При этом, похоже, никому не показалось странным, что на Карва-Чаутх пришла Гита, да еще и впервые. Несмотря на то что ее сюда специально позвали, она в глубине души опасалась, что ее прогонят. Как миссис Амин. Та уже вдовствовала, когда настала пора выдавать замуж старшую дочь, и как только она явилась на торжество, другие гости выставили ее за дверь («Вдова – к несчастью. Сглазит непременно»). У миссис Амин был свой маленький бизнес, она сама растила детей, обеспечила приданое дочери и оплатила ту свадьбу, на которую ее не пустили. Для Гиты это был всего лишь очередной пример того, что женщинам приходится загонять свою жизнь в рамки, установленные кем-то другим. Ей вспомнились слова Фарах: «Они не должны все решать за нас. Мы тоже имеем право принимать решения». Прозвучало это тогда заманчиво, но на самом деле никаких прав у них не было.

– Беги к маме, – сказала Гита мальчику, и тот направился было к дому, но она его остановила: – Как тебя зовут?

– Архан.

– Архан, у тебя крошки, вот здесь, – она указала на его нижнюю губу.

Мальчик быстро слизнул крошки от пакоры языком.

– Спасибо, тетя Гита.

«Возможно, этот невежа не так уж безнадежен», – подумала она.

Салони показалась в дверном проеме между двумя распахнутыми створками. Сейчас, когда веранда была залита солнечным светом и на ней весело щебетали женщины, Гите с трудом верилось, что всего несколько часов назад они вдвоем в сумраке бранились тут почем зря. Еще труднее верилось от того, что Салони, похоже, обрадовалась ее приходу.

– Ну наконец-то! – просияла она, схватив Гиту за руку, и потащила ее в дом. Радостное возбуждение преобразило лицо Салони, и Гита обнаружила, что ее бывшая подруга все еще очень привлекательная женщина. – Я думала о тебе всю ночь.

– Я тоже, – сказала Гита, пытаясь примириться со своим открытием. И заговорила, надеясь, что ей удалось принять высокомерный, но преисполненный достоинства вид: – У тебя нет дру… тьфу, то есть союзниц среди женщин. Ты…

– О! – закатила глаза Салони. – Если хочешь начать по новой, давай начнем, я, знаешь ли, тоже много чего имею тебе сказать. Но только не в праздник и не тогда, когда я пытаюсь тебе помочь, неблагодарная. Ты ни капельки не изменилась! Занята только собой. И ты еще говоришь, что это у меня нет друзей? Дубина!

– Ты позвала меня специально, чтобы оскорбить?

– Нет, это бонус, – заулыбалась Салони. – Я позвала тебя, потому что знаю, как нам найти Рамеша.

У Гиты вдруг загудело в ушах так, будто ей на голову нахлобучили медный таз.

– Что?! – Вопрос прозвучал чуть агрессивнее, чем она хотела.

– Тс-с! – прошипела Салони, оглядевшись, чтобы удостовериться: никто из гостей их не слышал. – Не здесь!

– Где он? – спросила Гита, когда Салони притащила ее на кухню, с грустной иронией заметив, что сегодня это самое пустое место в доме. Гита, хоть и была ошеломлена ее заявлением про Рамеша, не могла не заметить в углу огромный синий холодильник.

– Ну, точный адрес я, конечно, не могу назвать, но… – Когда Гита вздохнула, Салони продолжила чуть громче: – Но я знаю, как его найти.

– Как?

– Окей. Короче, ты же в курсе, что муж Прити пристрастился к тин-патти[88] и зачастил в Кохру, но поскольку он просаживал там все деньги, она это дело пресекла?

Гита удивленно округлила глаза:

– Нет. Откуда мне об этом знать?

– Ладно, не важно, – фыркнула Салони. – Короче, Даршан пускал деньги в трубу, и Прити перекрыла ему кислород. Она крепко держит мужа за причинное место с того самого дня, как застала его на свадьбе Равала, когда он забивал косяк ни за что не догадаешься с кем!

– С Рамешем?

Салони окатила Гиту волной презрения:

– Нет! С какой стати Рамеш, по-твоему, решил бы внезапно появиться на свадьбе Равала, чтобы забить косяк с Даршаном? Подключи мозги хоть ненадолго. Даршан удолбался на пару с Сонни, сыном Прии! То есть каким же мудаком надо быть, чтобы фигачить траву с ребенком, а? Парню шестнадцать, это его племянник! Он тогда словил адский глюк – ему примерещился пандит-джи[89], который сказал, что следующую тысячу жизней он проведет в облике черной вдовы, паука, и не самки, а самца, что, как ты понимаешь, никак нельзя назвать завидной перспективой, потому что…

– Это у Сонни был глюк? – перебила Гита.

– Нет, дубина, у Даршана, у того самого Даршана, у которого и так карма загублена, ну, ты понимаешь, из-за всей той… – Салони изобразила, как брызги летят ей в лицо, – байды с кислотой. В общем, с тех пор Даршан думает только о праяшчитте[90], всячески пытается загладить вину, вылизывает Прити пятки и пылинки с нее сдувает. А после того как они с Сонни косячком баловались, там еще и чаккар случился с одной из младших дочек миссис Амин, и тогда уж близняшки совсем рассвирипели. Но я, честно говоря, даже не удивилась – та девчонка и раньше за ним увивалась.

– За Даршаном?! – ужаснулась Гита.

– Нет, Гита! Ты спятила? За Сонни, конечно!

– О… А тогда при чем тут…

– Сейчас объясню. Боги! Нормально же рассказываю, Гита. Ты никогда не ценила хорошие истории. Короче, Даршан так впечатлился откровением – или назови это как хочешь – о том, что он тысячу раз станет обедом для самки черной вдовы, что с тех пор бросался выполнять любой каприз Прити. А Прити решила, что ей и самой надо бы попробовать сразиться в тин-патти. Зачем ей понадобилось играть в карты? Понятия не имею. Но она всегда была азартной. Прия не сможет сблефовать, даже если на кону будет ее жизнь, а вот Прити… Прити скажет тебе, что небо зеленое, и ты поверишь.

– При чем тут…

– Уже перехожу к главному. Боги! В Кохре за карточным столом собираются только мужчины, но Даршан что-то там намутил и взял Прити с собой. Короче говоря…

– Да ладно? – хмыкнула Гита. – Короче?

Салони сердито на нее зыркнула:

– Короче говоря, ты никогда не поверишь, кто там у них завсегдатай на таких играх!

– Рамеш!

– Чего? Нет. С какой стати… с чего ты… Короче, просто нет, и всё, Гита. Нет. – Презрительное выражение на лице Салони сменилось широкой улыбкой: – Варун!

– Какой еще Ва… – Гита осеклась. – Погоди. Наш кредитный инспектор, что ли?

– Он самый. – Салони вздохнула. – Такой пригожий молодой человек. Время от времени он строит мне глазки. Не сомневаюсь, что ты заметила. Не то чтобы меня это интересовало, но приятно, понимаешь ли, знать, что…

– Какое, чтоб мне провалиться, отношение все это имеет к Рамешу?!

– Ну, эта часть истории не имеет. Зато как увлекательно, а? В общем, Прити тогда выиграла приличные деньги. Мы потом так хохотали, когда она сказала, что проделала этот фокус, чтобы хоть разок забрать деньги у Варуна, а не отдать их ему!.. Ладно, ты не смеешься, окей, но она рассказывала смешнее, чем я. Подожди, я ее сейчас позову, чтобы она тебе рассказала… Так, а где она вообще может быть?

– Салони, клянусь Рамой, эта твоя дурацкая история и так длиннее, чем сари Драупади[91].

– Да-да, но я же сказала, что перехожу к главному. Чего ты такая нетерпеливая, куда тебе спешить? Так, на чем я остановилась? Ага, Прити решила, что надо шикануть и потратить свой выигрыш на питьевой фонтанчик. Зачем ей понадобился фонтанчик? Понятия не имею. По мне, так с ним слишком много мороки, а пользы ноль. Я так и сказала Прити тысячу раз. И сдается мне, не очень-то ей этот фонтанчик был нужен, она просто хотела поиздеваться над Даршаном. И это справедливо. Потому что Даршан после всей той…

На этот раз они изобразили брызги в лицо одновременно.

– Той байды с кислотой, я в курсе, – торопливо подхватила Гита, чтобы подстегнуть Салони с продолжением истории.

– И кого же они увидели в магазине бытовых приборов, когда пошли за фонтанчиком? Угадай.