«Я бы ничуть не удивился, если бы нашелся мужчина, способный ради нее на все, что угодно, даже на преступление», — подумал он, глядя, как она расплачивается за покупку. — «А она? Способна ли она сама?…»　

Кода Джулиана выходила из магазина, он отступил за рекламный щит, повинуясь интуитивному ощущению, что встреча будет Джулиане неприятна, — она откровенно избегала общества кого бы то ни было, за исключением Витторио, и Этвуд вовсе не хотел показаться назойливым, — в результате она прошла мимо, не подозревая о его присутствии.

Пока Этвуд выбирал часы, из глубины магазина появился представительный мужчина, которому обслуживавший Джулиану продавец сообщил, что продал браслет с рубинами. Их разговор показывал, что браслет был дорогой, хотя сумма, известная обоим, не называлась.

Когда Этвуд вернулся обратно с новыми часами и заряженными баллонами, Джеймс сразу выложил свежую новость:　

— Берни собрались удирать.

— Почему именно удирать?　

— Потому что это походило не на обычный отъезд, а на бегство.

— Они уехали?　

— Пока нет. Послушай, как все было. Я заходил к Гросси и вспомнил, что надо позвонить в Лондон. Хотел позвонить прямо оттуда, снял трубку, а там уже разговаривают, очевидно, Гросси еще до моего прихода переключил телефон на один из коттеджей. Я услышал конец фразы: «… приехали и спрашивали, где ты и с кем». Голос был женский, незнакомый. Я, конечно, сразу опустил трубку и пошел обратно, чтобы позвонить позже из коттеджа. В домике Берни окна были открыты. Бат и Джованелла ссорились, она говорила по-итальянски, быстро, а он отвечал на английском, поэтому из их диалога я понял ровно половину. Он сказал, что раз их разыскивают, надо немедленно уезжать, требовал собирать вещи, говорил, что не хочет, чтобы на него набросились эти дикари. Сказал, что это она виновата, надо было сразу ехать в Нью-Йорк. Она кричала, что если бы знала, каким он окажется трусом, то ни за что не связалась бы с ним. Тогда он пошел на понятный, сказал, что, может, все обойдется В итоге они помирились и раздумали уезжать.

— Рассмотрим сложившуюся ситуацию, — сказал Этвуд, усаживаясь в кресло. — Мистер Берни имеет серьезные основания кого-то опасаться. Слуга Витторио получает письма для некоего синьора Феррара. В магазине я встретил Джулиану, покупавшую вещь, которая должна быть ей не по карману, судя по весьма скромному месту отдыха. Кто-то залез в наш коттедж, после чего исчез журнал, и кто-то добрался до моего акваланга.

— Добавь, что Сильвия вовсю заигрывает с Фрэнком, и весьма успешно, а Тельма этим очень недовольна, — поделился Джеймс своими последними наблюдениями.

— Разве это тоже относится к числу подозрительных фактов?　

— Вообще-то нет, — поразмыслив, признался Джеймс. — Сильвия кокетка, сразу видно, а Фрэнк здесь самый подходящий для нее объект: общительный и веселый и живет один. Что касается Тельмы, то ее реакция тоже естественна, из-за увлечения подруги ей грозит проводить время в одиночестве, а это никому не понравится.

— Тогда что тебя настораживает?　

— Опалы похитила пара, мужчина и женщина… Давнюю связь легко выдать за новое увлечение.

Разговор был прерван появлением на дороге немыслимо яркой красной машины, приближающейся с опасной стремительностью, вскоре она сияющей каплей скатилась со склона и замерла возле домика Витторио. Из машины выскочила девушка, с размаху хлопнула дверцей и вихрем ворвалась в коттедж. Заинтригованный Джеймс тотчас собрался купаться, чтобы приблизиться к месту действия, и быстро занял наблюдательную позицию на пляже, напротив домика Витторио.

— … опозорил нашу семью! — донесся изнутри напряженный звонкий голос. — Как ты мог пасть так низко! Ты не смеешь, слышишь, не смеешь! — Судя по интонациям, посетительница была на грани истерики. — Ради нее ты на все готов, готов втоптать в грязь наше имя. Ненавижу ее, ненавижу, и тебя тоже ненавижу!　

Судя по всему, девушка находилась в доме наедине с Витторио, вряд ли она вела бы себя так в присутствии слуги. Объяснение становилось все более бурным, к ее выкрикам добавился какой-то грохот и звон разбитого стекла, что побудило Джеймса отбросить свое мнимое безразличие и приблизиться к коттеджу.

— Извините, вам помощь не нужна? — спросил он, открывая дверь. —  Кажется, у вас что-то упало.

При появлении постороннего девушка отпрянула от сидящего и своей коляске Витторио и повернулась к вошедшему; очень юная, лет шестнадцати, с пылающим гневом лицом и стиснутыми кулачками, она, казалось, была готова кинуться на неожиданную помеху подобно разъяренной тигрице. Витторио в крайнем замешательстве поднял руку к лицу, стараясь прикрыть пятно на левой щеке, похожее на след от пощечины.

— Нет, спасибо, мы сами справимся, — пробормотал он, запинаясь. — Я случайно разбил вазу…　

Пол возле дальней стены был усеян множеством мелких осколков темно-синего цвета — чтобы так разбить вазу, надо было не просто уронить ее, а бросить в стену со всей силы; несомненно, это сделал не он, а девушка. За те несколько секунд, пока внимание Джеймса переключилось на Витторио, ее облик разительно изменился: спокойная поза и сдержанно-вежливое выражение лица свидетельствовали о прекрасном воспитании, выработавшем, несмотря на природную несдержанность натуры, умение подавлять внешние проявления своих чувств ради общепринятых норм поведения; появления постороннего оказалось достаточно, чтобы заставить ее мгновенно надеть маску хорошего тона.

— Пожалуйста, извините, что мы напрасно побеспокоили вас, — произнесла она с безупречной любезностью.

Витторио явно не собирался их знакомить и с откровенным нетерпением ожидал, когда Джеймс уйдет.

«Кем она ему приходится?» — раздумывал вынужденный ретироваться Джеймс. — «Их объяснение более всего походило на сцену ревности, но она слишком молода, а он инвалид. Если, конечно, он действительно инвалид…»　

Среди ночи Этвуда разбудили доносившиеся снаружи царапающие звуки; сообразив, что это скребется ньюфаундленд, стараясь открыть дверь, Этвуд встал, чтобы впустить пса прежде, чем он разбудит Джеймса. Ньюфаундленд привычно ткнулся холодным влажным носом в ладонь хозяина, а затем отпрыгнул в сторону, приглашая поиграть, невзирая на поздний час. Совершенно не разделявший его намерений Этвуд хотел взять пса за ошейник, но тот увернулся и, ошибочно решив, что хозяин вступил в игру, отбежал еще дальше. Этвуд пошел по дорожке, подзывая собаку к себе. Свет во всех коттеджах был погашен, но неожиданно возле домика Фрэнка вспыхнула и тотчас потухла какая-то яркая точка. Поглаживая подбежавшую собаку, Этвуд всматривался в темноту. Вспышка напоминала огонек зажигалки — значит, там стоял Фрэнк и курил. Ньюфаундленд насторожился, принюхиваясь. Этвуд успокаивающе положил руку на его загривок. Вдруг Фрэнк что-то сказал, что именно, разобрать было невозможно, в ответ прозвучал женский голос. Хотя Этвуд не видел ровным счетом ничего, складывалось впечатление, что сначала Фрэнк стоял один, женщина подошла позже. Очевидно, это не Джованелла Берни; ночной посетительницей могла быть Джулиана или Сильвия. Или Тельма — смотря зачем она сюда явилась. Окна одной комнаты в доме Фрэнка слабо засветились, такой тусклый свет давал ночник. На фоне портьеры возникли два силуэта, мужской и женский. Женщина, слишком изящная для Тельмы, закинула руки на шею мужчины и притянула его к себе, потом свет погас.

«Наверняка это Сильвия», — думал Этвуд, улегшись в постель. — «Джеймс утверждает, что Фрэнк ей нравится. Либо она из тех, кто считает, что незачем попусту терять время, либо они давно знакомы…»　

Пролежав с полчаса и так и не заснув, Этвуд решил искупаться. Воспрепятствовав намерению ньюфаундленда составить ему компанию, Этвуд запер пса в своей комнате; ньюфаундленд непременно полез бы вместе с ним в воду, а пускать потом в дом мокрую собаку Этвуд не хотел. Днем он предпочитал купаться у скалы, около которой стоял их коттедж, но сейчас было слишком темно, чтобы заходить в воду среди камней, и он направился к середине пляжа. Миновав коттедж четы Берни, а затем Фрэнка, Этвуд услышал впереди чьи-то шаги. Сам он ступал по песку и потому не производил никакого шума, а тот, другой, шел по каменистой дорожке, тянущейся вдоль всего пляжа. Этвуд поспешно отступил за кусты.