– Но речь-то о другом. Когда турки на Балканах кровь льют, это как бы дело внешнее, тут мы зубами скрипнем, но укусить не сможем. А вот когда в Москве, почитай в самом центре, ребенка крадут – вот тут мы реагировать можем и должны! Ни один мирный договор такого не дозволяет. Шпиона надо поймать, как обычного хитровского лиходея и бросить за решетку. Платон, голубчик, насколько мы приблизились к этой цели?

Кавалергард коротко доложил об утреннем посещении рынка и выявлении подозреваемого. Дипломат согласно кивал, прихлебывая горячий чай из стаканчика. Митя попытался было перенять его манеру, но только обжег пальцы и язык. Мармеладов же к угощению не притронулся, он сидел, положив руки на трость, а сверху пристроив подбородок.

– Большинство турецко подданных в России находится под нашим контролем. Мы их… Как это говорится? Мене, текел, упарсин, – Игнатьев прикусил маленькое рассыпчатое пирожное с блюдца. – Пересчитали, одним словом. Однако есть такие, кто глубоко спрятан до поры, а потом вылезает и вредит.

– Как Мехмет-бей? – Митя, отчаявшийся напиться чаю, отставил подальше стаканчик и заинтересовался разговором.

– Вы правы, этот похититель никогда прежде не состоял у нас на учете. Большое упущение, – Игнатьев стряхнул с усов крошки от печенья и потянулся за новым. – Недоработочка, да-с. Но бывают еще и похуже, натуральные оборотни.

– Оборотни?

– Они самые, – поморщился дипломат. – Живет себе дворянин, безупречно служит на благо государя и всея Руси. И вдруг оборачивается против родной державы и начинает выдавать неприятелю секретные сведения.

– Да с чего же такое происходит? – изумился почтмейстер.

Мармеладов, до того молчавший, поднял голову и включился в разговор:

– Все дело в деньгах, разумеется.

– Однозначно, – Игнатьев снова включил глаза-буравчики и внимательно разглядывал сыщика. – Родион Романович, будь вы турецким… Или любым другим шпионом, кого бы завербовали?

– В первую очередь сластолюбцев и игроков. Среди дворян и высших чинов многие волочатся за прекрасными куртизанками, что требует больших денег. Еще больше тех, кто делает ставки за карточным столом либо на скачках. Оба пути приводят к одному результату: люди вскоре оказываются в долгах по самую маковку. Будь я шпионом, нашел бы адмирала в затруднительном положении, скупил его векселя…

– В самый корень зрите! – обрадовался Игнатьев. – Мне, господин Мармеладов, рекомендовали вас как прозорливого и здравомыслящего человека. Рад в этом убедиться. И с адресом угадали. В этом году уже двух оборотней обезвредили и как раз в Адмиралтействе. Но остался кто-то в самом высшем свете. Через него много штабных тайн утекает к султану. Дознаться кто именно пока не можем, однако будучи в Константинополе, выведал я что негодяя этого турки величают Беяз айы. Белый медведь, значит. Вот бы кого поймать…

– И выпотрошить негодяя! – снова грянул Ершов.

Игнатьев сверкнул глазами и адъютант сразу съежился: такие неловкие моменты возникают, когда плохо воспитанный ребенок врывается в беседу взрослых, хотя его об этом не просили. Впрочем, дипломат тут же сменил гнев на милость.

– Опять прав юноша, не зря говорят, что устами младенца…

Кавалергард залился краской и отвернулся, чтобы скрыть досаду.

«Тонко поддел! Вроде бы булавочный укол, да ведь больно», – подумал Митя с определенным злорадством. Молодой выскочка ему по-прежнему не нравился.

Игнатьев же продолжил, вернув лицу дружелюбное выражение.

– Медведь этот полгода назад обратился к турецкой разведке с просьбой прислать ему на подмогу опытного агента, который мог бы действовать в Москве. Сам-то оборотень присматривать за двумя городами не сумеет. Мы ему в Петербурге хлопот изрядно доставляем, постоянно меняем пароли и шифры, рассылаем фальшивые депеши – поди уследи за всем. Турки расстарались, прислали к нам своего лучшего шпиона по прозвищу Чылгын кюрт, что значит…

– Бешеный Волк, – докончил фразу Мармеладов.

– Вы изучали турецкий язык? – дипломат постарался не выдать своего удивления, и у него это получилось, помогла многолетняя практика ведения переговоров. А вот Митя и Платон выпучили глаза.

– Нет, Николай Павлович, но об этом шпионе я наслышан, – сыщик снова опустил голову на трость и даже прикрыл глаза, выуживая из памяти подробности. – Минувшей зимой в Париже довелось приятно общаться с писателем, г-ном Кемалем. Десять лет назад он собрал группу заговорщиков против султана, но их раскрыли. Многих казнили, ему же удалось скрыться во Франции.

– Как же, как же. Тайное общество «Новые османцы». Мне знакома эта история, – подтвердил Игнатьев. – Но причем здесь Чылгын кюрт?

– Сейчас как раз подхожу к этому, – Мармеладов понял, что сведения крайне важны, раз дипломат такого высокого уровня нетерпеливо постукивает пальцами по пустому стаканчику. – В тайное общество внедрили агента-провокатора, как раз Чылгын кюрта. Ему не доверяли, однако же и не прогоняли. Бешеный волк продолжал посещать собрания и был в курсе всех планов заговорщиков, а впоследствии отправил «Новых османцев» на эшафот. Лишь некоторым удалось сбежать во Францию. Г-н Кемаль описывает провокатора с излишней патетикой, к которой склонны все писатели: будто бы этот проклятый старик впивался в его разум холодными пальцами, выворачивал наизнанку и через это узнавал самые сокровенные тайны… Предполагаю, что речь шла о гипнозе.

– Но ведь и торговец с рынка, Мехмет-бей, – Митя сумел первым из присутствующих сложить озвученные факты, – тоже действует гипнозом!

Мармеладов кивнул.

– Похититель дочери обер-полицмейстера и есть тот самый Бешеный Волк.

– Родион Романович, мы не должны упустить его! – с невиданной доселе страстью в голосе заговорил Игнатьев. – Поймаем мерзавца, а там, глядишь, и берлогу медведя-оборотня через него обнаружим.

– Поймаем, безусловно поймаем! Я приставил лучших филеров, чтобы следить за шпионом, – горделиво отрапортовал Ершов, упустив при этом сообщить, что идею ему подсказал Мармеладов.

– Ну, дай-то Бог…

В дверь кабинета постучали, потом просунулась голова давешнего красноносого господина из холла.

– Николай Павлович, тут жандарм в штатском. Говорит к Ершову с докладом.

– Приглашайте! Немедленно!

Вошедшему было на вид лет тридцать. Точнее сказать сложно: внешность у него была неприметная, хотя в работе наблюдателя это скорее помогало. Отчет предоставил подробный, говорил сухо и по делу. Торговец специями полчаса бродил по улицам вроде бы без всякой цели, затем свернул на Кузнецкий мост и вошел в трактир без вывески. Там он встречался с неким господином – долговязым, прилично одетым. О чем говорили, услышать не удалось, поскольку Мехмет-бей нарочно выбрал стол, к которому трудно приблизиться незаметно. Пару слов удалось разобрать, лишь когда они прощались у дверей трактира. Турок сказал: «Если все произойдет, как вы сказали, то ждите завтра вечером». Второй уточнил: «В целости и сохранности?» Торговец кивнул. Далее разошлись в разные стороны. Филер отправился за долговязым, а его напарник – за Мехмет-беем. Неизвестный прошел до Столешникова переулка и вошел в дом…

– Обер-полицмейстера, – в голосе Мармеладов не было вопросительной интонации, он утверждал очевидное.

Тайный агент кивнул, не выказывая эмоций, или его удивление было настолько же серым и неприметным, как и весь внешний вид.

– Это все? – уточнил Игнатьев. Дождавшись ответного «Так-точно-с», кивнул адъютанту. – Платон, голубчик, проводи и выдай сколько там положено за труды.

Как только дверь закрылась, дипломат встал с кресла и подошел к сыщику.

– Ну и что же все это, по-вашему, значит?

Мармеладов тоже встал, опираясь на трость. Глаза их оказались на одном уровне.

– Все сходится, Николай Павлович. Чылгын кюрт отправил второе письмо г-ну Арапову, скорее всего, сегодня утром. Безутешный отец поспешил на встречу с похитителем дочери, чтобы уплатить установленную цену. В нашем случае, думаю, речь не идет о деньгах. Обер-полицмейстер расплатился ценными сведениями, интересующими турка. Взамен тот пообещал вернуть похищенную Анастасию завтра вечером. Видимо, ему нужно время, чтобы передать донесение по шпионским каналам – или как у вас это называется? – в Константинополь или, допустим, Белому медведю в Петербург. Либо старик хочет проверить информацию и убедиться, что его не обманули… Но я так понимаю, вопрос в другом: почему г-н Арапов сразу не обратился к вам?