Префект сдвинул бумаги на столе и развернул карту.

— Сейчас посмотрим. Ага, вот твоя Ориенталия, вот твоя земля… Так… Смотри — твой участок граничит с муниципальными землями, впрочем, это больше прибрежная полоса, вот до этих предгорий, видишь? Здесь и угодья не разместишь — сплошной песок. А вот пинии* здесь расти будут прекрасно. Лес, видишь ли, солдат, крайне важен для нас, сам понимаешь — строительство кораблей, дело государственной важности. Так вот, давай я выделю тебе десять югеров* на побережье, да обеспечу ростками пиний, а ты своими людьми посадишь их, будешь присматривать за ними да охранять от поруба. А за это магистрат тебе денег будет выделять — триста денариев* в год, а через десять лет, когда сосны можно будет пустить в дело, мы заплатим ещё и дополнительно по денарию за каждое выращенное и сохранённое дерево — а это до тысячи динариев наберется. Ну, как тебе предложение? И деньги хорошие и работа повеселее, чем в поле работать от зари до зари.

— Нормальное предложение, спасибо! Я берусь — не раздумывая согласился я.

— Вот и молодец! Муж ты я вижу, серьёзный, служивый, вот и работай! Документы мы оформим и пришлём тебе вместе с ростками пинии, через недельку — другую. Сейчас подойди к Марку — вон, видишь, секретарь магистрата, все свои бумаги и оформишь. И ещё — ты заходи, если что, может, ещё какие предложения для тебя интересные будут.

Из магистрата я направился на рынок присмотреться к лошадям и оружию. А баню я оставил на финал моего путешествия по городу. Насчёт лупинария я не торопился — со службы у меня осталось недоверие к простибулам, это как проходном дворе — заразу подцепить на раз — два, недаром наш медикус вечно поучал нас, солдат, чтобы мы не рисковали, а держались утробы одной женщины — вот мы и держались, всем контубернием ходили к одной, проверенной годами подруге, и в походы её брали с собой в обоз, и платили ей за верность, и всё у нас было хорошо — и со здоровьем, и пар мужской выпускали, поэтому и служили без взысканий.

На рынке я нашёл место, где продавали лошадей и мулов. Лошадей хороших я не нашёл — в этом знал толк, да и цены на это старьё прихрамывающее было неразумно высокие, не по моему кошельку. Я уже собрался идти смотреть оружие, как вдруг кто-то из толпы хлопнул меня по плечу. Я обернулся — на меня внимательно смотрел коренастый муж в богатой тунике и с большой серебряной фалерой* на груди:

— Луций? Луций Апр!

— Я. А ты кто? Ба, так это же — Юний Фабул! Ты?

— Я. Не забыл меня, декан Апр! Это я, Юний, той самый Юний, которого ты спас тогда, в стычке с варварами в Каледонии*! Ты помнишь?

— Помню, конечно! Столько лет прошло! Какими судьбами? Что ты здесь делаешь? Вижу, и фалера у тебя на груди серьёзная — начальник ты теперь какой- то?

— А- а! Ну, да, я теперь префект вигилов в городе: за порядком слежу, город ночью охраняю, бандитов ловлю, пожары тушу, вот, и за рынком присматриваю. Мои люди здесь везде — не забалуешь, закон у нас чтут строго, а тому, кто их нарушает, то тому горе. Короче, служба у меня такая. А тогда раненного меня вынесли твои ребята, а потом меня со службы списали по ранению — хромать я стал. И вот, я здесь, и жизнью доволен.

— Ого! Префект! Большой человек. И я рад за тебя, Юний! И видеть тебя рад!

— Хвала богам! А ты куда сейчас идёшь?

— Да так, с городом знакомлюсь, лошадей, вот, посмотрел, теперь хочу оружие прикупить.

— Понятно. С лошадьми у нас сегодня неважно — давно не было свежего прихода, поэтому и цены — сам видел, кусаются. И к вечеру торговля вообще на убыль идёт — всё хорошее разбирается с утра. Единственно, на что цены падают в это время, так это на рыбу, да на рабов — невыгодно оставлять такой товар на ночь. Слушай, давай зайдём куда, посидим, винца хорошего выпьем, пообедаем, да пообщаемся — вспомнить — то есть нам что.

— А пойдём, Юний! Отличная мысль! Знаешь какое место поприличнее?

— Обижаешь, конечно знаю. А может, в баню сходим вечерком, погреемся, поедим, девочку тебе подгоним свеженькую и чистую, а захочешь — и парочку.

— Нет, Юний, времени нет для этого — я своих домашних оставил в таверне при входе в город, мне нужно вернуться к вечеру и присмотреть за ними и за покупками, а то ночью народ здесь, как я понял, ненадёжный. А там старик и мальчишка невооруженные, могут до утра и не дожить. А ночью двигать домой — ещё опаснее. Так что, давай, как — нибудь в другой раз, когда я один приеду в город.

— Хорошо, друг, тогда в другой раз. А теперь, давай зайдём в эту таверну. Здесь мои люди дежурят постоянно, так что здесь спокойно, и готовят хорошо — проверено. Я всегда сюда обедать хожу*, да и ужинать, когда на дежурстве.

В таверне действительно было относительно чисто, да и публика была не шумная.

И еду подали отличную. И кувшин фалернского* принесли — Юний сказал, что угощает своего старого друга. Хозяин таверны поинтересовался, не хотят ли уважаемые гости отдохнуть с девушками, или с юношами. Юний вопросительно посмотрел на меня, но я отрицательно покачал головой.

Еду приносила и наливала нам вино молоденькая красивая рабыня, в прозрачной короткой тунике. Видно, хозяин таверны изо всех сил старался угодить гостям, вернее — Юнию.

Мы поели, вкусно и много, насладились прекрасным вином и от души поговорили.

Выйдя из таверны, Юний спросил меня:

— Слушай, ты вообще жениться собираешься, семью заводить? Или рабыню себе какую прикупишь для радости телесной?

— Конечно. Хотелось бы семью иметь.

— Я тут поинтересуюсь у своих знакомых, у кого есть дочери на выданье, или вдовы красивые и помоложе.

Я засмеялся:

— Ну, поспрашивай. Только возраст мой учитывай, да и по деньгам я не богат, сам понимаешь.

— Да, уж, понимаю — женишок ты не богатый, хоть муж крепкий и надёжный. Сам такой был.

— Ну, и как ты решил вопрос? Я так понял, что ты удачно женился.

— Слава богам, хорошая у меня жена. А женился так, как все мы, ветераны женимся — купил рабыню, какую хотел, пожил с ней, убедился, что хороша она для меня, оформил ей вольную и женился. И очень доволен. Чего и тебе желаю, друг.

— И тебе долгих лет, Юний. А теперь, будь добр, посоветуй, где можно недорого купить оружие для моих домашних.

— Это очень правильное решение, друг Луций! Живёшь ты на отшибе, а разбойный люд сейчас очень разгулялся. В городе — то они боятся в открытую дела плохие творить — враз попадут нам в руки и прямым ходом в Аид. А вот по провинции гуляют банды — они с кораблей высаживаются, на дорогах грабят, а в последнее время и на виллы стали нападать. Забыли, забыли, как Помпей Великий их раздавил на море, опять голову поднимают. Пойдём, друг мой, Луций, отведу тебя к хорошим оружейникам, да и скидку они тебе сделают, как старому солдату и моему другу.

— Пойдём, друг Юний.

И мы отправились на рынок.

* — Простибулы (проститутки)

* — Калиги (солдатская обувь в виде сандалий с открытым носком)

* Лупинарий (дом терпимости)

* Пинии (итальянские сосны)

* Югер (единица площади в древнем Риме — 0,3 гектара)

* Денарий (серебрянная монета, денежная единица в древнем Риме. Для сравнения — годовое жалование рядового легионера в это время составляло 280 денариев)

* Фалера (почётный или служебный знак в виде бляхи различного размера)

* Каледония (название современной Шотландии)

*Вигилы — (стражники в древнем Риме, они же и пожарники и уголовная полиция того времени)

* обедать хожу (во многих древнеримских городах, в частности в Риме, в целях противопожарной безопасности не разрешалось готовить еду дома на открытом огне, поэтому общепит был весьма затребован — в тавернах часто ели мужчины и готовили еду на вынос для семей)

* Фалернское — (одно из самых лучших и дорогих вин в древнем Риме)

Оружейники оказались действительно знающие и выбор оружия у них был хорош, но цены…

— Ты носом — то не крути, товар достойный. А что не дёшево, так жизнь дороже, сам понимаешь — прокомментировал Юний мою заминку. — Ты же для домашних берёшь, так, на всякий случай, тогда попроще что-то возьми. С собой ты со службы что взял? Гладиус свой, да кинжал?