Прошло ещё с несколько секунд, и человек в чёрном опустил руки. Пожар, скукожившись, исчез, издав хлюпающий звук, обнажая порождённое им пепелище: стены, медленно дымясь, с шипением, потрескались и искрились, а металл и камень светились слепящими алыми прожилками. С потолка сыпался пепел и сажа, падая на вздувшийся и полопавшийся пол.

Человек в чёрном небрежно одёрнул руку назад и в коридор хлынул поток ветра, вновь разжигая недавно потухшее пламя, но теперь это была лишь тень недавней катастрофы. Жуткие тени удлинились, а языки возрождённого пламени осветили путь к дальней двухстворчатой двери.

Чужак осторожно вышел из лифта и осмотрелся по сторонам. Вдоль коридора шёл ряд комнат. Двери, прикрывающие их, сгорели дотла или, искривившись под силой жара, теперь валялись на полу. Пожар должен был проникнуть и туда, пожрав всё, что там было. Человек в чёрном, чуть постояв, медленно, но уверенно направился к противоположной от него двери.

Когда он прошёл с полпути, чужак резко остановился и напрягся. Обычной зеркальной двери не было. Вместо неё была сплошная металлическая стена. Чужак ещё раз встрепенулся, сделав шаг назад, и в это мгновение из трёх разных комнат одновременно вырвались трое стражей: на их оплавившейся броне развивались опалённые лоскуты хамелеон-плащей, а вперёд себя они выставили почерневшие лезвия рапир. Двигаясь на бешеной скорости, стражи за считанные мгновения достигли врага. Трое стражей, не сговариваясь, нацелили свои клинки в одну точку: в центр солнечного сплетения. Они словно знали, что их рапиры не пронзят врага, поэтому ободряющие выкрикнув подобие клича, стражи провели мощный всплеск жизненной энергии от самых своих желудков до кончиков пальцев и дальше через клинки в тело вторженца. Трижды усиленная атака отбросила человека в чёрном далеко назад. Он болезненно охнул и, перекрутившись в воздухе, приземлился на четвереньки.

Сзади послышалось движение, чужак резко поднялся, обернулся и увидел перед собой грубое сосредоточенное лицо ещё одного стража. Он не был вооружён ни пистолетами, ни рапирами, ни чем-либо ещё. Страж атаковал противника голыми руками. Сила была таковой, что сзади вторженца, во все сторону поднялась гарь и пепел, образовав непроницаемую для зрения взвесь. На обожжённом лице стража появилась злорадная ухмылка, но почти сразу она исчезла, уступив выражению неверия и страха. Незнакомец не издал звука боли, не отлетел назад и даже не упал без сознания. Он лишь глухо, механически усмехнулся. Страх хотел отпрыгнуть назад, но лишь сейчас понял, что враг крепко держит его за запястье, да так, что не было возможности освободиться. Он замахнулся другой рукой, но человек в чёрном сделал молниеносное движение. Страж почувствовал резкую боль в направленном на противника кулаке и резко отдёрнул руку. Он увидел, что у основания кисти торчал длинный шип. Враг щёлкнул пальцами, жало заискрилось, и руку стража разорвало в клочья до самого плеча. Он пронзительно вскрикнул от боли. Не обращая внимания на вопли дёргавшегося от боли противника, человек в чёрном, задумчиво произнёс, обращаясь к себе:

— Сжигать вас себе дороже, поэтому…

В этот момент, разрывая взвесь, появились трое первых стражей с рапирами наготове, но вторженец уже стоял с поднятой свободной рукой.

Никто из них так и не увидел, как чуть ранее, когда они отбросили врага в руки своего союзника, тот, незаметно для них, бросил один из своих шипов в сторону лифтов. Оружие незаметно пробило цифровой индикатор этажей одного из лифтов. Вторженец щёлкнул пальцами поднятой руки и на кончике жала, вспыхнула и расцвела молния. Чуть дёргаясь из стороны в сторону, она устремилась к державшему своего создателя врагу. Страж лишь успел испугано оглянуться, перед тем, как молния пронзила ему голову насквозь. Затем она прыгнула на ближайшую из трёх вражеских рапир, а оттуда устремилась на хозяина оружия. Она прожгла тому глаз и, выскочив наружу через затылок, прыгнула на вторую рапиру. Заряд прошёл через висок второго стража и направился к последней цели. Третий солдат, почуяв неладное, выбросил клинок и попытался скрыться в ближайшей комнате, используя обострение. Но молния нацелилась ему в шею, на которой висел крохотный медальон, и пробила ему гортань насквозь.

Атака длилась считанные секунды, и все трое стража замертво упали на обожжённый пол, подняв облачка пепла. Человек в чёрном отпустил четвёртого мёртвого стража, а потом дотронулся до каждого из убитых им солдат, тихо обратившись к ним, от чьих тел начал подниматься пар регенерации:

— Я не позволю вам мне мешать, но так уж и быть. Живите и мучайтесь от боли в своих аквариумах, жалкие вы рыбёшки.

Тела стражей вздулись, потемнели и в мгновение ока разложились, испуская зловоние и обнажая кости, но и те, обуглившись, превратились в прах. Человек в чёрном двинулся дальше.

Дойдя до противоположного края коридора, он внимательней всмотрелся в сплошную металлическую стену, издававшую лёгкий стрекот. Чужак дотронулся до неё и сразу отпрянул от двери, словно его обожгло.

— Адамантий покрытый тонким слоем прозерпина. — задумчиво произнёс чужак в чёрном, поглаживая свою руку. — Не дурно, Хмурый, очень даже.

Вторженец вздохнул и начал выбивать на виске ритм из длинных и коротких сигналов. Ему вновь ответил треск таких же сигналов. Через минуту томительного ожидания, заграждение, зашипев, ушло вверх, открывая взору двухстворчатую зеркальную дверь. Человек в чёрном дотронулся до неё. Стекло потемнело, пошло трещинами и рассыпалось пеплом, издавая неприятный скрежет и треск.

Вторженец медленно вошёл в Диспетчерскую, дошёл до края верхней площадки, остановился и посмотрел вниз. Там, скрываясь за мерцанием энергетического барьера, стояли два диспетчера во главе с Па Джехути. Если его помощники дрожали, спрятавшись за спины старшего диспетчера, то Па смотрел на чужака с вызовом из-под бровей. Несмотря на своё косоглазие и сутулость, он умудрялся выглядеть достойно.

— Ммм, это и всё? — протянул Человек в чёрном. — Я ожидал от паранойи Хмурого куда большей эффективности.

Па робко улыбнулся. В его глазах, переливающих всеми цветами радуги, притаилось неловкое превосходство.

— Простите, но кто вам сказал, что это всё? — вежливо ответил он.

— Не всё? — склонив голову на бок, подозрительно переспросил человек в чёрном. Но он ещё до конца не завершил свой вопрос, как со стороны плотно закрытой двери кабинета Гарибальди послышался быстро нарастающий по амплитуде звук. Что-то зашипело, и якобы закрытая дверь замерцала помехами. Через неё прошёл плотный ярко-белый луч, устремившийся во вторженца. Человек в чёрном резко повернулся к смертельному лучу и небрежно его отбил к потолку: оттуда посыпались искры, куски перекрытий и осколки взорвавшейся лампы. Но в тот же момент, когда вторженец только-только отбил лазер, что-то круглое врезалось ему в центр солнечного сплетения и, оторвав от земли, отнесло к противоположной стене. Вторженец с глухим звуком, не издав и звука боли, ударился об стену, сфера лопнула, и оттуда вырвалась и расплелась липкая сеть, прижав его к стене.

Человек в чёрном попробовал пошевелить руками и ногами, но бесполезно. Затем он посмотрел в сторону якобы закрытой двери кабинета Гарибальди. Через неё прошёл, пригибаясь, высокий, более двух метров, человек, закованный в силовую броню. Он, держа в руках тяжёлую винтовку с подствольником, из которого поднималась тонкая струйка дыма, остановился и внимательно всмотрелся в чужака.

— Хосе, ты был прав, — наконец заговорил воин, не убирая взгляда с пленника. — Наш враг осирисиец! Энергетическое оружие против него бесполезно.

Мужчина бросил на землю винтовку, и направился к вторженцу, снимая на ходу шлем. За маской скрывался одинсонец: лицо изрытое шрамами, одного ухо нет. Сквозь дверной проём вышло ещё двое солдат, ростом ниже первого. Оба нацелили на вторженца обычные автоматы.

Одинсонец дошёл до главной двери, посмотрел вглубь коридора, ужаснулся и грязно выругался.