Будет она светом для многих, ты уж помоги ей! Ах какую жену… Ну, пойду я, Серафимовне время уделить тоже нужно.

Затем он похлопал меня по плечу, встал и отправился к себе в келью, а я сидел ошарашенный беседой. Когда он переступал порог и собрался закрыть за собой дверь, я вдогонку спросил:

– Батюшка, а как жену то звать?

Он повернулся и улыбаясь произнес:

– Валька!

Я собрался уже встать, чтобы выйти на улицу, как старец обернулся и сделал пару шагов назад, достал из кармана бумажный сверток и произнес:

– Совсем забыл, старый я шкаф, памяти совсем уже нет! Ты Сережа только здесь не открывай его, как до дома доедешь, там и распакуй!

Вышел на улицу подышать и немного успокоиться, руки мои подрагивали, в горле пересохло, а люди из очереди, которая теперь уже увеличилась в несколько раз, настойчиво спрашивали:

– Ну что там? Как батюшка? Будет принимать? Да, что ты молчишь то?

Выбрался я из толпы и сел на скамейку под деревом, недалеко от стены, и лишь потом осознал: «Когда идти в эту школу то, он ведь не сказал? Сегодня, завтра или через год, назад что ли вернуться, спросить?»

Сложно сказать сколько я там сидел, но Серафимовна вышла только когда монахи начали звонить к вечерней службе. К этому моменту у меня уже отсутствовали вопросы, полученное усвоилась, и я приготовился «идти в школу», мысленно даже согласился ждать нужного момента или случая.

Серафимовна шла с грустными заплаканными глазами, но пыталась не показывать этого, а я и не расспрашивал. В тот день я познакомился со старчеством! Понял – что такое узнать Божью волю!

Прошел месяц, почти ежедневно вспоминал я о предначертанном, но пока ничего мне не говорило о необходимости ехать по нужному адресу.

И вот однажды, настоятель нашего храма, отец Григорий и говорит мне:

– Сережа, нужна твоя помощь. Съездишь со мной в город? Задумал купить материалы, гвоздей немного, лак, краску, всего по мелочи, сам боюсь не дотащу, да и к сестре двоюродной зайти надо, обещала парочку книг отдать, в школе работает, хороший человек, – при слове школа, у меня екнуло внутри, – неужели пора?

Утром мы отправились пешком на раннюю электричку. Прошлись в городе по магазинам, набрали полную сумку и тяжеленный рюкзак строительных товаров, пару свертков с гвоздями, краску в металлической банке, лак, клей и малярные кисти. И спустя час мы стояли у подъезда родственницы отца Григория. Дома ее, к сожалению, не оказалось, а религиозные книжки тогда были даже не на вес золота, а скорее как редкие бриллианты, купить или подержать в руках Евангелие было мечтой многих, поэтому с огромным туристическим рюкзаком и сумками отправились мы прямиком к ней на работу.

В город я всегда ездил с паспортом, поэтому, когда нас остановил милиционер и долго выяснял, что мы такое тащим и куда, пришлось предъявлять документ, заодно из-под обложки я вытащил бумажку от отца Симеона, с адресом. Удивительно, но адрес совпал с улицей и номером дома, возле которого мы стояли двадцать минут спустя. Это была обычная средняя школа. Батюшка отправился внутрь здания, одет он был в гражданскую одежду, а иначе его и не пустили бы. Разыскивал он там свою родственницу, а я стоял и ждал чуда!

Через минут двадцать вышел отец Григорий с книжками, а я все ждал, но чудо не происходило.

– Эх жаль, так и не встретился с сестрой, книжки вахтерше оставила, нет никого там сейчас в учительской. Ну все друг, теперь можно назад, – с удовольствием произнес батюшка.

– Не могу. Э-э, как бы вам сказать. Мне нужно здесь быть…, – в растерянности промычал я.

С вопросительным взглядом отец Григорий поставил сумку обратно на асфальт.

– Понимаете, м-м-м, у меня сейчас должна судьба решиться! Женюсь я!

– Не знал! Поздравляю друг! Давно познакомились?

– Отец Григорий… здесь все сложно, мы еще даже не знакомы…

Батюшка поднял брови и округлил глаза, ожидая подробного ответа.

– Ладно, каюсь. Был я у старца, сказал он здесь стоять, ждать какого-то Иван Иваныча, но почему-то его все нет, – от высказанной правды мне стало легче, но учитель все равно не появлялся.

Мы стояли еще минут десять, я не знал, что делать, но вот из-за угла появилась грузовая машина с цветами в кузове. За ней шли люди в черном и тоскливо играла живая похоронная музыка. Бом-боом-бооом. Мы немного отошли к школьному забору уступая место процессии. Людей проходило довольно много и почти все смотрели в нашу сторону и шептались. Невольно прислушавшись, я понял, что смотрят они на здание школы и говорят о покойнике, о том, какой он был хороший человек, как его любили ученики, как много лет он здесь отработал.

Крупный мужчина в пиджаке переступая наш выцветший рюкзак, проносил мимо моего носа надмогильный венок. На ленточках которого золотыми буквами читалась надпись:

– От коллектива учителей. Покойся с миром Иван Иванович… – тут я обомлел, ноги подкосились, и я провалился назад, прямо на свой рюкзак с гвоздями.

– Это был без сомнений он! Но как же так, не успел что ли Иваныч меня с будущей женой познакомить?

Процессия прошла мимо, музыка уже плыла в конце улицы. А я сидел на рюкзаке склонив голову и совсем не понимал, чего же хочет от меня Небо и что же теперь делать дальше?

Вдруг, моего плеча кто-то коснулся:

– Здравствуй Сережа.

Я поднял глаза и прямо в солнечном круге увидел светящееся лицо. Глаза не могли различить черты сквозь яркий свет, но это точно была молодая девушка с очень приятным голосом.

– Добрый день, вы знаете мое имя? – испуганно произнес, поднимаясь и удивленно разглядывая грустную девушку в черной косынке.

– Да, мне отец Симеон сказал. Я Валя, – скромно ответила она, опустив глаза.

Так мы и познакомились с Валентиной. А Ивана Ивановича хоронили на кладбище за моей деревней, он был родом из тех мест.