Прикрепив седло я два раза проверил кожаные ремни. Мне хватило одного падения с камня, чтобы понять. У меня до сих пор синяк.

Осмотрел мешки один за другим. Даже тот, что казался пустым, теперь был наполнен остатками яйца Даны. Скорлупы было меньше, чем ожидалось от такого большого яйца.

«Что ты думаешь?» — спросил я божка Велеса.

[Слышать твои похотливые стоны было тревожно

Я не хочу об этом говорить.]

«Я имел в виду яйцо», — сказал я, радуясь, что Филимон меня не слышит. Я запрыгнул в седло. громко фыркнул в знак протеста, вероятно, спросонья.

[Тогда тебе следовало так и сказать

Я что, Провидец?] — ответил Велес.

Я поднял средний палец, указав вокруг себя — на случай, если промахнулся мимо Велеса. Затем направился к Филимону, который ждал меня вместе с животными. Тяжело нагруженные, так как пару недель назад мы потеряли одну лошадь.

— Рррррааа!!!

— Что за черт? — выругался я, чтобы определить источник крика. — Ты это слышал?

Филимон уже слюнявил вторую трубку за день. За ночь… неважно.

— Слышал что? — спросил он, моргая. — Я немного задремал. Боюсь, темнота утомляет глаза…

— Да, хорошо, — оборвал его я, не заинтересованный его поступком. — Что-то кричало из темноты.

— Как шакал?

— Кричат ли шакалы таким образом?

— Я так не думаю. Может быть, маленький?

Я вздохнул и подошел к нему.

— Это звучало странно.

— Птица? Птицы странные, — предположил Филимон. — Подожди, что это?

Он обеспокоенно огляделся.

— Что? Ты что-то видел?

— Хм.

Я уставился на него.

— Ты меня немного пугаешь, старик.

Филимон поводил трубкой вокруг и задумчиво огляделся:

— Давай держать ухо востро.

— Почему?

— Простая предосторожность, — он прищелкнул языком, чтобы лошадь тронулась в путь. Руины города впереди напоминали кладбище.

— Это совсем не смешно, учитывая, что мы направляемся в кровавые руины, старик! — запротестовал я, напряженно оглядываясь по сторонам.

Филимон поморщился.

— Страшно? Это руины. Вероятно, там ничего нет.

— Вот видишь? Слово «вероятно», беспокоит меня больше всего, — проворчал я, качая головой.

— Город мертв, Владислав, — повторил старик свою мантру.

— Чем больше ты это говоришь, тем более зловеще это звучит. И если ты еще раз назовешь меня Владиславом, я начну называть тебя Филиппом.

Филипп достал болт и шлепнул моего коня, пока мы ехали бок о бок.

— Эй! — Я предупредил его. — Ты начал всё это дерьмо с именами!

— Это иностранное имя, — возразил Филипп. — Гарт на древнем языке означает «Любящий лошадей».

Правильно.

— Ну, Филипп — тогда тебе не следует обижать «Ветерка», — защищал я его прозвище.

— Правда?

— Ну да, там, откуда я родом, так оно и есть, — солгал я, думая о том мужике, который скакал по сцене в рыбьей сетке. — Но ладно, я достаточно взрослый, чтобы не использовать это имя снова.

— Спасибо, Владислав, — невозмутимо произнес Филипп.

Если Белое городище когда-то и было большим городом. То сейчас он совсем на него не похож. Половина погребённых зданий исчезла, когда мы пересекли один из проёмов в рухнувших стенах.

— Пустыня движется, — объяснил Филипп, занятый прочисткой трубки. — Улицы города никогда не остается прежним.

Я уставился на прямые стены по обе стороны улицы, которую мы проезжали. Мелкий песок покрывал и смягчал детали. А яркий лунный свет отбрасывал длинные тени от зданий. Ни окон, ни дверей — бездушный и безмолвный город. Ничто не двигалось, кроме кружащегося песка, когда легкий ветерок гулял по пустым улицам.

— Ты бывал здесь раньше? — Я расспрашивал, осматривая каждый дом с разной степенью проседания.

Некоторые из них были покрыты крышами. В других же можно было увидеть последний этаж, тёмные проёмы древних веранд и окна с двойными дверями. Все они выглядели мрачно и зловеще.

— Видел. Прошло больше ста лет, я думаю, — ответил Филимон, немного задыхаясь в конце.

«Вероятно, понимая, что все, кого он знал, мертвы,» — решил я, затем вздрогнул от этой мысли.

— Ты там в порядке, Филимон?

Старик вытер глаза и кивнул.

— Тогда со мной тоже был человек, — сказал он, остановившись, когда я спрыгнул с коня, чтобы осмотреть большой фасад виллы.

— Что этот человек здесь делал? — Спросил я.

— Исследовал, — Филимон усмехнулся воспоминанию. — Искал вещи.

— Сокровище?

Старик кивнул, наблюдая, как я заглядывал в темный провал.

— Ага, сокровище.

— Хм, — пробормотал я, пробуя ботинком покрытый пылью пол. Затем я наступил на него. Ничего зловеще не скрипнуло. Темнота рассеялась, когда мой камень света осветил пустую комнату.

Казалось, всё превратилось в пыль.

— На стенах есть гравюры, — сказал я, повысив голос. — Человек, разговаривающий с очень высоким чуваком, собака верхом на осле. Ха-ха.

— Городище было заброшена задолго до меня, Владислав, — послышался снаружи голос Филимона. Я вышел из засыпанного здания, качая головой.

— Да, всё же нам может повезти, — сказал я, направляясь к «Ветерку». — Как ты думаешь, люди уже приходили сюда?

— Впереди старые сады, где были источники воды, — объяснил Филимон. — Теперь это место разрушилось, пруды превратились в болото, но вода все еще течет.

Жадность мародеров лишила это место любой приличной добычи. Гребаные мошенники — проклятие человечества!

— Так что мы будем спать возле болота?

Филимон снова вытащил свою многострадальную трубку.

— Думаешь здесь есть опасности? — Спросил меня старик, испытывая.