– Какую угрозу?
– Я обещал адекватно ответить в случае, если с нашими ранеными что-то случится. Сейчас мои солдаты заканчивают вырезать размещенных здесь ваших раненых и ваш медперсонал, как говорится, кровь за кровь.
– Но это дико!
– Согласен, дико, вот только ваши солдаты спокойно обстреливают, бомбят и уничтожают наши госпитали и раненых, а также мирное население. Вот я и пришел показать вам, что любая палка о двух концах, но я заговорился с вами, господин доктор, пора заканчивать.
– Но подождите…
Немец не успел договорить, достав свою лопатку, которая была заточена до бритвенной остроты, я, крутнувшись, нанес сильный и быстрый удар, которым просто перерубил немцу шею, так что его голова, упав на пол, покатилась в сторону. Из шеи ударил фонтан крови, и спустя несколько мгновений обезглавленное тело немца рухнуло на пол. Тут показалась пара моих бойцов. Окликнув их, я приказал им усадить тело за стол, а сам, подняв за волосы голову немца, поставил ее на стол, лицом к двери. Затем взял лист бумаги и написал на немецком:
«Немецкие солдаты и офицеры, я вас предупреждал, не смейте трогать наших раненых, вы не послушались, и теперь вам придется отвечать за это. С этого момента мы начнем планомерно вырезать ваши госпитали и санитарные колонны. Кровь за кровь. Капитан Прохоров».
Положив на стол лист так, чтобы его не запачкала кровь из обрубка шеи, я вышел из кабинета главврача, закрыв за собой дверь.
К утру мы все собрались на месте стоянки. Всё прошло тихо, без шума и стрельбы, и три госпиталя были полностью вырезаны вместе с ранеными и персоналом. Быстро поев, мы двинулись назад, надо было удалиться на достаточное расстояние, пока не поднялась тревога. Двигались не к отряду, а в противоположном направлении и в сторону фронта. Отойдя на пару десятков километров, встали в сторонке и, когда через несколько часов на дороге показалась санитарная колонна немцев, выстрелами зажигательных пуль подожгли все грузовики. До самого вечера мы двигались в сторону фронта, при этом уничтожив еще пару санитарных колонн и одну колонну снабжения, после чего свернули в сторону, замаскировав следы своего съезда с дороги.
Нам понадобилось полтора дня, чтобы вернуться назад, но в лагере все было спокойно. Крупных немецких частей не было, так, несколько мелких прошли мимо, и их не трогали, чтобы не привлекать к себе внимание. За это время к нам прибилось почти две сотни окруженцев; их после соответствующей проверки включили в подразделения.
А тем временем в Тернополе все стояли на ушах, утром выяснилось, что все три госпиталя уничтожены. В кабинете главврача одного из них обнаружили письмо, и теперь майор Венцель держал его в руках.
– Густав, ты что такой кислый?
В кабинет Венцеля вошел его приятель и земляк гауптман Йоганн Клосс, судя по его виду, Йоганн еще не знал о происшедшем.
– Йоганн, помнишь те письма, что были в госпиталях, когда мы взяли город?
– Это где русский гауптман нам грозил карами, если мы тронем их раненых?
– Да, они самые.
– Помню, а что, я хорошо посмеялся над этим.
– Зато мне не до смеха, читай.
Майор Венцель передал гауптману Клоссу письмо. Прочитав его, гауптман недоуменно посмотрел на майора.
– Густав, это что, шутка?
– Какая, к чертям собачьим, шутка?! Сегодня ночью были полностью вырезаны все три госпиталя вместе с ранеными и персоналом! Главному врачу Велке отрубили голову, его тело усадили за стол, а на стол поставили отрезанную голову! А чуть в стороне лежало это чертово письмо! Более того, я вспомнил, где слышал про этого гауптмана! В нашей армии были полностью вырезаны несколько подразделений, а вся их техника и вооружение пропали, и там тоже был этот гауптман, правда, тогда он был еще лейтенантом. Йоганн, мне нужна голова этого русского гауптмана!
В течение дня майор Венцель узнал об уничтожении еще трех санитарных колонн, в результате немецкое командование было вынуждено выделять боевое охранение для каждой санитарной колоны, а кроме того, выделить и солдат для охраны госпиталей. Принятые меры помогли плохо, поскольку вскоре началась настоящая охота на санитарные колонны, и потери в медперсонале оказались катастрофическими. Решение этой проблемы оказалось очень неприятным, и заниматься этим позже пришлось непосредственно командующему группой армий «Юг» генерал-фельдмаршалу Карлу фон Рундштедту.
Но все это будет позже, и я узнаю об этом, как говорится, постфактум, от своего начальства. Сейчас же, после того, как я четко обозначил свой след, ведущий к передовой, то дальше двинулся назад очень осторожно и вскоре, как и обещал, вернулся к своему основному лагерю. Хотя я и получил карт-бланш от начальства, но все равно был обязан докладывать ему обо всем происшедшем. Известие об уничтожении немцами наших раненых, которых мы оставили в городе, заставило всех напрячься. Все же частично в этом была и наша вина, а вот когда я сообщил, что в отместку уничтожил в этих госпиталях уже немецких раненых вместе с медперсоналом, а кроме того, еще и три санитарные колонны, то генерал Колесников, член Военного совета фронта, высказал мне свое фи:
– Товарищ капитан, как вы могли поступить подобным образом?! Вы, советский командир и коммунист! Мы ни в коем случае не должны опускаться до уровня немцев!
– Прошу прощения, товарищ генерал-майор, но, во-первых, я не коммунист, а комсомолец, а во-вторых, если мы хотим защитить наших раненых и гражданское население, мы ни в коем случае не должны следовать библейским заветам.
– Каким заветам? – обескураженно спросил меня генерал Колесников.
– Как каким, если тебя ударили по правой щеке, то подставь левую. Только когда мы будем адекватно отвечать на все зверства и преступления противника, тогда он задумается, а стоит ли оно того. Если в ответ на уничтожение наших госпиталей мы начнем целенаправленно уничтожать немецкие, только тогда до них дойдет, что их раненые и медперсонал будут своими жизнями расплачиваться за преступления своих камрадов. Вот увидите, скоро немцы перестанут бомбить наши госпитали, как только мы в ответ уничтожим достаточное количество их раненых.
В итоге нашего спора каждый остался при своем мнении, хорошо хоть, что генерал Колесников не стал мне палки в колеса вставлять, а просто, как говорят, взял на карандаш.
Следующим утром мы выдвинулись в путь, как раз поступили данные от разведки, и я смог проложить достаточно безопасный маршрут, огибающий основные трассы и расположение немецких частей. Мы двигались лесами два дня, после чего пришлось встать, впереди оказалось скопление немецких частей. Неприятно, конечно, но если не ломиться напролом, то можно и обмануть немцев.
Оставив снова штаб армии, я двинулся прочь – подготавливать проход к своим. С собой я взял весь свой отряд, оба батальона с бронетанковой ротой и артиллерийскими дивизионами, а кроме того, прихватил всех безлошадных водил. Раз мне все равно отвлекать немцев, то надо снова затрофеиться, да и о пополнении личного состава я тоже подумал. На время моего отсутствия штаб армии остался под охраной полка, который выходил с нами. Продовольствия с собой взяли прилично, так что как минимум на неделю продуктов хватит. Да, чуть не забыл, решив, что это лишним не будет, выпросил у командующего армией бумагу, по которой имел право присоединять к себе любые части нашей армии. Лишние бойцы и командиры нам не помешают, а чтобы всякие шпалоносцы мне палки в колеса не вставляли, я и обезопасился. Вот так я и двинулся в свой новый рейд.
Прежде всего я наведался к своему справочному бюро, оно как раз расположилось на перекрестке двух дорог – четыре мотоцикла и бронетранспортер. Ребята сработали на отлично, мотоциклы я оттянул назад, и когда мои передние бронетранспортеры, на которых, правда, пришлось снова намалевать кресты, замазав звезды, остановились у поста фельджандармов, которые, кстати, замахали нам своими жезлами, приказывая остановиться, то из кузовов бронетранспортеров буквально выпорхнули разведчики. Они мгновенно скрутили немцев. Старшим на посту оказался целый лейтенант, чего я, честно говоря, не ожидал, но чему был безмерно рад. Все же офицер должен больше знать, чем простые рядовые или унтер-офицеры, хотя и лейтенант – птица невысокого полета. Допросив немцев и сверив показания на трофейной карте, я лишь мысленно потер руки, вкусных и жирных целей было несколько.
