Потом выгнали из училища, мы — панки, постоянно там дестройничали. Я там Ленина разрисовал всего. Там бюст стоял в зале огромный, гипсовый белый. Усы черным подрисовал, брови тушью, всю голову разрисовал. И нас, в общем, выгнали за все эти проступки. Вот это уже был «Пурген», первый альбом.
О: Как появилось само название "Пурген"?
Р: Когда мы уже в училище играли, через несколько месяцев приехала американская делегация, и надо было перед ними концерт играть. А директор, завуч — коммунистами были, коммунистическое такое начальство, старой закалки. И с таким названием — «Ленин-самотык» — выступать было ну очень стремно. Решили придумать за ночь до этого — сели, подумали. Мы хотели сочинить песню про пурген. Ну, просто прикол такой. И мы решили взять это название. Утром пришли и написали на барабанах — «Пурген». Завуч пришла и говорит: "А что это у вас на барабанах написано?" мы говорим: "Так по-французски полет в космос" переводится". А она: "Знаем мы какой это полет".
О: А что сказала американская делегация?
Р: Да ничего. Нам там запретили играть все равно (смеется). Мы потому что пришли: я — в майке "Dead Kennedys" самодельной, Чикатило — "Брежнев жив" — рожа Брежнева нарисована. Стремно все. И они не разрешили.
В училище мы успели записать наш второй альбом в духе «Misfits», "Sex Pistols", веселушный, назывался "Великая вонь".
Я еще в Центре каждый день тусовался с пункерами. И еще тусовались около «Давай-давай». Я там объявления повесил и около Рок-лаборатории, что группа хочет познакомиться с другими панк-группами, чтобы вместе выступать. Потому что раньше не было никаких панк-групп-то особо. И познакомились со всякими там группами — "Punk Rat", "Мы пойдем по путям обороны", "Чудо-юдо".
С «Панк-Рэтом» объединились: гитарист Бибис и барабанщик Изерли перешли в группу, и басист наш Чикатило. Записали еще два альбома:
"Все государства — концлагеря" (1992) и
"Трансплантация мировоззрения" (1993).
Три года мы играли. Потом группа развалилась — у барабанщика с гитаристом дети были, они стали больше работать. Они взрослые уже были, взрослее нас года на 4. Нам было по 18–19, а им по 23–24. Они больше не могли, 2 года поиграли. Тогда же денег не платили, ничего не выпускалось — никакого прогресса, концертов мало. В принципе тоже прикольно. В Питер ездили, в «TaMtAm», в 1993. На больших фестивалях выступали. Время тогда было более беззаботное, панковское. Особых забот не было, только панк-роком занимались. Родители кормили. Тогда как раз — 18 лет, я только панковал и играл в «Пургене», больше ничего не делал. Тусовался. Продуктивное время.
О: Воспоминания о фестивалях, о поездках в Питер остались? Что-нибудь интересное можешь рассказать, характеризующее панковский быт тех времен?
Р: У нас все-таки группа не очень праздная, а больше психоделическая.
У нас нет такого, чтобы — девки, музыка, бухло и угар. Есть всякие дестройные приключения — но это не очень прикольно. У нас самый дестройный период потом был. "Трансплантация мировоззрения" был более протестантский, типа "Мне много чего не нравится, не хочу с этим мириться" — такие настроения. Мы еще были стрэйтейджерами, хотя не знали даже тогда о таких течениях, просто не пили, не курили. Не нравилось. Вообще считалось стремным стоять около пивнушки. Более строгий, холодный панк, психоделичный. Да и организм не хотел просто. Все как-то было трезво, и так глючило нормально по жизни без всяких там наркотиков.
О: И когда состав сменился?
Р: В начале 1994 сделали еще одну запись — «Трансплантации» — с новыми песнями. И развалились, причем из группы ушли сразу все трое — Чикатило, Бибис и Изерли. Я тогда сильно расстроился, потому что в нашем окружении и в Москве не было панк-музыкантов, которые смогли бы играть в «Пургене». А я ненавидел все занятия, кроме группы, и из-за этого началась депрессия. Я начал принимать все подряд исказители действительности, которые мне только попадались. Сначала был трехмесячный запой с моими дворовыми друзьями… Я перепробовал все виды «колес» и практически все виды токсичных препаратов. Я находился в полных галлюцинациях и амнезии по 5, по 7 дней в течение всего 1994 года. В конце года я все-таки нашел в себе силы и решил вновь создать группу, опять-таки развесив по панковским местам в Москве объявления. Таким образом, я вышел на калининградских панков — Панаму и Гномов. Половину 1995 года мы то и делали, что бухали, курили, панковали, дестройничали и хулиганили.
А летом 1995 мы все-таки собрали группу и начали репетировать. Сначала я пел, Панама играл на басу, Гном Младший — на барабанах, и в группу вернулся Чикатило, но он играл на гитаре. И через несколько месяцев нам пришлось взять Старшего Гнома на бэк-вокал, потому что он был родной брат Младшего Гнома, и они тусовались постоянно вдвоем. Они несколько лет играли в своей группе "Без 5 минут как сдохли", и оставлять Старшего не при делах было не очень по-дружески. И как раз тогда состав был больше ЕХРLОIТовско-GВНевский, и панк был более злючий. Мы подготовили альбом и пришло время его записать. Панама тогда стал еще более грубым и злостным панком, начал бухать, опаздывать на репетиции, при этом тупо отмазываясь, что он пил и трахался с девкой весь день. Начал динамить репетиции и круто чудить и шизить, постоянно врывался в чужие квартиры, там все ломал, при этом громко крича, что он басист группы «Пурген», подрался с Летовым на концерте "Гражданской Обороны" в гримерке. И в конце концов стал совсем примитивным панком. А когда в конце альбома появились более мелодичные вещи, такие как "Атомная романтика", он говорил, что он не будет их играть, а будет играть только песни в стиле "Fuck you, люди" и "Военные ублюдки". Из-за этого пришлось срочно менять состав. Нашли наемного гитариста Роботса, с которым заново выучили весь альбом "Радиационная активность из мусорного бака" за 2 месяца и записали его в подвале Театра".
Потом уже в 1996-м опять поменялся состав: я взял гитару и на басу — Кельн. Чикатило поженился и тоже свалил. Учиться пошел на какого-то там архитектора. Записали в 1996-м году одну сторону к "Философии…", а потом он ушел, и летом 1997-ого мы записали вторую часть. Нам помог, басист немецкой группы "Grime Noise" записать — мы с ним песни выучили и записали.
Сейчас опять состав поменялся: басист — Crazy, Гном — на барабанах, я — пока на гитаре. Сейчас планируем взять гитариста, потому что мне уже надоело играть. Я же временно гитару взял, пока не было гитариста, а уже 2 года играю. Если петь и играть одновременно, теряется из-за этого многое. В таком составе (втроем) ездили в турне по Германии, где выступали в 10 городах и дали 12 концертов. Не знаю, что дальше будет. Вот и вся история.
О: Для чего вы занимаетесь этим — музыкой, панк-роком?
Р: Нравится. Просто нравиться. Это неотъемлемая часть нас. Мы чувствуем, что это наше, нам по кайфу этим заниматься. Мы считаем, что это актуально, интересно.
О: Что бы ты мог сказать о панк-роке в России?
Р: Течение панк-рока довольно-таки слабенькое у нас. Страна не расположена к панк-року. Здесь не очень плодотворная почва. Но с другой стороны, очень подходит для панк-рока — потому что здесь есть с чем бороться, и не все так хорошо, как где-то в другом месте. Но в то же время это ситуация злая уничтожает панк-рок, потому что «прикидываться» люди не могут, так как «прикидываются» на Западе, допустим, потому что здесь тоталитарное общество, и воспитание у людей довольно-таки злое и консервативное. Здесь если ты вырядился — то уже какие-то подозрения. Опасность. И сразу у них реакция такая, что надо напасть.
