О: Что для тебя панк как стиль жизни?

С: Панк для меня стиль жизни, то есть моя жизнь — это панк и панк — это моя жизнь. Нет такого, что ирокез я ставлю только на концерт и проклепанную косую одеваю на концерт, в жизни я выгляжу так же. И в институте, и дома — я везде панк. Не должно быть лицемерия, сегодня косая, завтра смокинг. Конечно, валяться пьяным на Арбате и стрелять деньги на водку у прохожих — это не панк-рок. Правда, у многих именно такой стиль жизни. Поэтому многие люди думают панк — это бомж, этого не должно быть. Суть движения не в этом.

О: Какое на твой взгляд отличие панка от рока?

С: Ха… Панка от рока? Ну что такое рок? Рок ничто. Рок — это в большинстве своем (стебным голосом) песни о любви, о светлом будущем, в основном. А панк — это о темном настоящем и бесперспективном будущем.

О: Для чего вы всем этим занимаетесь, панк-роком, музыкой?

С: Понимаешь, накапливается недовольство — мы ведь живем не в особо хорошем мире, и появляется желание это высказать, выплеснуть, чтобы кто-нибудь еще об этом подумал. Очень тяжело жить, замкнувшись в себе. Можно, конечно, пойти на политическую сцену, выдвигать свои лозунги, предлагать план преобразования государства, добиваться чего-то… Но это все бесполезно — "замахнулась моська на слона". Потому что один человек никогда не сделает с такой системой, как государство. Поэтому понятно, что все твои высказывания бесполезны в глобальном масштабе. И музыка, панк-рок; песни — способ твоего самовыражения, высказывание своих идей в среде единомышленников. Панк-рок — это бездеятельное движение, это пассивный протест. Проблема в том, что изменить все равно ничего нельзя. Даже если мы объединимся, сделаем революцию, устроим государственный переворот… И чего? Что дальше-то? Дальше опять придется создавать какое-то государство. Или проводить в жизнь идеи анархизма… Но анархия очень хороша в теории, но, однако очень нехороша на практике. Нужно чтобы у всех было какое-то самосознание… Кто-то обязательно захочет побольше власти, кто-то обязательно захочет побольше денег. В итоге, получится все то же самое, что было до тебя, если не хуже. Даже ты сам на начальном этапе, имел благие намерения — изменить строй, сделать всех людей счастливыми и т. д., то по мере того, как к тебе будет приходить власть, ты сам начнешь понимать — прикольно было бы все это себе взять. Когда у тебя появляется власть, ты сам рабом власти становишься.

О: Неужели панк-рок ничего не может сделать? Хоть как-то улучшить мир?

С: Для всех как-то изменить государственный строй, сделать какую-то страну всеобщего благоденствия, конечно, это нереально и никак невозможно. Но с другой стороны, можно создать свою субкультуру — страну в стране.

О: Что для тебя анархия?

С: Анархия лично для меня — это сопротивление нынешнему государственному строю в самом себе. Надо быть просто независимым и плевать на все эти государственные системы. У нас в XIX веке было много анархистов, которые пытались уничтожить государство. Но у них ничего не получилось, и у нас не получится. У нас люди зависимы, зависимы все… зависимы от государства, понимаешь, привязаны всеми концами к нему. Я вот сейчас сказал «Нет», и меня выкинули из жизни… Я должен тупо сидеть, работать и молчать.

О: Россия отдельно и от Запада и от Востока развивалась, а теперь она начала входить в общемировой поток худо-бедно. Это лучше для нее или хуже?

С: Думаю, что в чем-то хуже.

О: Почему?

С: Не знаю, к чему это все приведет. В итоге, мы попадаем под зависимость Запада. Им нужны наши ресурсы. Запад занимает политику интенсивного завоевания России. Думаешь что McDonald's построили по всей Москве, это прогрессивно? Можно было не McDonald' sы строить, а сделать столовые так, что бы они были дешевле и удобнее McDonald'sов. He туда деньги вкладывают. У нас правительство пидорасное. Сидят там только и думают, как бы нам побольше денег захуячить. И все больше они ни о чем не думают.

О: Как в панк-роке должна выражаться идея бунта и эпатажа? В одежде, в поведении это должно быть?

С: Да, конечно, обязательно. В одежде я думаю не нужно объяснять. В поведении — агрессивность по отношению ко всяким нашим ублюдкам типа новых русских и им подобным. Конечно, обязательно должна выражаться.

О: А если на более глобальном уровне? То есть теракты это уже не то?

С: Нет, это не нужно, В панк-роке это не нужно. И этого не когда не будет. Это не политическое движение.

О: А какие причины и самобытные условия появления панк-рока в Москве и в России вообще?

С: Самобытные?.. Да действительно они были довольно самобытные. Все, в принципе, началось в Сибири, с какой-то депрессивной, меланхолической, антиобщественной деятельности, даже не деятельности, а музыкальности. У нас в России панк-рок был настолько специфическим и самобытным течением, что я даже не знаю, можно ли эти группы назвать панковскими.

О: Какие основные течения можешь выделить в российском панк-роке и в мировом панк-роке?

С: Сложно сказать… Понимаешь, каждая группа по своему уникальна. Нельзя их стричь под одну гребенку и впихивать в рамки какого-то течения. Но если, так, условно, то есть панк-рок, а есть группы, которые называют себя панками и при этом играют какую-то ерунду и зарабатывают на этом деньги. На Западе то же самое. Например, Misfits к какому течению их можно отнести? Черт его знает. Ну разве что можно выделить Калифорнийский панк как отдельное течение.

Ольга: Представь свой коллектив…

Гусь: Ну, вот я — Гусь, вокалист, автор песен и аранжировщик. Порой и свою музыку сочиняю. А это вот Ящер. В "То да се" он шоу-мэн, а в "Defekator'е" — барабанщик.

Ящер: Да, еще я прикольные, плановые идеи подгоняю.

О: Когда и при каких обстоятельствах образовался твой проект?

Г: Сначала, в 1992 году образовалась «Медуза» — акустический проект, в котором участвовал я и Сэм (в дальнейшем бывший гитарист "Satan Claus"). В те годы нам нравилась группа "Х.З." и очень привлекала ненормативная лексика, захотелось самим поприкалываться. И доприкалывались до тех пор, пока не рассорились. Оставшись один, я начал петь под аккомпанементы проигрывателя с зацарапанными пластинками. А когда у нас в районе прокладывали водопроводные трубы, я ходил туда и орал в них шаманским голосом, записывая на магнитофон. Потом в 1996 году дома появился мультимедийный компьютер, начал его осваивать и, освоив, принялся сочинять свою музыку и подбирать чужую. Вот так и появился проект "То да сё". Поначалу я всего лишь играл музыку, не решаясь петь, но люди просили: "Ты лучше еще и пой, может с вокалом лучше будет?" Сначала вокального творчества голос был непоставленный. А потом (на втором альбоме) голос сам собой начал потихоньку ставиться. На сегодняшний момент записано 9 часовых альбомов и два сборника старых переделанных вещей. Вот появилось большое желание замутить чисто живой проект, который в принципе уже существует — «Defekator», но очень медленно двигается, потому что кризис в стране. Просто я люблю баранки, и другие люди их тоже любят, но только едят у себя дома в чулане, а надо бы вместе их хавать. И играть вместе надо чаще… А что касается компьютерного проекта, то я его бросать не собираюсь и сейчас пишу новый альбом. Однако в последнее время делать это стало трудней, потому как кризис в стране! Веселые и забавные идеи понемногу умирают и превращаются в едкий сарказм. Да, с юмором сейчас сложновато, а ничего другого я петь не хочу. Какие в жопу серьезные заморочки, любовь-морковь, политика… От политики в жизни уже и так деваться некуда, а то еще и петь о ней… Тьфу…!