3-й концерте Киеве.

Полная развернутая группа «АУ» — «репетиция». Стоит стол на сцене. Сидят товарищи музыканты. Занавес открывается — все сидят, не обращают внимания — ужинают. Пьют. Там же за столом — пара-тройка микрофонов. Народ шумит. Пять минут, 10–15… Когда начинается совсем уж бурное недовольство, встаю я — типа включил гитару, пошумел… Они только успокоились, сажусь назад. Когда уже минут сорок пройдет — уже все, невтерпеж, начинаем играть, товарищи сидят, пьют, время от времени подпевают — стол с микрофоном. Было весело. Время от времени кто-то из нас — просто за стол. Не обращали внимания. Мы мечтали, чтобы все время так концерты проходили.

О: Расскажи что-нибудь о гастролях.

А: Помню, ехали мы как-то в Волгоград. Жара ужасная. А я достал билет в депутатский вагон. И нас высадили, причем ни за что, по большому счету. Мы даже, вообще, не пили. А у меня чемодан был полностью портвейном забит. Мы очень устали накануне. Мы легли в поезде и сразу заснули. Единственное, голые были все. Но кто-то, видать, выходил, стопор не включил в купе, дверь открылась… Проводница была в шоке: тут депутатский вагон, в туалете — 3 вида зубной пасты, кофе с коньяком, вагон непроходной. Проводница сказала, что мы иные и устроили дебош. Пришли менты, их вывели. Если бы меня было легко разбудить, может, ничего и не было бы. Меня за ногу дергают, я: "Иди на…" и раз ногой. Меня начинают стаскивать. Я: "Не понял". Потом смотрю, в формах, говорят: "Собирайте вещи на выход". Я: "С какого хрена? Никуда не пойду". И довольно-таки проблематично было бы меня высадить. А тут раз — эти уже на платформе. Тут оказывается, они уже полчаса поезд держали — меня будили. Когда нас в отделение отвели, я там понес: "На каком основании нас задержали? Я сейчас посажу вас всех!" В итоге нам сделали бесплатные билеты, посадили нас на плацкарт какой-то… Вообще-то, нас частенько ссаживали с поездов…

18.11.98

Ольга: Что тебе запомнилось из того периода, когда ты играл в "АУ"?

Валера Морозов: Когда мы первый раз выступали в рок-клубе, все обоссались просто от одного вида. Когда мы сыграли, Гриня Соллогуб сказал "Вы ребята серьезные". Они все перессали. Для них это было ужасно. Это было очень круто. Все опухли. И в Москве было так же. Так было всегда. Где бы мы ни были — хоть в Тюмени — нас везде принимали "на ура". Потому что группа была настоящая. Мы себе не врали никогда. Это главное. И толпа визжала, само собой. Но это совершенно нас не волновало. Главное, чтобы самих себя удовлетворить (смеется). Так и назывались — "Автоматические удовлетворители".

О: Какие-нибудь интересные моменты можешь рассказать?

В.М.:(задумался) Водка. Похмелье. Водка. Опять похмелье (смеется).

О: Как ты думаешь, почему Свинья нашел воплощение своего таланта именно в Панк-роке, а не в чем-то другом?

В.М.: Это, в общем-то, юродство. Свинья — очень трогательный, очень хороший человек. Но это самый настоящий юродивый, наш, русский человек. Это не передать словами. И так все ясно. Даже репетиции назывались вариациями. Мы варьировали. Я профессионал, могу, что угодно, играть. А Свинья — это жизнь.

15.11.98

Ольга: Расскажи, пожалуйста, как ты попал в "АУ".

Партизан: Андрюшка в определенных кругах был человек известный. Был некий Миша Дубов, он позвонил и сказал: "Кончай фигней заниматься (я как раз начал в ДДТ играть), давай дело делать". И я вместе с «АУ» поехал в Москву.

Андрюха человек очень искренний. Мне он очень нравился, у него был не стандартный взгляд на все. Андрей был очень тонкий, ранимый. У нас было много общего: отношение к самому себе, к окружающей действительности, к окружающей ситуации. Мы понимали, что по большому счету никому кроме родителей не нужны.

Андрей был классным актером, бил прежде всего по снобам. С начала 80-х мы с ним начали общаться. Я решил одно время расстаться со своими мозгами. С Андрюшкой встречались, выпивали вместе, говорили о жизни.

Андрюша до конца не менялся, бескомпромиссный по отношению к жизни, своему творчеству. Из него хотели слепить отрывного негодяя, хулигана, пьяницу, алкоголика, но в нем было больше света и радости, чем чернухи. Андрей был очень светлый человек — живет как хочет, играл как хочет… Что в жизни, то и на сцене. Панк — как стиль музыки и стиль жизни был для него един. Хотя это был скорее Андрей Панов, чем Панк-рок. В России смешно говорить про Панк-рок: у нас или люди от рождения панки… Вообще, тогда на 80 % были гопниками, а называли себя панками. Люди воспринимали тогда их: в худшем случае — фашист, в лучшем — педераст.

В 1988 году съездили вместе в Москву, записались на фестиваль «Сырок», Андрей играл на гитаре — весь концерт проиграл на ноте «ре» — получили грамоту за верность жанру. С обывательской точки зрения — никто никогда в этой стране хуже не играл. Андрей был пьян в «ноль». Ему говорят: "Иди пой, пора". А он говорит: "Пошли в жопу, сначала напоят человека, а потом петь заставляют".

"АУ" — настоящий наш российский Панк-рок, это корневая группа, которая это дело начала первой. АУ — это легенда. Сколько директоров поснимали за выступления «АУ». «АУ» это больше Action.

Андрей не хотел ничего никому доказать, ничего никому объяснить, а просто делал то, что ему нравится. Все шло от сердца, по-доброму, было больше театра, чем от злости. Хотелось пробить обывателей, очень интересна их реакция, Можно о чем-то говорить, а можно делать. Андрей относился ко вторым. Ветераны, всякие комсомольские работники говорили, что таких, как мы давили танками. А как только фишка накатила — все перекрасились. Как бы поступила директива: "Выбрить ирокез, серьги в уши" — и тогда мне стало противно этим заниматься.

А «АУ» как был independent, так и остался, как ни пытались сделать и него конфетку — ничего не получилось, потому что изначально все было честно и искренне. Хотя очень сложно устоять, когда дают деньги — большие площади, "мы — звезды континентов"…

16.11.98

Ольга: Расскажи, пожалуйста, историю «АУ» с 1989 года, когда ты туда попал.

Котик: Гитаристами того периода были я, Боря Вильчек, Ослик, потом пришел Андрей Чернов.

Барабанщиками были Орлов, Воронин Игорь «Ворона» (1989–1990), Миша Сульин, Макс Перекрестный.

Басисты: Мява (Ира Готина), Дубов Миша.

Состав был перетекающим: один концерт — один играет, другой — 2 гитары

Хронологически кто когда играл нельзя восстановить — все играли периодически на протяжении всего существования "АУ".

В Москве помню два концерта обвальных (1993-94) -

Один — в "Хо Ши Мине" (Светы Ельчаниновой).

Второй в "Sexton'е" — все нарезались. Андрею дали направленный микрофон, а он пел в ненаправленный, потому что в направленный нужно орать, а Андрей занимался пением.

Андрей был чисто творческим элементом, лидером, а административной деятельностью занимались другие — Чернов, Дубов. Ему звонили из клубов, предлагали сыграть, а он уже говорил: "Да или нет". Андрей никого никогда не напрягал, типа "почему на репетицию не приехал"… В «АУ» главное было — творческие идеи Андрея, которые нравились людям, которые интересно было играть. Не было жестких рамок, типа "Давайте играть Панк-рок вроде "Sex Pistols" — были просто определенные темы — мелодии с текстами, в которые можно было привносить свои какие-то идеи. И если Андрею не нравилось — кто-то тянул к металлу, например, — он не говорил: "Я это петь не буду", не жал какие-то телеги, а просто пассивно избегал того, что ему не нравилось — напивался, мог сорвать репетицию. У него были свои какие-то ходы. По поводу Панк-рока Андрей говорил: "Под этой эгидой легче варьировать", "Под этой вывеской большая свобода".