Врезаю этому уебку. Еще и еще. Выворачиваюсь из захвата. Пара ударов напрочь меняют расклад. Проходит меньше минуты, и мы с африканцем меняемся местами. Толпа вокруг ринга беснуется. Ревет.

Они кричат мое имя. Дико вопят.

— Чего тянешь? — спрашивает дед и подходит вплотную к нам. — Добивай уже этого слабака.

— Нет, — усмехаюсь. — Не хочу.

Вырубаю негра и поднимаюсь.

— Это против правил, — бросает Дипломат.

— Бой закончен.

— Здесь я решаю, когда бой закончен, — говорит он и достает пистолет. — Сегодня ты опять проиграл, Нуб.

Грохот выстрела заставляет всех замолчать.

Я смотрю, как растекается кровь под головой Черного Дьявола. Глаза бойца открываются и стекленеют.

— Еще один проигрыш — и пуля найдет тебя, — обещает Дипломат.

А пуля и правда нашла меня.

Красивая. Стальная. Норовистая сука. Блядь, которая годами наматывает мои жилы на кулак. Дрянь, ради которой я предал все, во что верил.

И… ебануться. Но я бы сделал это снова. И снова, и снова. Столько раз, сколько потребуется. От одного взгляда на проклятую ведьму ведет.

Каждая черта цепляет. Каждая линия. Точно в наказание для меня сделали. Такая первая мысль была, когда ее увидел. С тех пор ни черта не поменялось. Сколько бы времени не прошло, что бы вообще вокруг не происходило, я только ее хочу. Дико. Одержимо. Безумно. До ломоты в костях. До скрежета зубов.

Вика. Виктория. Моя царица. Она как металл внутри ощущается. Под ребра вгрызается и раздирает на части.

Пуля. Шальная. Бьет наповал.

Чем дольше смотрю на нее, тем острее это ощущаю. Истекаю кровью, и кайф от этого ловлю. Охуительный кайф.

Мне нравится, как сигарета выглядит в ее разомкнутых губах. Лучше бы там смотрелся только мой член. Войти бы в ее рот до яиц. Прямо сейчас. Пиздец. По ходу даже если сучка возьмется за нож и покромсает мне живот, я продолжу думать о сексе. Когда она рядом, мозг вырубается напрочь.

Она запрокидывает голову назад. Выдыхает дым в потолок. Прикрывает глаза.

А я вижу как член входит в ее горло. Растягивает. Как нервно пульсируют вены. Как чертова дрянь задыхается, когда я перекрываю ей кислород. Картина настолько четкая, что у меня реально член дергается.

И живот кипятком обдает.

Боль режет нутро. До темноты в глазах. Блять, мне пора что-то сделать в этой раной. Беру бутылку крепкого алкоголя, открываю и заливаю тело. Только такое и помогает протрезветь. Пусть ненадолго. Но тоже сойдет.

А сучка продолжает курить. И точно душу из меня вытягивает.

Теперь из виду ее не выпускаю. Держу под прицелом.

Я проиграл. Нет. Проебал. И главное — сам так и не понял, в какой момент свернул не туда. Дьявол разберет, чего ей не хватало.

В тюряге было предостаточно времени, чтобы обо всем поразмыслить. И сколько вариантов я не прокручивал, ничего найти не удалось.

Я ее обеспечивал по полной. Никаких вопросов. У нас были и деньги, и безопасность. А насчет того давнего обещания не ввязываться в криминал. Ну блять, а как еще она хотела?

Я пробовал жить честно. Выходило хуево. Не мое это. Просто не мое. Все эти тупые правила. Гребаные ограничения. Я загибался без адреналина. Без прежнего ритма жизни.

И мы нашли выход. Баланс. Или как еще это назвать?

Вика отлично понимала, что не все мои проекты идеально вписывались в рамки закона. Да, Америка живет по своим понятиям. Там много отличий от того расклада, который был мне привычен.

Как раз перед тем, как она сдала меня полиции, я сумел разрулить серьезный замес по бизнесу. Долгая история, но я все загасил.

Мы с Викой тогда все окончательно прояснили. Предъяв ко мне больше не было. Мы даже встретились с Рустамом. Тогда и последний вопрос решился. С моим отцом.

Это финал. Точка. Никакого напряга. Она точно знала, что опасности нет. Никто из членов моей семьи ее не тронет. Главный враг уничтожен. Больше не вернется.

Я до сих пор помню, как она выдохнула с облегчением, когда услышала эту новость. Как нервно кивнула и опустилась в кресло. Даже взгляд изменился.

Моя Царица расслабилась. По-настоящему.

— Отец мертв, — сказал я. — Погиб от сердечного приступа.

— Так просто? — сглотнула, в голосе сквозило напряжение.

Она не верила, что ублюдок вроде моего отца мог уйти на тот свет настолько легко и быстро. И была абсолютно права. Но я решил, что подробности ей знать не нужно.

Никому не нужно. Мы с братьями договорились. Так будет правильно.

— Да, — ответил тогда Вике. — Он не ждал, что мы доберемся до правды, поймем, что именно произошло, что он сотворил с нашей сестрой. Понял, ничего хорошего его не ждет.

Моя Царица была счастлива.

Я видел. Это четко читалось. Мы вернулись домой. Все шло гладко. Если она и поменялась, то только в лучшую сторону. Настрой ощущался явно. Такое не изобразить.

А потом удар под дых.

Мой арест. Ее предательство. Показания в суде.

Слова Рустама гремели в моей голове.

Раз за разом. Как бы я не пытался отправить память о них к чертям. Они постоянно всплывали. Ярко и отчетливо.

Те самые слова, за которые я ему тогда чуть морду не набил. Старший брат нас растащил по углам.

— А ты уверен, что она с тобой останется? — спросил Рустам. — Теперь когда наш отец мертв, твоя девка знает, ей ничего не угрожает.

— И что? Ты, блять, вообще о чем?

— Сам подумай, Марат, — ухмыльнулся. — Продажная сучка. Не знаю, почему ты так сильно к ней прикипел. Но это просто ее натура. Вспомни, как она бросила своего мужа, как трахалась с тобой. Ты у нее не первый и не второй. И уж точно не будешь последним.

Я не мог исключать такой вариант. Особенно теперь. После всего.

Звучит охуеть как логично. Вика была со мной, пока чувствовала опасность от моей семьи, от моего отца. Она была со мной, пока нуждалась в защите.

А чем еще все это блядство объяснить?

— Что ты будешь делать с раной? — вдруг спрашивает Вика, тушит сигарету о тумбу и отбрасывает окурок, смотрит прямо на меня.

— А тебе чего? — кривлюсь.

— Ничего, — фыркает.

Поднимается с дивана, направляется в сторону.

— Куда? — спрашиваю мрачно.

— В туалет, — бросает раздраженно. — Или я должна отчитываться за каждый шаг? Пошел ты к черту, Марат.

Знаю, в туалете нет окон. Бежать ей некуда. Щеколда на двери не работает.

Сука. Пусть только попробует устроить очередной выверт. Удавлю дрянь. Голыми руками удавлю эту ядовитую заразу. Но сначала выебу.

Я наблюдаю за тем, как она открывает шкаф. Выдвигает ящик за ящиком. Гневно захлопывает. Такая раздраженная. Вся на взводе.

— Хуже отеля ты найти не мог, — бросает сквозь зубы.

— Ну прости, — хмыкаю. — В “Мариотт” не нашлось мест.

Она хватает что-то и направляется ко мне.

— Пойдем, — выдает. — На свет. Если здесь, конечно, можно найти какой-то свет. Горит только одна чертова лампа.

— Ты что задумала?

Вижу у нее в руках аптечку.

— Сядь, — кивает в сторону кресла.

— Решила меня добить? — криво усмехаюсь. — Так милосердно с твоей стороны. Я польщен.

Ее узкие ладони упираются в мою грудь. Толкают, заставляя опуститься в кресло. И я даже не думаю возражать. Мне нравится ощущать на себе ее пальцы. Хотя лучше бы чувствовать их ниже. На члене. Но пока и так сойдет. Надо же с чего-то начинать.

— Блядь, — рычу, когда пальцы перемещаются ближе к ране. — Я сам все обработал. Незачем тебе лезть.

— Помолчи, пожалуйста.

— А ты когда докторшей заделалась?

Ничего не отвечает. Над раной колдует. А у меня в башке все плывет. Пиздец, слишком много крови потерял. Только отрубиться сейчас не хватало.

Одна гребаная рана. Одна блядская пуля.

И так ведет?

Сука. В тюряге я куда хлеще огребал. Да и до тюряги приключений хватало. А тут считай царапина. Но приложило мощно.