— Викторовича — в сотый раз поправляю её. Но, кажется мне, она делает это намеренно.

— Какая разница. У него, да? Если так, то я тебя убью. А как же квартира? Как же родственники? Ты ведь мечтала о свободе и о море. Как же море?

— Успокойся, истеричка — не могу сдержать смешка, глядя на запыхавшееся лицо Сашки — Я же сказала, что всё хорошо. Поговорим, когда приедешь.

— Только попробуй мне не рассказать — тычет она палец в экран — Я тебя в бараний рог скручу..

— Ооо! Это угроза?

— Считай, что предупреждение. — Важно заявляет, и выражение её лица резко сменяется на взволнованно паническое. — Ой, я же обещала к Женькиному врачу зайти. Вот я балда. Он, наверное, ушел. Капец. Ладно, подруга, созвонимся завтра. Чмоки, целую в обе щёки.

— Пока.

Положив на стол телефон, я допиваю кофе и решаю пойти к себе, поняв, что разговор с Егором уже точно не состоится. Но как только оказываюсь около его спальни, слышу настойчивый мужской голос.

— Алис, войди, пожалуйста.

Вдохнув полной грудью, я поправляю волосы, одергиваю футболку и, резко выдохнув, толкаю дверь.

Егор лежит на спине, копаясь в своём телефоне. И как только видит меня, откладывает его в сторону.

— Выглядишь лучше, чем утром — говорю я, присаживаясь на край кровати. — Голова больше не болит?

— Совсем немного — отвечает Егор с улыбкой, но улыбаться ему в ответ я не спешу. — А ты как? Чем сегодня занималась?

— Тебя правда интересует моё времяпровождение? — Мои брови собираются на переносице. Да, я возмущена. Просто оттого, что ждала весь день нашего разговора, а получаю перечень банальной банальности. — Ничего мне сказать не хочешь?

— Например? — Его голос приобретает холодные нотки — Что ты хочешь от меня услышать?

— Почему ты вчера нарушил собственный запрет? Что случилось? Зачем ты ездил на кладбище? Кто это был? Твоя мама?

— Мне кажется, что ты слегка перегибаешь, Алиса — Мои имя он выделяет по особенному, будто пытается надавить на меня и мою чрезмерную любопытность. Но это совсем не так. Да, какой — то части меня интересно всё случившееся, но это лишь одна четвертая, а всё остальное ничто иное, как степень моего волнения. Моих переживаний о нём.

— Возможно. — Я кладу ладони на колени и беззвучно по ним похлопываю, при этом не сводя с Егора пристальных глаз. Мне хочется забраться к нему в голову и понять всё, что он чувствует. Но это лишь мои желания, которые никогда не сбудутся. Потому что Егор ни за что не впустит меня в свои мысли и не позволит навести там порядок. Он так и будет находится в подвешенном состоянии, прыгая от хорошего настроения к плохому. А я так и буду принимать эти правила.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой свою жизнь, свое прошлое и будущее тоже. Мы всё решили. Ты сиделка, я твой подопечный. Поэтому прекращай играть в сопереживающую и готовую на всё помочь. Мне не нужна ни твоя помощь, ни твоя жалость. Просто хватит. Хватит совать свой нос не в свои дела. Это раздражает.

Своими жёсткими словами он хлестает меня похуже плетей. Внутри всё загорается от возмущения и обиды. Приоткрыв рот, я хочу сказать что — то, но закрываю, так и не подобрав нужных слов.

— Что ты так смотришь? — Продолжает Егор, видимо уловив переменные нотки в моем настроении или мой потерянный взгляд, с которым я никак не могу справиться. Много лет меня невозможно было прилюдно обидеть. Я никогда не показывала реальные эмоции, даже когда застала бывшего в постели с подругой. Я умела включать стерву, чтобы всё человечество мира видело, что меня не сломить. А сейчас что? Егор сказал, по сути, реальные вещи, хоть и в грубом контексте. Но он прав. Мы никто друг другу, и он не обязан обнажать душу перед почти посторонним человеком. Но почему в горле запершило? И в груди больно сжалось сердце? Что это я вся поникла, готовая прилюдно разрыдаться? Это слабость? Или глупость?

— Ты прав — выдавливаю из себя картонную улыбку. — Ты прав Егор. Я лезу не в своё дело и ты не обязан делиться своей жизнью. Но… мне казалось… казалось мы с тобой могли бы быть….

— Кем? — Фыркает, не дав договорить. — Друзьями?

— Почему бы и нет.

— Большего бреда и не слышал. Никогда, слышишь? Никогда в жизни мы с тобой не будем друзьями.

Я вскакиваю на ноги, будто кипятком ошпаренная.

— Потому что я работаю на твоего отца?

— Не неси чушь.

— Или я не достаточно хороша, чтобы иметь честь общаться с тобой? Когда ты успел стать таким говнюком?

— Я никогда и не переставал им быть! Это просто ты не замечала очевидного.

— Конечно, не замечала, потому что видела в тебе только хорошее. А я дура, кажется еще умудрилась в тебя…Черт! — Я сжимаю в воздухе кулак и, резко дернув рукой вниз, размашистым шагом иду к двери.

— Алис! — Раздается требовательный голос Егора.

— Да пошёл ты!

— Хочешь сказать, у вас с твоим Емелей холодная война?

— Что — то типа того — вздыхаю я в трубку, усаживаясь на подоконник. С нашего последнего с Егором разговора прошло два дня. И все эти два дня мы не произнесли друг другу ни слова. Да что там, мы даже не виделись почти, не считая редких пересечений в коридоре или на улице. Но и в эти моменты упрямо друг друга игнорировали. Хреновая с меня оказалась сиделка. Непрофессиональная ни разу. Впрочем, я это говорила с самого начала. А сейчас моя убежденность лишь возросла в геометрической прогрессии вместе с не пойми откуда возникшими чувствами. Это самое что ни на есть дерьмовое дерьмо. Но я ни за что не заговорю с ним первой. Ни…за…что! Это он меня обидел! И он должен в первую очередь извиняться. Если не за сказанные слова, то хотя бы за свою грубость. И плевать, что я должна во всём ему потакать, потому что получу за это деньги. Хрена с два. Никому и ничего я не должна. Свою работу я выполняю… выполняла исправно, и это давало положительные результаты, благодаря которым Егор стал более решительным и самоуверенным засранцем.

— Ой, да забей. Это просто издержки твоей временной работы. Через пару месяцев ты о нём даже и не вспомнишь.

В этом я уже сомневаюсь. Вряд ли мне удастся забыть Егора. Особенно учитывая тот факт, что два дня назад по глупости едва не призналась ему в любви. Но это не так. Честно, честно. Я не могу быть в него влюблена. Блин, да у нас даже намека не было ни на что такое, не считая того рокового поцелуя. Уверена, ноги растут оттуда. И моя влюбленность, которая вовсе не влюбленность, появилась благодаря этой вселенской случайности.

— Угу. Ты права.

— Ну а что тогда голос такой поникший? М, подруга? Ты точно от меня ничего не скрываешь?

Я не хочу грузить Сашку своими проблемами и вовлекать в свои переживания, потому что на её фоне мои проблемы — лишь пыль, решить которые можно, смахнув пару раз тряпкой. Расскажу ей, когда всё наладиться и Женю выпишут домой. Вчера у него нашли какие — то нарушения в анализах, и о переезде в родной город и речи быть не может. Скорее всего, им придется задержаться минимум на месяц, а то и больше. Саша слегка загрузилась, ведь жизнь вне больницы никуда не исчезла. Работа не остановилась, и личные дела тоже. Её начальник рвет и мечет, грозясь уволить, отчего она в растрепанных чувствах. С одной стороны, благосостояние Жени, с другой — их общее. Но делать что — то надо. Вот только что пока не ясно.

— Просто соскучилась — улыбаюсь, прислоняясь головой к стене.

— Ооо, я тоже. Когда приеду, мы с тобой обязательно пойдем в какой — нибудь бар и напьемся от души. Сломаем каблуки во время танца и разведем пару тройку мужиков на цветные коктейли. Ну? Как тебе мой план, детка?

— Впечатляющий — хихикаю я.

— Воот! Такой настрой мне нравится. И прекращай грузиться. Жизнь и без того полна всякого дерьма, поэтому нужно уметь везде находить радости. Вот я. Женька, весь забинтованный лежит на больничной койке, а я не унываю. Потому что даже в этой ситуации нашла положительные стороны.

— И какие?