«Так он смесь марионетки и галатея?» — изумлённо подумал Дэвид. Открытие было настолько неожиданным, что он совсем позабыл о том, что в его плече всё ещё торчало щупальце противника, и оно было осязаемое. И лишь когда его собственный организм начал выталкивать из себя чужеродное тело, он опомнился. Дэвид поймал конечность в самый последний момент и, не смотря на весь риск, проник в сознание существа.
Его словно втянуло в неуправляемый водоворот из сотни воспоминаний и опыта десятка людей. Всё было перемешено и оборвано. Вокруг Шепарда проносились эпизоды из жизней совершенно разных людей: роста, цвета кожи, телосложения, характеров. У каждого из обрывков памяти был свой эмоциональный оттенок: радость, печаль, смех, горечь, ненависть, нежность, но всё соединилось тонкой алой нитью мести. Эти люди жаждали ничего, кроме мести. Дэвид ухватился за эту нить и увидел то, что объединяло всех этих людей до того, кем они стали сейчас.
Все они были сосланы в Пустоши и работали в шахтах одни или с родственниками, которых они теряли или они их предавали. Там они начали терять и своё здоровье, как и человечность.
Наконец, Шепард смог прорваться через водоворот воспоминаний и проник в сознание человека, имевшего когда-то облик крохотного мужчины с волосами цвета меди и когда-то живыми серыми глазами. Дэвид проник в его самое яркое воспоминание.
Он стоял посреди большой пещеры, освещённой множеством пламень-сфер. Большинство людей вокруг Дэвида, ставшего медноволосым юношей, имели смазанный и не сфокусированный вид, кроме ещё десяти человек. Шепард не видел их лиц, скрытые за капюшонами, но он был почти уверен, что это те же люди, которые в будущем станут одним целым: длинноруким чудовищем способным быть в двух пространствах одновременно.
Между тем, всех их взгляды были устремлены вперёд. Там, на кое-как возведённом возвышении из плоских и широких камней, сидел сгорбленный мужчина, скрестив ноги и сцепив руки. Его полностью скрывали тени. Возле возвышения сидели ещё три человека, чьи лица скрывали балахоны с капюшонами: двое по краям постройки, один посередине. Ещё три человека стояли в глубине пещеры. Лицо двоих скрывали густые тени, а в противоположной точке от них стоял сутулый лысый старик в очках с толстыми линзами и с неприятным дряблым приоткрытым ртом, полным гнилых зубов. Всё это предавало ему вид жадного до наживы зверёныша. Дэвиду он показался смутно знакомым, но ему некогда было вспоминать, кем он был, так как Шепарда привлёк внимание ещё один человек. Именно он, по большей части, владел толпою.
Высокая грациозная фигура в алой маске двигалась ровным шагом из стороны в стороны, и говорила тихим умиротворяющим голосом. Фигура возвещала о справедливости, истине и мести. О том, что осириссийцы, хатиманцы и, конечно же, каиниты заслуживают кары. Они, говорила фигура, дважды чуть не уничтожили мир, но им всё это сошло с рук. Человек говорил о предательстве тех, в кого они вложили надежду: в «Параллель», что в руках Бена Гури превратилась в не меньшее зло, чем каиниты или осириссийцы. Потом, благодаря слабоволию Джянчи Хешанга, она превратилась в ручного пёсика Межпространственного Совета, ныне вотчины осирисийских ортодоксов. Говорил человек и о собственной слабости, о ещё одном предательстве. О предательстве людей, что предпочли идти трусливым путём вместо того, чтобы начать действовать. Он говорил о тех, кто помог их запереть здесь, лишив их сил и свободы. Но если все те, кто здесь присутствуют, помогут им в их святом деле, то они приобретут свободу, справедливость и месть!
Люди впитывали слова этого человека с жадностью, пусть их взгляды и были устремлены не на него, а на мужчину, сидевшего на возвышении. Дэвид тоже слушал, как заворожённый, но ему всё это не нравилось. Высокий человек в маске говорил правильные вещи, но вот предложенные им решения вызывали у него холодную неприязнь.
«Это фашизм угнетённых!»
Мир вдруг замер, задребезжав. Из глубины пещеры вышла одна из двух таинственных фигур. Поначалу она не имела лица, лишь размазанное пятно. Но вот пятно рассеялось, и перед Шепардом предстал человек с изуродованным лицом и седыми жидкими волосами. Он подошёл к возвышенности, посмотрел прямо в глаза Шепарду, оскалился дряблым, почти лишившимся зубов, ртом и торжественно произнёс:
— Не рано ли ты празднуешь победу, Шепард? Извини, но ты ещё не выиграл этот бой.
Тчи поднял правую руку с выставленным указательным и оттопыренным большим пальцем, резко направил её вперёд, а потом, отбросив назад, произнёс: «Бах!»
Вынырнуть в реальный мир из сплетения памяти десятка человек оказалось куда проще, чем в них проникнуть. Дэвид бросил щупальце и устремился в сторону, но чуть ранее ледяной влажный туман что-то разорвало, влетев внутрь на башенной скорости. Снаряд мимолётно блеснул яркой вспышкой, а затем превратился в паутину алых светящихся нитей и заполнил собою всё видимое пространство. Шепард, предчувствуя, что эта сеть принесёт с собою странную усыпляющую боль, изо всех сил пытался не попасться в неё! И вот, когда казалось, что ему не уйти из западни, из образовавшегося, но ещё не затянувшегося разрыва появились шепчущиеся, чёрные тени, источая куда более уничтожительный холод, чем серый дым подпространства, и заполнил собою всё и вся.
***
В тот момент, когда Дэвида заманили в подпространственную ловушку, в одной из палат Медицинского этажа очнулся человек. Один из тех, кто ещё не до конца оправился после нападения усыпляющих автономов-мошек.
Человек сдавлено закашлял, а затем из его рта выпал маленький шарик, испачканный слизью. Отчистив его, он сжал шарик в правой руке, и через несколько секунд его ладонь покрыла красно-белая матовая перчатка. Подождав ещё с несколько секунд, он аккуратно пошевелил каждым пальцем руки, а затем, в определённом порядке, согнул их. Из слабой вспышки света ему на ноги упали аккуратно сложенные вещи. Оторвав от себя датчики медицинских машин, он поднялся, сбросил больничную пижаму и оделся в чёрный костюм, а лицо скрыл за маской с длинной тонкой щелью в районе глаз. Нацепив поверх себя плащ с капюшоном, он медленно направился к выходу, но вскоре остановился. Он склонил голову и словно боролся с каким-то неприятным решением. В конце концов, человек выпрямился и сделал ещё одно простое движение пальцами и поймал из воздуха круглый плоский предмет на ремешках. Надев его на запястье, он нажал в центр прибора, сделал шаг вперёд и прошёл сквозь невидимый занавес.
Человек шёл сквозь туман, находясь сразу в двух измерениях. Серый туман был полон влаги и холода, но в нём отчётливо проступали очертания реального мира. Человек не находился в полноценном подпространстве, а скорей аккуратно касался её поверхности, отчего мог не беспокоиться о возможных последствиях, но при этом ему не очень льстил такой способ тайного перемещения, но в этот раз риск был слишком велик. Если он даст волю своей ненависти, то весь план пойдёт под откос.
Человек в чёрном прошёл через коридор, незамеченный стражами, вышел на лестницу, а потом, поднявшись на этаж выше, вошёл в прихожую Лицензионного архива: серый мир окрасился оттенками жёлтого. Однако он не направился туда, хоть и боролся с искушением это сделать, а пошёл вдоль его, казалось бы, сплошной золочёной стены.
Вторженцу чудилось, что он идёт долгие, долгие часы. Ему очень хотелось совершить прыжок в подпространстве, но меры защиты не позволяли ему это сделать. Если в «Параллели» узнают об уязвимости, которую он сейчас использует, то о задуманном можно забыть навсегда.
Наконец, перед ним появилась высокая металлическая дверь, но человек в чёрном, не останавливаясь, прошёл сквозь неё. Он спустился по длинной узкой лестнице. Лестница привела его в высокий длинный коридор. Он упирался во врата, походившие на двери сейфа. Вторженец резко остановился в проёме и внимательно осмотрелся. Никого! Затем он медленно подошёл к вратам и осторожно дотронулся до них. В его тело проник электрический заряд, и невидимая сила выкинула его из подпространства. Прибор на запястье заискрился и перегорел. Человек, вернувшись в реальность, чуть не потерял равновесие, но ему удалось устоять на ногах. Выпрямившись, он внимательнее рассмотрел врата, теперь отчётливо слыша странный стрекочущий звук, исходивший от преграды и, выругавшись, произнёс себе под нос:
