— Откуда взялась эта коробка? — спрашиваю у горничной, которая оказывается неподалеку.

— Не знаю, госпожа, — рассеянно отвечает женщина.

— Разве не вы ее принесли?

— Нет, госпожа, не я.

Массивная коробка. Такую нельзя пронести, чтобы никто не заметил. Может, у меня разыгралась паранойя, но внутри поднимается настолько сильная тревога, что мои пальцы мелко подрагивают от напряжения.

Накрываю пластиковую поверхность ладонью и тут же отдергиваю руку. Такое чувство, будто внутри лед. Коробка до жути холодная.

Замечаю, что сбоку прикреплен конверт. Он не сразу бросается в глаза из-за цвета. У него тот же оттенок, что и у самой коробки. Беру конверт и открываю, извлекаю оттуда письмо. Бумага чуть желтоватая, стилизована под старину, а вот шрифт выглядит так, точно прописные строки выводили кровью. Оторопь берет от одного взгляда на это послание. Больше не возникает сомнения, кто именно мог это отправить.

“Моя дорогая Вика,

Приглашаю тебя на ежегодный бал-маскарад, который состоится в Нордкапе, в моей главной резиденции. Не советую тешить себя иллюзией того, что ты способна дать отказ в ответ на столь щедрое предложение. Но я сам властен освободить тебя от посещения. При одном очевидном условии. Ты и твой избранник слишком долго испытываете мое терпение. И я готов простить тебя лично, если мой приказ будет выполнен до начала торжества. В противном случае остается единственный путь. Явиться туда, куда требуется. Всегда хватало наивных глупцов, которые считали, будто способны меня обмануть. На одного из них ты смотришь прямо сейчас. Или правильнее сказать — ты смотришь на то, что от него осталось. Не так много, но это бесспорно лучшая часть. Вот, как судьба поступает с теми, кто всерьез верит, что получится победить на чужом поле.

Кстати, как поживает твоя милая мама? Я слышал, во Флориде сейчас прекрасная погода. Надеюсь, она наслаждается солнечными деньками, пока есть возможность. Как дети? Видел свежие фото Микки и Бекки. Очаровательные ребята. Но ты уверена, что им стоит привязываться к этим щенкам? Собаки так мало живут. Особенно такие породы. Боюсь, их жизнь может оборваться в любой момент. Как в принципе и любая жизнь на свете. Вокруг столько угроз и опасностей. Бьорн может подтвердить. Хотя сомневаюсь, что у вас появится шанс пообщаться. Кажется, ему многого не хватает. Прямо сейчас ты можешь убедиться, я не шучу. А еще больше не выношу чужих шуток надо мной.

Сейчас самое время принять решение.

Искренне твой,

Хаген”

Сминаю лист бумаги в ладонях, сжимаю в комок. Взгляд опять падает на коробку, и я понимаю, что мне не хватает дыхания.

— Мамочка, можно посмотреть? — голос Микки доносится словно сквозь густую пелену тумана. — Можно?

Мотаю головой. Ищу взглядом сына. Сейчас мне даже трудно сфокусировать взгляд на сыне. Его маленькая фигурка выглядит размыто.

— Такая яркая коробка, — говорит малыш. — Можно открыть?

— Нет, — раздается позади.

Хриплый голос Марата помогает прийти в чувство, просто потому что мое сознание переключается на другую угрозу. Про содержимое коробки не хочется думать. Знаю одно: дети точно не должны это увидеть.

— Почему? — в голосе Микки сквозит обида.

— Милый, это просто, — начинаю и стараюсь скрыть замешательство за улыбкой, в горле предательски царапает и мне приходится откашляться.

— Мы с мамой готовим сюрприз для вас, — говорит Марат. — А мой брат нам поможет. Да, Джон? Забери эту коробку отсюда.

Я оборачиваюсь и вижу крупного мужчину. Его татуированные руки накрывают поверхность коробки, подхватывают жуткую посылку.

— Тяжелая, — хмыкает он.

В другой ситуации я бы вряд ли обрадовалась появлению ублюдка, который держал свою девушку на цепи. В прямом смысле. До шрамов на коже. Но сейчас я совсем не возражаю, чтобы он забрал отсюда проклятую коробку.

Марат обращается к своим людям по-испански, и я интуитивно улавливаю смысл их короткой беседы. Посылку от Хагена нужно осмотреть и проверить в специальном месте. Внутри может оказаться все, что угодно. Да хоть бомба. Или какая-нибудь химическая дрянь, которая выплеснется при открытии.

Ум включается в дело. Начинаю прокручивать в памяти ключевые факты послания. С одной стороны все очевидно, а с другой — Хаген способен мастерски запугивать и вести извращенные игры.

В коробке может быть и правда — абсолютно все.

Микки разочарованно вздыхает, провожая взглядом привлекший его внимание предмет, но быстро переключается на Снежка. Щенок его всегда отвлекает.

— Тебе нужно проверить своих людей, — роняю глухо. — Кто-то работает на Хагена. Наверное, целая группа. Иначе бы коробка сюда не попала.

— Я уже отдал приказ, — чеканит Марат.

— Хорошо, — киваю и смотрю на него. — Мне нужно увидеть, что там.

— Нет.

— Марат…

— Не обсуждается.

В его глазах холодная непреклонность, и я понимаю, он все для себя решил. Только какой в этом смысл?

— Я видела достаточно.

Марат ничего не отвечает. Видимо, считает, что таким образом сохраняет мои нервные клетки, бережет психику. Черт возьми, это даже забавно.

— Думаешь, там будет что-то похуже, чем ты? — нервно усмехаюсь. — В оружейной комнате я видела тебя настоящего. И если Хаген прислал какую-то мерзость…

— Нет, Вика.

— Ладно, — дергаю плечом. — Тогда ты можешь просто мне сказать. Ну потом. Когда вы все осмотрите.

Он опять не реагирует. Только подходит ближе к столу, наливает воду в стакан и бросает туда несколько кубиков льда. Делает пару крупных глотков.

— Хаген приглашает нас на бал, — говорю я, протягивая ему смятое в комок письмо. — И отказываться от такого приглашения нельзя.

Марат быстро пробегает взглядом по строчкам. Сейчас по выражению его лица ничего невозможно прочитать, и в этот момент, мне трудно поверить, что человек, который так хорошо себя контролирует, может сорваться, полностью потерять связь с реальностью. Но я насмотрелась такого, что хватит до конца дней, и выводы сделала.

Он угроза. Для меня. Для детей. Проклятье, я же не знаю, что ему взбредет в голову буквально в следующий момент. Вдруг опять произойдет какое-то помутнение?

Наша жизнь и раньше мало напоминала хэппи-энд. Болезненная связь, постоянное напряжение и горечь. Мои иллюзии о том, что Марат найдет честную работу, будут строить карьеру легальными методами, рухнули давно. Тогда я пошла на компромисс, и этих компромиссов было еще много. Звучит дико, но единственное, за что я не могла его осудить — хладнокровное убийство Андерсона. И это пожалуй, подтверждает факт того, насколько я сама ненормальная. Насилие не выход и не решение проблемы. Так не должно быть.

Опускаюсь на стул и прикрываю глаза, невольно растираю пальцами пульсирующие от боли виски.

А как быть с Хагеном? Он же не успокоится. Если бы я могла, я бы сама пристрелила этого гада, но ничего не выйдет.

— Ты говорил, что здесь мы в безопасности, что Хаген сюда никогда не доберется, но он уже добрался, Марат, — сглатываю с трудом. — Эту чертову коробку могли открыть мои дети. В следующий раз он может отправить еще что-нибудь или… он угрожает даже их щенкам, и ты… ты ничего не способен сделать. Ты не способен нас защитить.

От себя. От Хагена — тем более.

Мне нет необходимости озвучивать эти мысли. Судя по взгляду, Марат и так все отлично понимает сейчас.

Он небрежным жестом взбалтывает воду в стакане. Льдинки позвякивают, ударяясь о стеклянные стенки.

— Мы поедем в Нордкап, а Джон позаботиться о детях, — заявляет Марат.

— Что? — из моего горла вырывается смешок. — Ты сейчас серьезно? У тебя есть какой-то план? Самое время им поделиться, иначе я ничего не буду делать.

— Я понимал, что Хаген выйдет на связь, — продолжает он. — Все, кто ему помог, будут наказаны до вечера. Я уже распорядился усилить меры по безопасности.

— Этого мало, Марат, — отвечаю с нажимом. — Ты же видишь.

— Твою мать перевезут в другое место.