Краем глаза я заметил, как довольно щурится канцлер Шепотьев, как безучастно кривится прокурор Веригин и как маслено ухмыляется контр-адмирал Гуль. Эх, знали бы вы, голубчики, как мне сейчас плевать на все ваши кривляния. Главное, совесть моя чиста, а там — хоть в петлю, хоть к расстрельной стенке.

Секретарь тем временем умолк, переводя дух и утирая вспотевший лоб. Пауза затягивалась. В зале повисла звенящая тишина. Все взгляды моих обвинителей скрестились на мне — тяжелые, давящие, полные плохо скрываемого торжества. Ну же, не томите, господа хорошие. Озвучивайте уже приговор, чего тянуть кота за хвост. Я стряхнул оцепенение и впился взглядом в Веригина. Ну же, давай, зачитывай окончательный вердикт.

Прокурор откашлялся, выдержал театральную паузу и произнес, смакуя каждое слово:

— Согласно решению военного трибунала, вы, контр-адмирал Васильков, приговариваетесь…