— Мы предпримем все необходимые меры, — спокойно ответил Андропов.

— И присмотритесь… — Тимофей помедлил и все-таки решился. — К вашему сотруднику по фамилии Калугин.

Тим сильно сомневался, выдавая эту информацию, потому что знал — никаких доказательств предательства полковником Калугиным во время его службы не было. Предал он гораздо позже. Но искушение сдать вероятного предателя оказалось сильнее.

Андропов буквально пронзил взглядом Тимофея, видимо фамилия была ему знакома.

— К сожалению, никаких точных фактов в отношении этого человека у меня нет, — спокойно продолжил Тимофей. — Однако интерес американских спецслужб к нему наши люди зафиксировали. Уверен, вы сможете его тактично проверить…

Судя по некоторым признакам, Андропов, если не разозлился, то точно расстроился, но вслух ничего не выдал.

Он очень умело увел разговор в сторону, а потом, неожиданно поинтересовался:

— Если я не ошибаюсь, самую ценную информацию, вы приберегли, Тимофей Тимофеевич?

— Вы не ошибаетесь, — согласился Тимофей. — К этой информации мы вернемся во время моего следующего визита.

Внизу послышался веселый смех Терезы. Тим привстал и увидел, как…

Она и Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев…

Играют в снежки.

Тереза в шикарной соболиной шубе в пол, которую, видимо, ей подарили, а Брежнев, в распахнутом полушубке. И он, и она, веселились как дети.

Андропов, не скрываясь, недовольно поморщился, немного помедлил и веско сказал.

— Не стоит обольщаться, Тимофей Тимофеевич. Не буду скрывать, я восхищен вашим ходом с госпожой Терезой Нболе, однако…

— Она больше не приедет в Советский Союз, Юрий Владимирович, — вежливо перебил Тим. — В ближайшем будущем — это точно.

Андропов уважительно посмотрел на Тимофея и согласно склонил голову.

— Нас это устроит. Обещаю, на нашем сотрудничестве это никак не отразится. Однако, вернемся к нашему разговору. Вы понимаете, человек, о котором вы не хотите пока упоминать, может вольно или невольно оказаться причастным к обработке вашей информации. Об источнике, то есть о вас, он не узнает, необходимые меры уже предприняты, но… — Андропов пристально посмотрел на Тимофея. — Но он может предупредить своих хозяев о ведущейся разработке фигурантов. И тогда, все пойдет насмарку. Стоит ли так рисковать?

Тим одновременно ругнулся и восхитился умению, с которым Андропов загнал его в ловушку. Председатель КГБ был прав. В запасе у Тимофея остался только Поляков и этот человек, занимая высокопоставленную должность, действительно мог быть причастным к разработке выданных шпионов. В таком случае, все усилия Тима прямым ходом отправлялись кобыле под хвост.

Но после недолгого раздумья, Тимофей вспомнил, что Поляков принадлежит к другому ведомству, к ГРУ, а не к КГБ, и решил все-таки повременить. Отдавать сразу все козыри не хотелось, потому что советское желание сблизиться с Родезией, могло быть банальной уловкой.

— Ваши соображения имеют резон, — уклончиво ответил Тимофей. — Я обязательно подумаю на этим. В любом случае, я не уезжаю ни сегодня, ни завтра и мы скоро вернемся к этому разговору.

Председатель КГБ явно остался недовольным, но Тимофей не стал обращать на это внимание.

Вечер прошел великолепно, а утром, Тимофей, Тереза и Питер, таким же порядком как приехали, вернулись в резиденцию. Вдобавок к остальным подаркам Питеру ван дер Билу Брежнев подарил лосиные рога, у Терезы появилась шикарная соболиная шуба и шапка из такого же меха.

На даче ничего не изменилось, Аманду, Адель и остальных таскали по экскурсиям и встречам, вкусно кормили и всячески окружали комфортом.

Пресс-конференция состоялась, как и обещал Андропов, на нее с советской стороны отправили даже не Фурцеву, а какого-то заместителя министра, который толкнул невнятную речь.

Питер было возмутился, но Тим ему все объяснил.

Тереза еще раз встречалась с Брежневым, но у него не ночевала.

И вот, пришла пора возвращаться.

— Я бы еще сюда вернулся… — с сожалением протянул Питер у трапа самолета. — Хорошая страна и люди хорошие. Хоть и коммунисты.

— Вернешься, — пообещал Тимофей. — Скоро.

— Пиху-уй… — жалобно пискнул Бурбон. Видимо ему тоже не хотелось уезжать.

— И ты вернешься, — буркнул ему Тим. — Ты смотри…

Ему самому было не по себе, улетать не хотелось, но он прекрасно понимал, что на данном этапе, надо возвращаться домой.

Вздохнул, чертыхнулся про себя и пошел в самолет.

Летели снова через Каир, Питер еще раз встретился с будущим президентом Египта и обговорил какие-то гешефты. Все прошло штатно, самолет египтяне больше не ломали и задержать не пытались, хотя Тим что-то такое ожидал.

На пути в Солсбери, Тимофей поинтересовался у Терезы.

— Хочешь вернуться в Советский Союз?

— Я вернусь, — уверенно ответила негритянка.

— К Брежневу? — пошутил Тим.

Тереза улыбнулась.

— Знаешь в чем различие между молодым повесой и зрелым мужчиной? У молодого, все зациклено на кровати, а зрелый, умеет ценить общение. Брежнев очень умный и мудрый человек. Он просто наслаждался общением со мной. Он играл страсть, и это доставляло ему удовольствие. И мне доставляло. Да, я с удовольствием встретилась бы с ним еще. Мы явно пришлись друг другу по душе. Но ничего кроме флирта между нами не было и не могло быть.

— Ты умная женщина, — Тим чмокнул Терезу в щеку. — Из тебя получится отличный вице-президент. Но… — он коварно улыбнулся, — может, мы вспомним напоследок старые добрые времена?

— Может, и вспомним, — хихикнула Тереза. — Ты старайся, старайся, а я подумаю…

Перелет в Солсбери прошел штатно.

А сразу после посадки, Тимофея арестовали…

Глава 15

Громко лязгнула дверь, противно заскрипели засовы.

Тим вздохнул и обвел взглядом камеру.

Очень душно, особенно на фоне мороза в России, под потолком небольшое, зарешеченное окно, умывальник в углу, в другом углу дырка в полу — отхожее место, сваренная из железных полос кровать, пол, стены, потолок — бетонные.

Пахло сыростью и мочой.

Тимофей улыбнулся и посмотрел на Бурбона, по велению сердца последовавшего за хозяином в узилище.

— Ну что, будем обустраиваться, узник совести?

Медоед шумно втянул в себя воздух, фыркнул и подозрительно уставился на Тима. В глазах прямо читался вопрос: это куда нас засунули? И куда вдруг подевались щедрые и добрые коммунисты?

— А ты как думал? — хохотнул Тим. — Любишь медок, люби и холодок. Никто не обещал, что будет легко. Устраивайся долбоебушка…

Бурбон традиционно матюгнулся и принялся тщательно осматривать камеру, словно искал способ побега, а Тимофей раскатал на койке тощий матрас и улегся, заложив руки за голову.

Своему аресту он ничуть не удивился, потому что сам отправил с борта самолета шифрограмму, с просьбой его демонстративно арестовать. Арестовать в рамках согласованной с Советским Союзом дезинформации вероятных противников сближения между двумя странами. В том, что активные противники найдутся, Тим тоже не сомневался. Так же, как и в том, что они пойдут на все, чтобы сорвать договор.

Бурбон обследовал камеру, помочился на дверь, улегся в ногах у Тимофея и сразу заснул.

— Маленькие дети… — напел себе под нос Тимофей. — Ни за что на свете, не ходите в Африку, в Африку гулять… в Африке гориллы…

И тоже задремал, но почти сразу проснулся от лязга открывшегося окошка в двери.

Запах сырости резко перебил аромат жаренного на гриле мяса.

Кормили в тюрьме щедро. Тиму принесли огромный, еще шипевший и пузырящийся жиром стейк, груду жареной картошки, свежий хлеб, кувшин ледяного лимонада и бутылку виски. Медоеда наделили точно таким же стейком на кости, только сырым.

— Живем! — улыбнулся Тимофей. Несмотря на роскошный стол в Москве, он успел соскучиться по местной еде.

Бурбон с ним молчаливо согласился и сразу принялся жрать.