О: А почему в Москве это было возможно?

П: Во-первых, в Москве были люди из известных семей, они меньше боясь КГБ. Он даже искали конфликта. Кроме того, они были связаны с западными журналистами и нашими диссидентами. И Артем стал устраивать первые квартирные концерты в Москве. И то, после этого ему досталось. Он неоднократно вызывался в КГБ, получил там по шапке, а он уже тогда работал официально во всяких изданиях. В общем, ему здорово попало, и он передал группу Илье Смирнову, который выпускал самиздатовский журнал "Ухо".

О: А с чем было связано переименование группы в "Автоматические Удовлетворители?"

П: Первое было как-то стебно. Называться «Хуй» — это вообще было глупо, поэтому и переименовали. Свинья просто подогнал название к аналогу — "Сексуальные Пистолеты" — "Автоматические Удовлетворители". Некая игра слов

Потом Илья Смирнов делал нам какие-то концерты. В Москве еще была такая группа «Мухоморы». Мы у них останавливались частенько… А потом КГБ основательно взялось за всю эту тусовку. В Питере многих ребят посажали в тюрьму за мелкое хулиганство, многих отправили в армию, чтобы разогнать тусовку. В Москве соответственно. И лет на 5 все развалилось.

Потом это уже началось по новой. В этот второй всплеск появляется "Народное ополчение", Федя со своим "Отделом самоискоренения". Это уже где-то 1982 год. А мы все попытались сделать до Олимпиады еще. В нашу панковскую тусовку входили — сам Свинья, Игорь Гудков по кличке Монозуб, я Пиночет (Пиня), Алексей Рыбин «Рыба», Цой — все они в «АУ» переиграли.

О: Появление панка в Советском Союзе обусловлено перенятием западных музыкальных и внешних образцов или здесь присутствовал какой-то протест?

П: Протест всегда есть, у каждого поколения. Это всегда было — и в 50-е, и в 60-е, и в 70-е. Каждое десятилетие появляется в мире какое-то молодежное движение, и у нас все подхватывается, но подхватывается обычно с опозданием. Как раз с Панк-роком получилось опоздание очень маленькое. Вот хиппи у нас появились гораздо позже, в основной массе, а панки отстали всего на полгода, потому что мы получили очень быстро музыкальный материал. Тем более музыка времен хиппи тогда переродилась уже или в хард-рок какой-то или что-то наркоманское. Энергии было мало И Панк-рок дал возможность молодежи… Это был тот же рок-н-ролл, только жестче, он был воспринят как нечто новое, свежее. И эта музыка сразу покорила молодых людей. Было же много групп, и сразу отсеивались группы однодневки, которые слабо играли, просто орали.

О: А был ли у вас политический протест?

П: Политического протеста не было. Это точно. Был протест не в политическом варианте, а поколению родителей: "Не хотим мы жить, как вы нас учите. Не хочу быть примером, как вы хотите меня сделать. Я хочу быть самим собой" Вот это главный протест. Мы не пытались революцию какую-нибудь сделать. Мы просто веселились.

О: А что касается внешнего вида?

П: Когда нас первые разы забирали в милицию, они никак не могли понять, кто мы такие и чего от нас ждать. Они уже сталкивались с хиппи, сталкивались с какими-то наркотиками… А мы были коротко стрижены, носили какие-то пальтишки, какие-то булавки, какие-то цепочки. Алекс Оголтелый, поскольку он был медик, притащил книгу "Судебная медицина", где описывался человек, у которого так крыша поехала, что он сделал какие-то корочки со своими фотографиями, где написал — "Трижды герой мира", что ему разрешено носить ордена и медали всех стран и блестящие предметы всего мира. Мы как раз следовали этому принципу: побольше блестяшек на себя. Тогда у всех нормальных людей были широкие брюки, а мы ушивали брюки в дудочки. Приезжая в Москву, мы посещали Тишинский рынок. Покупали там какие-то старые вещи… Иногда мы брали какое-то количество мелких денег, заходили в какие-то квартиры и спрашивали: "Есть ли у вас какие-то старые вещи" Иногда нам удавалось купить вещи послереволюционного периода. Мы надевали ботинки какие-то неимоверные — черные с белым и кнопочками, а-ля Остап Бендер, какие были во времена НЭПа. Какие-то пальтишки старые. И получался самый стремный видок. Попадали мы в милицию толпой, и менты не могли понять, кто мы такие Они так и говорили: "Кто вы такие? Мы знаем хиппи… Вроде вы не волосатые. Булавок на вас много. Это что новое движение булавочников?" И первые разы нас просто отпускали. Ну, немного поддатые — ничего страшного. Отберут цепочки, отберут булавки и отпускали. Прически — просто короткие. Их в разные стороны можно было поставить. Мазали бриолином, вазелином. Кто как мог изгалялся. Зеленкой можно было намазать, у кого светлые волосы.

После появления «АУ» в нашем городе было только три группы, имеющие отношение к Панк-року — это группы "Странные игры", "Отдел самоискоренения" и "Народное ополчение". Те группы, которые потом появлялись — это уже было настолько вторично и совершенно не интересно.

Еще одна деталь. Наше поведение во многом определялось группой «Madness» — как вели себя на концертах их поклонники, как они себя вели на сцене. Эта энергия ловилась. Мы не знали, о чем они поют, тогда еще никто не знал английского языка, никто не делал переводы. А ловилась энергия, подача. Она завораживала. И мы интуитивно это воспринимали и выражали точно же, так как и на Западе. Поэтому языковой барьер не служил проблемой. Я вообще не понимаю, что такое "русский рок". Рок-музыка — она рок-музыка, на каком бы языке ее не пели. А русский рок — это что-то бардовское и слегка приблатненое, сыгранное на электрических инструментах в манере рок-музыки.

В те времена мы, Панк-рокеры, не были драчунами. Мы пытались противопоставить себя хиппи, что мы круче них своей развязанностью, что мы сможем сделать то, что они никогда не смогут сделать, что мы освобождены от комплексов. А сейчас другая ситуация. В те времена было все проще. А сейчас у народа по жизни проблем много — эти инфляции, политические ситуации давят. А тогда ничего было нельзя, это было в 100 раз интересней. А сейчас, когда все можно, это менее интересно. Наркотиков было меньше. Мы пили алкоголь, сухое вино, пиво, и от этого было весело. Сейчас используются тяжелые наркотики, нагоняется мрак какой-то, монотонность. Люди зомбируются.

г. Санкт—Петербург 13.02.99

Ольга: Когда и при каких обстоятельствах образовалась группа "Народное ополчение"?

Игорь: Образовалась в 1982-м, я там играю с 1985-го. Были домашние записи, магнитоальбомы.

Костяк составляло 3 человека Федя «Бегемот», Ослик и Алекс Оголтелый. Тогда музыкальная деятельность могла выражаться только в записях, потому что с концертами (тем более таких групп) в советское время было бесперспективно.

В 1985 году был записан двойной альбом «Новогодие», потом в 1986-м — альбом «Война», а в 1987-м году собрался плотный коллектив, который составляли Алекс — вокал, Вадим Снегирев на бас — гитаре, Леша «Микшер» — на барабанах, я, соответственно, на гитаре. Мы выступили в рок-клубе в 1987-м и начали плотно гастролировать.

О: Как ты узнал о существовании группы?

И: О существовании узнал давно еще. Будучи маленьким мальчиком, лет в 15, наверное. Не думал никогда, что попаду туда. Казалось, такие крутые ребята. Просто по рукам ходили записи, и ко мне попали.

В 1985 году меня попросили участвовать в записи. Там очень много людей писалось. Там даже Густав из «Кино» на барабанах был.