— Мне ничего не нужно, — отрезает Лео.

— Понимаю. Но, пожалуйста, помни: ты всегда можешь быть со мной откровенна…

Лео вдруг осознает, какую эмоцию сейчас испытывает. Это гнев. И ей сейчас охренительно хорошо.

— Знаете что? — Лео удивляется тому, как спокоен ее голос. — Может, меня «все равно что нет» — она сгибает пальцы, изображая кавычки, — просто потому, что мистер Коллеран включает в программу чтения только мертвых белых писателей и на его уроках мне дико скучно? Об этом никто не задумывался? Может, моя сестра тут вообще ни при чем? А на наказания мне плевать. Моя сестра погибла, как еще вы можете меня наказать? Оставить после уроков? Я вас умоляю. — Лео смеется, но в ушах у нее стоит тихий смех сестры. — И она умерла, умерла по-настоящему. Все говорят «Нины с нами больше нет», точно она испарилась, улетела в космос, или «мы потеряли Нину», как будто случайно переставили ее не на то место, но она умерла! Почему никто кроме меня не произносит этого слова? И вот еще что: хотите откровенности — заслужите ее! До этого дня вы ни разу со мной не общались, но при этом хотите, чтобы я честно и откровенно рассказала вам обо всем, что чувствую? Думаете, это так легко?

— Лео…

— Что мне нужно? Чтобы сестра вернулась, вот что! И поскольку воскресение из мертвых или создание машины времени в школьную программу обучения профнавыкам не входит, в вашей помощи я не нуждаюсь, понятно?

Во взгляде миссис Маршалл нет злости, только растерянность, и это едва ли не хуже.

— Понятно, — наконец произносит она, а Лео дышит тяжело и часто, словно после пробежки.

— Вы обещали дать мне освобождение от урока биологии. Пожалуйста, напишите записку.

Миссис Маршалл молча пишет несколько строк, вырывает листок из блокнота и протягивает его Лео. Лео забирает записку и даже не благодарит — такой грубости по отношению к взрослым она не позволяла себе, кажется, никогда, — потом поправляет лямки рюкзака на плечах и выходит из кабинета.

До звонка с последнего урока еще сорок три минуты. Да пошло оно все. Лео отправляется в «Старбакс».

И как это она раньше не замечала, что полное меню в «Старбаксе» вывешено на стену? Или это новшество?

Лео стоит в очереди; благодаря рюкзаку кажется, что тень на полу принадлежит черепахе, а не десятикласснице, которая только что наорала на школьного консультанта. Знать бы еще, во что это ей обойдется. Нина ответила бы на этот вопрос, хотя сама вряд ли устраивала что-то подобное. Лео и предположить не могла, что перещеголяет старшую сестру в плохом поведении, но вот, поглядите: она кричит на старших и прогуливает уроки, крепко зажав в кулаке освобождение. Этот учебный год явно не задался с самого начала.

В «Старбаксе» почти пусто: две молодых мамочки оживленно болтают, пока их дети спят в колясках, несколько посетителей что-то печатают в ноутбуках, мужчина у стойки в ожидании заказанного напитка проверяет сообщения в телефоне. Лео здесь бывала всего пару раз, так как десятиклассникам запрещается покидать территорию школы во время ланча. Точнее, она приходила сюда только с Ниной.

Рекомендую сконы, они тут реально вкусные. Только не бери смородиновые, боже упаси. И зачем только портить идеальный скон? Возьми лучше с глазурью из кленового сиропа, они обалденные.

И Лео брала, потому что делала только так, как советовала Нина. Нина всегда оказывалась права, в том числе насчет сконов с кленовой глазурью, и Лео вдруг пронзает мысль: а ведь Нина больше никогда, никогда не посоветует ей, как поступить!

— Добро пожаловать в «Старбакс», что будете… о! — Моргнув, Лео выходит из задумчивости; девушка за кассой смотрит на нее во все глаза. — О, — повторяет она. — Ты же… Нинина сестра!

Лучше бы Лео пошла на биологию.

— Да, — отвечает она. — Я… да, это я. — Она уже готова отпустить шутку, что сестре погибшей полагается бесплатный напиток, но на лице девушки написана такая искренняя печаль, что слова застревают у Лео в горле.

— Ой, можешь подождать минутку? — Девушка вскидывает указательный палец и убегает.

Лео виновато оглядывается на следующего в очереди посетителя, но тот стоит, уткнувшись в телефон, поэтому она поворачивается обратно и ждет.

Не проходит и минуты, как девушка возвращается, в руке у нее серовато-зеленый конверт. К этому времени Лео может узнать открытку с соболезнованиями за десять шагов и даже в темноте, и потому внутри у нее все опускается и одновременно скручивается узлом. Нет, определенно лучше было пойти на биологию.

— Вот. Это, гм, от всех нас? — неуверенно произносит девушка, словно это лишь предположение, сделанное секунду назад. — Нина была нашей любимой посетительницей. Такая дружелюбная и всегда оставляла чаевые наличными. Приходила к нам почти каждое утро.

В прошлом году Нина отправлялась в школу к семи утра, Лео — к восьми пятнадцати. Про кофейню Лео не знала и теперь, когда она представляет, как Нина изо дня в день одиноко забирала в «Старбаксе» свой кофе, ей чуточку грустно.

— О, как мило, спасибо, — вслух говорит она. — Обязательно покажу родителям.

Девушка — на бейджике написано, что ее зовут Дженнифер, — кивает.

— Мы все знали, что она обычно заказывает. Большой карамельный маккиато…

— …со льдом, двойным карамельным сиропом и двойными взбитыми сливками, — заканчивает Лео и смеется. Дженнифер тоже смеется, обе рады общему знанию о Нине. Лео не догадывалась, как сильно ей нужна эта ниточка, как ей необходимо услышать от окружающих пару простых слов о ее сестре, какую-то мелочь, пустячный факт вместо долгих надгробных речей. — Пожалуй, его и возьму, — говорит она.

— Уже готовлю, — отвечает Дженнифер. Денег с Лео она не берет.

Лео не спеша возвращается на территорию школы, ступает на газон как раз, когда звенит звонок, и идет к шкафчику Иста. В этом кофе столько сахара, что у Лео едва не сводит зубы, однако она терпеливо потягивает напиток.

— Привет, — здоровается с ней Ист. Он убирает часть учебников в шкафчик, вместо них достает другие. Худи перекинуто через локоть — видимо, он только что разделся. — Где ты это взяла? — указывает он на стаканчик.

— Я наорала на консультантшу, забила на биологию и пошла выпить кофе. — Лео демонстрирует серо-зеленый конверт. — Мне подарили открытку с соболезнованиями. Оказывается, Нина была их любимой посетительницей.

Ист со смехом захлопывает шкафчик.

— Думал, ты просто скажешь, «в „Старбаксе“», но так тоже пойдет.

Лео протягивает ему стаканчик:

— Хочешь?

— Это большой карамельный маккиато со льдом, двойным карамельным сиропом и двойными взбитыми сливками?

Лео делает глоток.

— Ага. Он самый.

Ист забирает у нее стаканчик и отхлебывает, даже не вытерев соломинку. У Лео теплеет на душе — теперь они как будто друзья.

— Вкусно, — говорит он, и до Лео доходит, что он, конечно же, не раз пил кофе из Нининого стаканчика. — Ты и вправду наорала на консультантшу? — интересуется он, вместе с Лео шагая по коридору. — Миссис Маршалл — нежная, как заварная булочка.

— Ну, я не то чтобы орала. Скорее, тихо цедила сквозь зубы, как серийный убийца.

— Так гораздо лучше, — кивает Ист. — Черт, реально вкусно. Теперь понимаю, почему она всегда его заказывала.

Лео чувствует песок на зубах, чувствует, как сахар — или что-то другое — обжигает кровь, и бережно несет домой серовато-зеленый конверт.

Так сильно коленки у Лео не тряслись с той ночи в больнице. Сейчас она в спортзале, ждет начала собрания. Пахнет здесь как обычно: копченостями, потными носками и лаком для пола. Определенно, не самая любимая ароматическая композиция, особенно учитывая, что ее и так тошнит от волнения.

Несколькими днями ранее Лео электронной почтой отослала директрисе подготовленную речь и в ответ получила: «Лео, это прекрасно!», то бишь, как повезло, что благодаря этой речи о Нине узнает вся школа.