Из книги «Провинция» «Какая синева…» Какая синева! Не шорох — роскошь. Пламенеют листья. По ним — как по углям. Походка лисья У осени. По гребню. По мосту. По тонкой кромке берега в тени, Минуя позолоту редких клёнов, Иду к тебе по огненно-зелёной Траве. Не обожги. Не обмани. Иду по тропке узкой и крутой, Где только небо по земным расчётам, И ветряки за видимой чертой Нетерпеливо машут донкихотам. Дворник Что-то раз в жизни должно случиться. Шаг через грань — я даю обет Окнам ночным, которым не спится, Окнам, в которых струится свет: – Я подарю вам и сон, и воздух, Хоть поначалу мести не с руки, Я подниму обронённые звёзды Словно рассыпанные пятаки. Я разрешу всем осенним листьям Рыжей листвою вокруг сорить, Буду к утру раздувать рассветы — Тлеющие фитили зари. Стану чужим и друзьям, и домашним, Правы они, что поделать со мной, Всех опозорил — кручу ведь шашни С глупой и ласковою луной. Нате, что было. И напрочь. С корнем. В ночь ухожу. Мой прощальный жест. Самый счастливый на свете дворник, Трон – мне скамья. И метла – мой жезл. Равнодушные И спросишь — не ответят, И скажешь — не услышат. На крик — не обернутся, Протянешь — не возьмут. А если вдруг замолкнуть И стать немее камня? Как много их, камней… Воспоминания Время – зеркало. Я Принаряжаюсь в воспоминания. Вот это изъедено молью, А из этого Я уже вырос. Откладываю на завтра Опять позабыл про завтрак, Лавина забот сутра, Откладываю на завтра, Что не успел вчера. По времени, как по карте, Без тормозов лечу. – Я вас доцелую в марте, — Из января кричу. Потом. Всё потом. Меня ли Глупым часам обмануть… И я без конца меняю «Теперь» на «когда-нибудь». До одури ноют ноги, Горбом за спиной грехи: Непройденные дороги, Несложенные стихи. А жизнь мчит, как лошадь в мыле, Ей некогда, невтерпёж. – Лети в мир иной, мой милый, Потом за себя доживёшь. Молчание
У молчания — привкус горечи, Расставание — откровением. На мосту бесконечны поручни, А внизу — головокружение. Для прощания с тем, что в памяти, У молчания нет прощения, Отлюбившим не ставят памятник, Отлюбившим — судьба забвения. Тоньше струн (тех, что тронуть боязно), Самой горькой больнее истины Этих любящих глаз прорези И закат, затонувший у пристани. У молчания — облик горницы, Где за окнами дождь сутулится, Да фонарь одиноко горбится На пустынной заснувшей улице. Пустынный парк Пустынный парк. Преддверие зимы. Я со скамьи, как будто с пьедестала, Свои стихи читаю наизусть. Стихи про обнажённые деревья, Про равноденствие печали и тепла, Про листьев пожелтевшие страницы, Которые никто не перечтёт. Слова, срывая с губ, уносит ветер, Расплющивает в капли о стволы И об ограду летней танцплощадки… Пустынный парк, спасибо за молчанье, За пустоту и глянцевость аллей, Спасибо за поклоны гордых статуй И этот влажный поцелуй дождя… Прощание Кружит и стелется листва. Перрон пустеющий вокзала. Оставь на память мне слова, Которые не досказала. И всем сомненьям вопреки, Случайно, будто ненароком, Оставь на память взмах руки, Исчезнувший за поворотом. «Сохнут скошенные травы…» Сохнут скошенные травы, Пахнут горше всех отрав, Мы с тобой обое правы, И никто из нас не прав. Ни улыбок, ни истерик — Всё безжалостно на слом. За тобою босый берег Битым высыпан стеклом. |
