Дальше Тим поманил к себе корреспондентов, сначала на камеру вежливо поблагодарил «стрелков» и «санитарок», а потом подошел к военруку.

— У вас отличные ученики, капитан! — он крепко пожал ему руку. — А у них отличный учитель. Я получил настоящее удовольствие командуя вашим подразделением. Границы вашей Родины в надежных руках. Снимайте, снимайте, чего застыли! Мне не лень еще раз повторить.

— Ну… — смущенно прогудел военрук. — Стараемся, учим. И ты, то есть, вы, военное дело… того… не понаслышке! Хоть и этот…

В итоге, все получилось просто замечательно, весело и бодро, но родезийскую делегацию поспешили из школы увезти. Видимо от греха подальше. Перед отъездом Коля Соболев опять дернул Тима за рукав и восхищенно прошептал.

— Так вы настоящий военный, мистер? Про камуфляж не забыли?

— Будет тебе камуфляж, парень! — Тим взлохматил ему волосы. — Сегодня или завтра постараюсь передать.

Перед отъездом в Москву, Тим машинально сунул в чемодан новый комплект формы, вот этим комплектом он и собирался пожертвовать в пользу Коли. Правда еще не придумал, как его передать.

Дальше делегацию вернули домой, слегка отдохнуть и переодеться, а потом, повезли в цирк на Цветочном бульваре.

Цирк привел гостей в бурный восторг, всех без исключения, даже сурового министра Питера ван дер Била.

А Тим смотрел на номер Олега Попова с солнечным зайчиком и люто ностальгировал. Сам он при Советском Союзе не жил, но прекрасно помнил, что про это государство рассказывали родные. По большей части не особенно верил им, еще перед самой поездкой в Москву, он с большим скептицизмом относился к тому, что предстояло увидеть, но сейчас, этот скептицизм ушел почти без следа.

В СССР он чувствовал себя как дома. Точно так же как и в Родезии.

«Твою мать… — думал он. — Заслуживает эта страна того, чтобы вот так исчезнуть? Не заслуживает! Точно так же как и Родезия. Понятно, в Советском Союзе было очень много хрени и дерьма, очень много, но хорошего гораздо больше. Надо было только немного подкорректировать курс развития. Ну что я могу сделать? Шлепнуть „меченного“ в отрочестве? Не поможет, слишком много системных ошибок допустили другие руководители партии и страны. Что тогда? А хрен его знает. Может попробовать? Подсказать? Твою же мать. Тут еще Родезию спасать и спасать, а я уже за Союз думаю. Но посмотрим. Может эффект бабочки сработает? Спасу Родезию, а за ней СССР СА по себе как-то спасется…»

Дома он принял душ и снова забрался с книгой в кровать. Бурбон мирно попукивал на медвежьей шкуре, а Тим думал, думал и думал.

— Тимофей Тимофеевич… — за дверью раздался голос Полины. — Я вам чайку с малиновым вареньем и пирожками принесла…

Войдя, она поставила поднос на стол, зачем-то оглянулась и тихо сказала:

— Вам просили передать, что вы оказались правы…

Присела в кокетливом книксене и ушла.

Тим встал, прошелся по комнате, налил себе виски, залпом выпил и подумал:

«Ловись рыбка большая и малая. А лучше большая…»

Уже перед сном, в дверь опять постучали. Тим подумал, что это опять Аманда, но вошла Тереза. И тоже с томиком русских сказок.

— Почитаешь? — негритянка жалобно улыбнулась. — Мне что-то не спится. А эта книга с с красивыми картинками на русском языке.

«Да вы все сговорились…» — улыбнулся Тим про себя и хлопнул по постели. — Падай…

— Только не приставать! — муркнула Тереза и быстро устроилась у Тимофея на плече.

Тим прекрасно понимал, что и в этот раз ничего не получится и обреченно чертыхнулся. Давать козыря советской разведке было глупо.

— Эй, тебя не парализовало? — через время озадаченно хихикнула бывшая няня. — Где твои руки?

— За нами следят… — шепнул ей на ухо Тим. — Слушают и, возможно, снимают.

— Чтобы их гиена в задницу поцеловала! — в сердцах выругалась Тереза на языке шона. — Читай тогда…

Глава 9

На следующий день родезийскую делегацию опять выгуливали в Москве, сводили на Красную Площадь и в Третьяковскую галерею, но никто из официальных лиц, кроме Фурцевой, встречаться с гостями не спешил. Что довольно сильно начало беспокоить Тимофея. Он приехал в Советский Союз наводить мосты, а не шляться по достопримечательностям.

Уже ближе к вечеру, Тим разозлился окончательно и решил показать комитетчикам кукиш, в ответ на просьбы сдать еще одного агента. Случай представился очень быстро. Родезийцев опять отправили кататься на тройках, Тим отказался, а дальше за ним приехала та же самая «Буханка». Встреча с заместителем Андропова произошла в той же подсобке.

— Тимофей Тимофеевич! — Григоренко крепко пожал руку Тиму и радушно предложил. — Поужинаете со мной?

На стол уже поставили большое блюдо с румяным, аппетитно пахнувшим шашлыком из баранины, зеленью, овощами и горячим кавказским лавашем.

— Спасибо, я не голоден, — сухо отказался Тимофей.

— Ну… это как-то не по-человечески… — искренне огорчился генерал. — Я буду есть, а вы смотреть? Может вы приболели? Раны беспокоят? Так мы мигом…

— Все в порядке, — вежливо перебил его Тим. — Просто я не голоден. Перейдем к делу. Что вам угодно, господин генерал?

— Я вижу, вы чем-то обеспокоены, Тимофей Тимофеевич, — Григоренко внимательно посмотрел на Тимофея. — Что-то случилось?

— Домой хочу, господин генерал, — улыбнулся Тимофей. — Тоска по Родине, знаете ли. Буш, саванна, жирафы, слоны, гиены. Сраные, чернозадые террористы, опять же. Руки прямо соскучились по штурмовой винтовке.

— Хорошо, я понимаю вас, — генерал умело скрыл разочарование. — Тогда перейдем к делу. От лица Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик и лично Председателя Комитета Государственной Безопасности, я уполномочен выразить вам искреннюю благодарность!

Григоренко встал и протянул Тиму руку.

Тимофей вяло ее пожал и сразу сел.

— Ваша помощь, неоценима… — заместитель Андропова положил перед Тимофеем большую шкатулку из полированного красного дерева. — Но позвольте все-таки мне сделать вам подарок.

Отказываться было совсем уж некрасиво, поэтому Тим нехотя открыл шкатулку.

На зеленом бархате поблескивал синеватым воронением и золотой гравировкой револьвер системы Наган, с резными щечками из мамонтовой кости. Рядом в специальных гнездах в рядок лежало семь позолоченных патронов. Дарственной подписи нигде не было.

— Я с Наганом начинал воевать, не с таким, конечно, гораздо попроще, — с улыбкой сообщил генерал. — Потом сменил его на Тульский Токарев, а свой Наган все равно хранил. Он и сейчас у меня дома лежит. От души, примите Тимофей Тимофеевич.

Тим взял револьвер, откинул защелку на каморы барабана, закрыл, положил оружие обратно в футляр и с улыбкой поинтересовался:

— Благодарю, господин генерал. Красивое оружие. Я могу забрать его? Или вы мне выдадите подарок перед трапом самолета?

Зампред председателя хохотнул и махнул рукой:

— Забирайте сейчас! Только пообещайте не палить из него в Москве. И не таскать с собой по встречам и экскурсиям.

— Обещаю, — Тим сдержанно поблагодарил генерала.

— Но это не все… — Григоренко стал серьезным и выложил на стол сверток из шинельного сукна и простую картонную папку.

В свертке оказался потертый Вальтер Р38, с врезанной в рукоятку бронзовой пластиной. Тим взял пистолет в руки и вслух прочитал убористую вязь на табличке:

— Капитану ГБ Бергеру П. Т. от начальника ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР Абакумова В. С…

После чего, молча, перевел взгляд на генерала.

Тим так и не поверил в то, что его прадед служил в НКВД. Попытки Григоренко его в этом убедить, только сильно раздражали.

Генерал достал из папки желтый от старости лист бумаги и пояснил:

— Это наградные документы. Пистолет хранился у нас в запасниках ведомственного музея, и мы решили его вам передать. Я понимаю, все это вызывает у вас недоверие, но у нас нет причин вас обманывать. К тому же мы понимаем, обман принесет гораздо больше вреда, чем пользы.