Понимаешь, все люди — психи. Нельзя никого считать нормальным человеком, потому что они все такие индивидуальные и даже если с медицинской точки посмотреть — все какие-то больные люди. Поэтому отвечать за других людей очень сложно. Панки — это люди больные. У нас больное общество, вообще больное. Все больные, даже ты, Оля.
Ш: Романтика может быть фасадом, или Панк-рок может быть фасадом. А все остальное, что скрывается за этим фасадом — обыденная реальность, которая поглощает тебя и которая, в конце концов, этот фасад обесцвечивает, покрывает подтеками, и он и панка превращается в такую же обыденную реальность, как и все остальное. Чем чище обыденность, тем, может быть чище фасад. Но он трансформируется уже из панка в какую-то другую вещь, которая не имеет названия, но оно более интеллектуально. Людям в 17 лет может и интересно — "Sex Pistols", Панк-рок, по хуй на все, спиздяйство. В 25 лет уже задумываешься не над тем, что по хуй или не по хуй, а над тем, каков смысл смыслов
О: Ого.(Смеется)
Г: На самом деле, тебя сама жизнь может сделать панком. Наши политики делают нас такими. Они творят с народом, что хотят, а народ ведется на все это. Можно сказать что они делают из народа зомби, а можно сказать, что они делают из народа панков.
Д: Стадо, блядь.
Г: Это какой-то похуизм. Ну это, может быть, немножко русская черта панка. Я бы сравнил панк и надежду на авось.
Д: Анархо-панк.
Г: Типа: "А где наша не пропадала?!" Поэтому необязательно играть в панк — группе, чтобы быть панком, можно не носить булавок и не «прикидываться» по панковски, и быть панком.
Ш: Смотря, что подразумевать под панком. Один человек нам сказал, что панк — это тот распиздяй, который живет, черт проссышь где, в грязи какой-то, но на черный день у него в кармане имеется чек на очень кругленькую сумму.
Люди, которые могут в любой момент с этой телеги слиться, могут дойти до крайностей, спрыгнуть, отойти от этого.
А бомжи, которые живут непонятно где, на помойках, жрут крыс — можно назвать их панками? Можно назвать панками ментов. Увидели кого угодно: "Давай доебемся". Отпиздили.
Панками можно назвать политиков, что хотят, то и воротят.
Панки — это не есть какая-то определенная социальная или идеологическая прослойка. Это нить, которая пронизывает все слои, абсолютно применимая ко всем, но с определенной интенсивностью.
О: Должен ли нести панк опасность для общества?
Ш: Это зависит от его умственного развития. Если умный панк, он никогда не начнет залупаться в магазине…, чтоб потом мотать срок где-то.
Г: Музыка панковская сейчас, если она осталась, то она звучит сейчас как ретро, как ностальжи по радио. "Sex Pistols", «Ramones» — это Панк-рок, это по-настоящему панк — музыка. Но если сейчас ее играют, то это уже не панк — музыка. Это, считай, они играют ретро.
А панков полно на улицах, но они слушают-то "The Strawberry Jam" или что-нибудь еще.
Д: Да они до этого еще не доросли, чтобы слушать.
Ш: Панками их можно назвать только по устоявшемуся имиджу в общеестве те же самые булавки, проклепанные косухи, ирокезы, милитари.
Д: А тут нормальных панков просто не осталось. Старая «ТаМtАm» овская бригада уже сдыхает.
Ш: Разрушение стереотипов — это тонкая психологическая работа. Если панк — психолог, он уже не панк.
Д: Это почему?
Ш: Он не может разрушать какой-то чужой стереотип, если у него есть свой стереотип. Получается круговая зависимость.
Г: Я думаю, панк сам по себе подразумевает какую-то свободу, независимость и наплевательное отношение к себе и к окружающим.
О: Отношение к анархии?
Ш: Анархия — это хаос. Это переход, это какая-то стадия.
Д: Хаос — это порядок.
Ю: Настоящая анархия должна быть вне политики. Потому что в политике совсем другие правила. Большая политика никакой анархии не допускает. Это нам кажется, что может так произойти или эдак, на самом деле, если революция какая-нибудь происходит — все нормально спланировано и устроено. Культурно с жертвами и со всеми сопутствующими вещами (смеется). |
О: А почему вы играете такую музыку?
Ю: Получается само по себе, потому что мы такие люди, потому что мы так живем и, вообще мне нравится такая музыка — быстрая, веселая, забойная, мелодична! И как у нас множество песен — шуточные, несерьезные.
О: Для чего вы занимаетесь этим?
Г: Я вижу в этом выход своей энергии, своему внутреннему состоянию
О: А Вы, Александр Плеханов, что думаете по этому поводу?
Ш: Я хочу не то чтобы реализовать себе мое творчество, мои мысли, мое мировоззрение найдет резонанс у кого-нибудь, что даст мне силы определиться с самим собой и, в конце концов, разбогатеть…
Д: И в космос улететь (стебным голосом)
О: Какой меркантильный!
Ш: Ну, ты понимаешь. Мы парни честные. Все, что мы делаем, мы делаем для себя.
Д: А мне это нравится. Если бы я этим не занимался, то был бы в тюрьме наверно. Потому что энергия должна куда-то уходить: выходит музыкой.
О: Какие были самобытные условия появления Панк-рока в России?
Ш: Панк-рок родился в Англия, поэтому в России не было особого стимула копировать бунт против английской королевы, но, в конце концов, Панк-рок — это будет против системы, а система под собой подразумевает устройство гос. права, любого. А государственное право подразумевает под собой обывательское сознание, т. е. обыватель есть главное поле деятельности, объект разрушения для панка.
О: Чем русский Панк-рок отличается от западного?
Г: На Западе все жирные, и они устали от этого. Они заебываются быть в этой фирме… Все страны как фирма — очень чистенькая и стерильная. А мы? А мы че? Нам бы выжить только, поэтому нам панк сродни. У нас все жители панки. И от этого тоже устали. Там устали от чистоты. А здесь устали от грязи. Вот и вся разница.
О: Что бы вы могли пожелать панкам и людям, которые будут читать эту книгу?
Ш: Данай ты, Джонни, первый.
Д: У меня нет мыслей никаких.
Ш: Тогда ты, Гаррик.
Г: Денег.
Ш: И интеллекта.
Г: Главное, беречь свое здоровье и не чураться любой работы.
Д: Я отказываюсь им что-либо желать.
Г: Или еше такой вариант — чтоб в школе хорошо учились.
Ю: Желаю читателям поменьше употреблять наркотиков, чтобы ваши дети были но дохлыми и зелеными, а толстенькими и розовенькими.
