— Покормлю тебя.

— Но… Можно было и в столовую сходить.

Игнорирует. Вижу, как стискивает челюсти. Чувствую, как сильно сжимает мои пальцы. Больно, но я молчу. Наверное, он не хочет столкнуться с Костиком…

— Подождешь? Там очередь, — кивает на кафе, которое забито людьми.

Мне сейчас не хочется находиться в толпе. Киваю. Илья отпускает мою руку и уходит. Обнимаю себя и кусаю губы. Сумка съезжает вниз. Держится на локте. Север возвращается с пакетиком и двумя стаканами какао. Глубоко вдыхаю сладкий аромат, и желудок тут же отзывается.

— Куда теперь? — Илья делает несколько шагов в направлении школы, но я не хочу туда возвращаться, хотя осталась еще пара уроков.

— Есть предложения?

— Прогуляем?

Пожимает плечами. Вид задумчивый. Подходит ближе.

— Прогуляем, — выдыхаю с облегчением. — Есть тут одно место. Покажу тебе, ок?

— Ок.

Молча идем по улице. Я точно страдаю топографическим кретинизмом, потому что уже через десяток метров не ориентируюсь в пространстве. Все здания кажутся однотипными и до жути похожими друг на друга. Я верчу головой, пытаясь хоть что-то запомнить, но, увы… Быть гидом точно не мое. Зато Северский уверенно шагает вперед и иногда бросает на меня задумчивые взгляды. Любопытство и волнение - ядерный коктейль, и он взрывается, когда мы доходим до заброшенного трехэтажного здания.

— Илья, скажи мне, — останавливаюсь около двери, к которой меня ведет Север. — Вы опять из-за меня подрались?

Вздыхает. Глаза вспыхивают гневом, но я понимаю, что направлен он не на меня, а на моего заносчивого братца.

— Нет, принцесса, не из-за тебя.

— Почему тогда? Из-за баскетбола?

— Ему не понравилось, как мы подстригли его подругу, — произносит нехотя, поглядывая поверх моего плеча.

И, наверное, стоит сказать, что он не прав, но я не могу, потому что мне не жаль Вику. Я помню, с каким жутким остервенением она орудовала надо мной ножницами.

— Разочарована? — криво улыбается и не смотрит на меня, словно я только что сказала что-то грубое.

— Нет. Это неправильно, но… Она заслужила.

Я не могу дать отпор сама. Я не Костя. И… он не заступился за меня, но подрался за Вику. Поджимаю губы, чтобы не расплакаться при Севере. Только он все равно замечает мое состояние.

— Пей, а то остынет, — кивает на стаканчик, открывает дверь и пропускает внутрь.

— А разве нам сюда можно? — ступаю за порог и осматриваю помещение, которое точно не пустует.

На стенах граффити, неприличные слова и рисунки. Стекла выбиты. Пахнет пылью и сыростью.

— Никому нет дела до того, кто здесь ошивается, Алиса.

Делаю глоток какао и раскатываю на языке потрясающий вкус. Илья подходит к окну и стрясает с него мусор и пыль. Снимает олимпийку, стелет на подоконник и кивает.

— Садись.

— Не нужно было…

— Алиса…

— Ладно, — послушно иду к нему и сажусь на то место, которое он приготовил.

Если честно, мне приятно, что Илья обо мне заботится. Он не хочет казаться лучше. Он такой и есть.

Лучший в моих глазах.

— Спасибо, — принимаю из его рук сэндвич.

— Не за что.

— Есть за что.

Вопросительно поднимает бровь.

— Ты за меня заступился, а Костя нет…

Хотя он мой брат. Обидно. Очень обидно.

— Я не мог иначе.

Смотрим друг другу в глаза. Мое сердце стучит очень громко. Наверное, Северский слышит этот глухой звук. Мне так кажется.

— Я знаю.

Пряча улыбки, кусаем сэндвичи.

В груди разливается очень теплое и незнакомое чувство. Это любовь, да?

POV Алиса

Мой телефон разрывает от звонков родителей. Если сначала у меня был показательный бунт, то теперь я боюсь. Страшно услышать голос матери. Но больше всего меня пугает одиночество. Пусть Костя за меня и не заступался, когда Мария Степановна лютовала, но мне хватало его близости. Такая себе незримая поддержка под метр восемьдесят пять ростом. Сейчас мне придется оказаться к ней нос к носу. Одной.

— Почему ты не отвечаешь? — Илья видит, как я отключаю звук, хмурится, кидает в пакет использованные салфетки.

— Это мама, — будто это что-то объясняет…

Будет слишком позорно рассказывать о том, что происходит в нашей семье? Или нормально?

Его сестру в неадеквате я уже познала…

— Они сейчас с папой в командировке. Должны вернуться на днях.

Делаю паузу, чтобы продолжить. Допиваю какао и бросаю стаканчик в пакет. Илья ставит его на пол, показывая рукой, чтобы я продолжала. Легко сказать! У меня словно голосовые связки растворяются…

— Мама контролирует каждое мое действие. Даже вот, — дергаю за ворот свитера, — одежду мне выбирает. Курсы оплачивает, репетиторов, а я… У меня нет возможности высказаться. Понимаешь?

Начинаю шумно дышать. Легкие сжимаются. Паника нарастает. Илья тут же подходит ко мне и обнимает. Я все еще сижу на подоконнике. Он между моих ног. Выглядит очень двусмысленно, но мне плевать. Зажмуриваюсь и цепляюсь за рукава его футболки. Север водит пальцами по моей спине и ничего не говорит. У него есть удивительная способность — дарить мне спокойствие действиями, а не пустыми словами. Успокаиваюсь. Дыхание становится равномерным. Облизываю губы. Это нормально, что я хочу быть в его руках? Не хочу, чтобы отпускал.

— Наша семья только выглядит счастливой, Илья. Ни у меня, ни у Кости нет свободы выбора. Хотя он, конечно, в фаворитах.

— Кто бы сомневался, — сжимает меня сильнее.

— Я даже не знаю, кем бы могла стать. Как-то мне понравилось выступление уличных танцоров. Я захотела пойти на занятия, но мама меня осекла. Либо бальные, либо никакие.

— И ты выбрала последнее.

— Ага. Я ей сказала, что передумала. Мама тут же дала мне определение — ветреная. Мол, не знаю, чего хочу, и теперь лишь она задает направление моей жизни, иначе я все разрушу.

— Сейчас тоже не знаешь, кем хочешь быть?

Отстраняюсь, пожимаю плечами.

— Что тебе интересно?

В связи с последними событиями…

— Я бы хотела помогать людям. Не вот эта вот показательная благотворительность, а другое. Реальная помощь.

— Врач?

— Нет. Вид крови меня пугает.

— Педиатр?

— Вряд ли. Возможно, психолог. Думаешь, я смогла бы?

— Если очень захотеть, можно в космос улететь.

— Хотя… Я себе помочь не могу.

— Все получится, — Илья проводит пальцем по моей щеке. — Ты же еще даже не попробовала.

— Тебе легко говорить. Ты в баскетболе мастер, — шуточно толкаю его в плечо. Улыбается.

— Приятно. Только у меня не сразу все получалось. Мы с пацанами дрались даже во дворе из-за проигрыша и из-за мяча.

— Родители не позволят мне выбирать.

Улыбка стекает с моего лица. Скоро они вернутся, и что будет, неизвестно. По головке меня точно не погладят.

— Не кисни, — Северский стягивает меня с подоконника.

— Что ты делаешь?

Смотрю, как он достает свой телефон, и не понимаю, зачем он включает музыку.

— Танцуй, — кладет смартфон на подоконник и улыбается. — Давай же, принцесса, двигай телом.

Сердце замирает. Волнение вспыхивает с резким приливом крови. Я краснею.

— Стесняешься?

— Тогда и ты со мной, — складываю руки на груди, надеясь, что Север откажется от этой затеи с танцами, но он ухмыляется.

— Не вопрос, — начинает смешно вертеть бедрами. — Так пойдет?

— Хмх… — прикрываю рот ладошкой, чтобы не рассмеяться в голос.

Он толкает меня, чтобы присоединилась. Смеясь, пытаюсь двигаться, но выходит неуклюже. Начинаю прыгать и кружиться под задорные аккорды. Никогда еще так не плясала. Дома включать музыку можно только из плейлиста матери. Желательно классику. На вечеринках всегда звездил Костик, а теперь вот я дорвалась.

Волосы разлетаются в разные стороны, ударяют по носу, закрывают обзор. Мы дурачимся, и я не замечаю палки под ногами, запинаюсь и мысленно готовлюсь к падению. Илья успевает меня поймать, но локтем я ударяюсь о стену. Чувствую его дыхание на щеке. Бесшумно хохочу, держась за широкие плечи. Одна его рука находится на моей талии, а другой он убирает волосы с моего лица. Сглатываю, потому что наши носы соприкасаются.