Ещё несколько страниц. Графы, маркизы и герцоги, взявшись за руку, дружно выплясывали тарантеллу в моём мозгу. Короли предпочитали фокстрот… А на листе бумаги появилась ещё одна строчка:

«Но, если тебе действительно нравится Аврора, то я не имею ничего против вашей свадьбы».

Вот, так правильно. Пусть даже не думает, что я к нему испытываю неудержимые чувства. Сдержанно и благородно.

Я снова углубилась в книгу. Потом поняла, что совершенно запуталась и не помню даже, от чего погиб Анри Седьмой. И Роберт, отец Илианы. Наверное, с историей чуть позже. И я открыла географию.

«Несмотря на то, что целоваться ты умеешь, ты же понимаешь, что между нами нет ничего общего. Рано или поздно я вернусь в мой мир, поэтому…». Внезапно «у» расплылась. Я моргнула и обнаружила, что по щекам катятся слёзы. Закрыла лицо руками.

Нет, ну это уж слишком! С какой стати?!

Встала и вышла в сад. Все вот эти чувства мне совершенно не нужны. Они лишние. Они могут только осложнить жизнь. Но и лгать себе, что их у меня нет, мне не хотелось.

Весна шла полным ходом: снег растаял. Ночной дождь, видимо, растопил его совершенно. Солнце и ветер общими усилиями подсушивало лужи. Странно было думать, что, когда я вернусь домой, там снова будет зима…

– Майя?

Тоненький голосок позади меня напомнил мне о договорённости встретиться с падчерицей. Когда это я забывала о назначенном свидании? М-да, соберись, Майя! Зелёные кошачьи глазки – не повод становиться безответственной.

– Доброе утро, Белоснежка.

Я обернулась и пошла к ней. Девочка хмурила тонкие чёрные брови и продолжала смотреть на меня волчонком.

– Вы хотели поговорить со мной.

– Всё верно. Давай заключим перемирие?

– Перемирие?

– Да. Я не могу тебе пока предоставить доказательства своей невиновности, поэтому не имеет смысла говорить на эту тему. Понимаю, тебе очень важно найти правду, и всё же… Давай пока сделаем вид, что ты мне веришь.

– Почему я должна делать такой вид?

– Так нам обеим станет проще жить под одной крышей друг с другом.

Она задумалась. Мы вдвоём шли по широкой центральной аллее. В лужах весело бултыхались воробьи. Сероватые голуби предпочитали нежить бочка на солнышке. Откуда-то издалека доносился лязг шпаг. Видимо, площадка, на которой тренировалась дворцовая стража, находилась где-то недалеко.

– Хорошо, – наконец сказала Белоснежка. – Но у меня одно условие.

– Говори.

– Я буду присутствовать на королевском совете. И вы не ограничиваете меня в перемещениях.

Ай да девчонка! Молодец.

– Согласна. Ты придёшь вечером на бал? Я не неволю…

– Приду.

– Спасибо. Скажи, а ты знаешь, кто такой Румпельштильцхен?

Синие глаза взглянули на меня с недоумением. По сердцу прошёлся холодок. Я только сейчас заметила, насколько её глаза похожи на отцовские.

– Я имею ввиду, из какой он семьи. Кем он был до того, как стал капитаном королевской стражи.

Белоснежка задумалась, потом пожала плечами:

– Никогда этим не интересовалась.

Я принялась расспрашивать её о других важных лицах, в основном, об аристократах, и получила исчерпывающие ответы. Как ей и полагалось, принцесса знала все рода, все гербы, кто кем кому приходится…

А вот о Румпеле – ничего.

Обед прошёл скучно. И грустно. На меня словно накатило свои волны море тоски. Я улыбалась тем, кто обращался ко мне, что-то отвечала. Герцог-капитан почти ничего мне не подсказывал. По непонятной для меня причине, мне отчаянно хотелось забраться в кресло с ногами, остаться наедине с собой и поплакать.

– Ваше величество, – златокудрая Аврора нежно улыбнулась мне, – а где же наш Бертран? Вы куда-нибудь его отослали?

И все дамы дружно взглянули на меня. В их взглядах я прочла любопытство, разочарование, раздражение и осуждение. А ещё надежду. Я поняла, что Бертран, по-видимому, обязан был присутствовать на обеде.

– Уверена, что, вернувшись, наш драгоценный Кот непременно расскажет вам на ушко, где был. А пока, милая Аврора, вам придётся потерпеть.

Милостиво улыбнувшись нахалке, я обернулась к Румпелю и задала очередной вопрос по протоколу бала.

К вечеру моё настроение совершенно испортилось. Наверное, из-за преподавателя танцев, который от моих «па» морщил лицо и страдальчески закатывал глаза. И мне невольно вспомнился Анри, и как мы с ним танцевали. Вот уж кто умел это делать хорошо! Настолько хорошо, уверенно, что даже такой деревянный человек как я смог расслабиться и даже довериться партнёру по танцу.

Бальный зал оказался великолепным: украшенный позолотой и зеркалами, он не сверкал – сиял, и колеблющееся пламя свечей придавало золоту неповторимое мерцание. В зеркалах отражались свечи, и люди, и лёгкие, ажурные колонны, и окна по обе стороны. Просторный зал казался громадным, он был достаточно высок, но его высоту усиливал плафон, создающий иллюзию уходящего вверх второго этажа и неба над ним.

Я была уже в другом платье, но тоже чёрном, и особой разницы между ними не заметила. Ну разве что расшито оно было серебром. Какие-то растительные мотивы – не разглядела. И драгоценностей было столько, что я даже вес их почувствовала. И вес тяжёлого платья. Бедные дамы! У них ведь ещё и волос несколько килограммов на голове! Невольно порадовалась тщательно скрытой короткой стрижке.

Под высоким потолком размещались балконы. Именно там, незримые снизу, музыканты наполняли зал трепетными звуками.

Мы с Белоснежкой вошли одновременно. Музыка стихла, дамы присели в реверансах, кавалеры склонились в поклонах. Я произнесла напыщенное приветствие, которое заучила с черновика Румпеля. Мне оно казалось слащаво-приторным и ужасающе высокопарным, но, не зная вкусов аудитории, я не рискнула его исправить. Как оказалось, это было верное решение. Кто-то из присутствующих даже вытер слёзы восторга. Другие засветились счастьем.

Заиграла музыка, и придворные стали соединяться в пары. Первый традиционный танец я бы даже танцем не назвала: нужно было просто пройтись под медленную музыку вокруг зала. Попарно. Чуть касаясь кончиков пальцев кавалера.

Румпель направился ко мне, но…

– Белоснежка, а давай станцуем вместе?

– Но разве так можно?

– А кто сказал, что нельзя? Если у дамы нет кавалера, то с кем она встанет при необходимости?

– С другой дамой, но… У вас же непременно есть?

– Ну… мы с тобой в каком-то смысле обе королевы. Кто тогда пойдёт впереди? Ты или я? Давай лучше сделаем это вдвоём?

Она наморщила лоб. Ну давай же! Румпель шёл с другого конца залы, а мне так не хотелось с ним танцевать! Я боялась его. Пожалуй, как не боялась даже Анри.

– А кто же будет кавалером?

– Давай, я. Я старше и выше.

И мы обе встали во главе танцевальной змеи.

– Его перекосило, – сообщила Белоснежка тихо.

Голос её был предовольнейшим. Ага, значит, принцесса меня поняла. Я махнула рукой, чтобы музыканты начинали, и, чуть покачивая юбками, мы двинулись в танцевальный обход. Впрочем, монстр не растерялся. Он составил пару прелестной Авроре.

А вот Бертрана не было…

– Помните, вы спрашивали меня, откуда родом Румпель и кто он?

– Д-да…

– Я вспомнила кое-что. Папа как-то сказал, что с Румпелем надо быть осторожнее, что он – сам дьявол из преисподней. Я спросила, почему бы тогда ему просто не отрубить голову. Ну или сжечь на костре, как всех этих исчадий ада. Но папа попросил не говорить таких вещей вслух. И сказал, что всем ему обязан.

«Тогда почему же ты, маленькая глупышка, орала на такого страшного человека?» – хотелось спросить мне очевидное, но я деликатно промолчала.

– Но он всегда беспрекословно слушался отца, и я… честно говоря, я не очень-то поверила папе… А что если папу убил Румпель? Мы ведь тогда никогда не узнаем правду!

Такие же мысли преследовали и меня. Я не ответила.

Несмотря на свою простоту, танец оказался длинным. Очень длинным и тоскливым. Меня уже не радовали искрящиеся в позолоте свечи, переливающиеся на дамах драгоценности, и вся та роскошь, которая нас окружала. Чего-то не хватало… Очень-очень. И было непонятно, чего.