Холод пробирает до костей. Никакие таблетки здесь не помогут. Никакое успокоительное не сработает.

— Я смогу тебя защитить, Вика.

Хриплый голос обдает жаром. Резко оборачиваюсь и отшатываюсь, упираясь спиной в прохладное стекло.

— Марат, я…

Начинаю и замолкаю. Под его горящим взглядом забываю, о чем собиралась сказать. Он смотрит на меня так, будто касается. Глазами обводит каждую черту моего лица точно дотрагивается пальцами. Скользит по ресницам, по скулам, по щекам. Ниже опускается, обводит линию губ, ласкает подбородок, накрывает горло.

Лед сменяется огнем.

И я потуже затягиваю пояс халата. Стараюсь собраться, прояснить собственный разум, избавиться от странного дурмана.

Из холода в жар и обратно.

Надеюсь, Марат не понимает, как действует на меня сейчас. Момент слабости. Моя уязвимость ощущается особенно остро. Безотчетно возникает желание, чтобы он обвил меня руками, прижал к своему сильному телу. Согрел, успокоил.

Что за чушь? Он угроза. Чужой человек. Теперь — чужой. Только черт побери, кому я лгу? Кого пытаюсь обмануть? Саму себя?

Марат никогда не станет для меня чужим. Слишком много всего между нами. Слишком крепкие цепи нас друг к другу приковали. Такую связь нельзя разорвать. Никогда.

Нить накала ощущается физически. На уровне первобытного инстинкта.

— Вика.

От того тона, которым Марат произносит мое имя, под кожей пробегают разряды электрического тока. Всего несколько звуков. Одно короткое слово.

— Ты моя, Вика, — продолжает он и смотрит в мои глаза так, будто за душу держит, за сердце, проникает в мой пульс и отражает каждый удар. — Моя.

Не знаю, как объяснить то, что происходит дальше. Если только помутнением сознания.

Марат шагает вперед, сокращая расстояние между нами. Склоняется надо мной, накрывает плечи ладонями. Впивается в мои губы. Жадно. Глубоко. Горячо.

Он целует меня так, что земля уходит из-под ног. А я не делаю ни единой попытки вырваться. Не сбрасываю его руки со своего тела, не отстраняюсь. Наоборот. Я запрокидываю голову назад, чтобы ему было еще удобнее меня целовать.

Мои ладони опускаются на каменный торс. Пальцы скользят по рельефным мышцам. Кожа Марата кажется раскаленной. Об него и обжечься можно. А мои руки будто пронизаны, пропитаны холодом. Но это чувство быстро проходит. Кипяток разливается внутри, проникает в каждую мою клетку.

Я будто возвращаюсь в прошлое. Окунаюсь туда, где была несколько лет назад. И то же время все абсолютно иначе.

Другие поцелуи. Другие ласки.

Я не могу разобраться. Просто ловлю ощущения. А ведь я успела забыть как это, желать кого-то, чувствовать возбуждение, отдаваться мужчине.

Осознание накатывает тягучей волной.

В движениях Марата нет привычной похоти. Нет жажды подавить и присвоить. Вроде бы ничего не меняется. И тут же меняется все.

Его крупные ладони забираются под мой халат. Горячие губы покрывают мое лицо хаотичными поцелуями.

Я чувствую, как он сдерживает себя, как укрощает животные порывы, как через волю подавляет силу, как загоняет свою животную часть подальше в клетку.

Не могу его остановить. Не хочу. Краем сознания понимаю: нужно. Вот прямо сейчас. Давай, отодвинься, оторвись, пока не стало слишком поздно.

Но нет. Ничего не получается. Ведь я ничего не делаю. Точнее делаю, но явно не то, что надо. Накрываю широкую спину ладонями, прижимаюсь к мускулистому телу.

Навечно к нему прикована. Только рядом с ним чувствую себя живой.

Мне казалось, все в прошлом. Погибло. Выгорело. Мне казалось, я смогла преодолеть свою болезнь. Вытравила память изнутри.

И что в итоге? Только рядом с ним чувствую себя живой.

Я понимаю, насколько безумно все происходящее между нами, но в эту тревожную ночь мне так сильно хочется отключиться от реальности и забыться, что я не стану ничего прекращать.

Кажется, если наш контакт прервется, просто погибну.

Пока Марат оставался в тюрьме, я не была ни с кем. Не тянуло. Никакого желания не возникало. Интимная часть жизни перестала меня волновать. Да и раньше все будто на автомате происходило.

Мое тело отзывалось на прикосновения Марата. Рефлекторно. Он приковал меня к себе, приручил. Нежность переплеталась с грубостью. Наш секс практически всегда происходил на грани насилия. На черте боли. Мой оргазм пропитывало унижение.

Тогда я подсела на эту гремучую смесь точно на смертоносный наркотик. Но разлука помогла преодолеть пагубную зависимость.

Три долгих года мне ничего не хотелось. И я впервые почувствовала свободу. Когда Марат вернулся, бежала от него как от худшего кошмара.

А теперь? Сама льну. Сама тянусь.

Неужели опять ныряю в чистое безумие?

Нет. Не совсем. Его губы. Его руки. Его тело. Все ощущается иначе. Он окончательно запутывает меня и сбивает с толку. Другой. Абсолютно другой. Чужой. И невероятно родной.

Разве так бывает?

Марат подхватывает меня на руки, относит обратно на кровать. Распахивает халат, раздвигает мои ноги. Нависает надо мной, вглядывается в мои глаза.

Я почти готова к тому, что должно последовать дальше.

Разум затуманен. Тело расслабленно. Бедра слегка подрагивают. Спина прогибается в пояснице. Судорога сводит низ живота.

Сейчас он возьмет меня. Толкнется вперед. Войдет до упора единственным рывком. Его громадный член ворвется внутрь, заставляя закричать. Боль сольется пополам с наслаждением. Опять.

Но ничего такого не происходит.

— Хочу тебя иначе, — говорит Марат.

Мои глаза распахиваются до предела, когда он прокладывает путь из поцелуев от груди к самому низу живота.

Его язык проходится по складкам, изучает каждую точку. Губы втягивают чувствительную плоть. Зубы слегка прикусывают, будто дразнят.

Марат ласкал меня так. Иногда. Редко. В последний раз совсем недавно, но и тогда это больше смахивало на принуждение, на очередной акт насилия. Теперь все ощущается по-другому.

Он трогает меня так, словно открывает заново.

Предательски вскрикиваю.

Его рот совсем не знает стыда. Доводит до изнеможения. Окунает в жар, выбивая из моей груди надсадные стоны.

Рефлекторно пробую сдвинуть бедра. Сминаю простыню в дрожащих пальцах.

Марат не позволяет отодвинуться, не дает ни единой возможности ускользнуть. Его жесткие ладони опускаются на внутреннюю сторону моих бедер, не позволяя свести ноги. Теперь еще острее ощущается контраст между нежными движениями губ и властным захватом рук.

Жадно ловлю воздух. Содрогаюсь. Прогибаюсь в спине так, что поясницу сводит тягучий спазм, а по икрам пробегает мелкая дрожь.

Марат забивает огненные разряды под мою взмокшую кожу. Погружает меня в настоящее пламя.

Пальцы поджимаются. Глаза закатываются.

Так странно. Раньше он называл меня “Царицей”, а я ощущала себя загнанной в угол добычей. Теперь нет никаких слов, никаких особенных обращений. Мы сплетаемся на краю стремительно разрушающегося мира. Наверное, я совсем обезумела, раз ловлю кайф от того, что происходит между нами здесь и сейчас.

Как будто это не он уничтожил мою прежнюю жизнь. Не он похитил. Не он подсадил на тягу к насилию. Не он провел по грани болезненного наслаждения. Не он гнался за мной точно кровожадный зверь, желая растерзать.

Марат. Мой Марат. Он… другой.

Мои колени дрожат, а пульс грохочет так сильно, что полностью оглушает. На меня будто мчит скоростной поезд. И вот я стою на рельсах, улыбаюсь как последняя идиотка, а отходить в сторону не намерена.

Тяжелые ладони накрывают мои ягодицы, притягивая еще теснее. Ближе. Язык выписывает такие узоры, от которых меня прошибает пот. Если он сейчас вдруг отстранится, то я точно с ума сойду.

Кричу. Сама не понимаю, что именно вырывается из моего горла. Задыхаюсь, кислород точно раздирает грудь изнутри.

Мои пальцы опускаются на затылок Марата.

Что я делаю? Притягиваю или отталкиваю? И с ним невозможно, невыносимо, нереально; и без него точно погибну.