— Ты поговорил с ним? — наконец поинтересовалась архимаг, к которой, за неимением другого варианта, Теор и пришел.

— Пытался. Он от прямого ответа ушел и щиты поднял, словно ждал, что я нападу. А как понял, что драки не будет — так сбежал по «делам делегации», только пятки сверкали.

— И ты понимаешь, что я его к порядку не призову? — Вероника Данн в неизменном черном платье помешивала ложкой чай, смотря на бывшего, — бывшего ли? — ученика чуть прищуренным взглядом.

— Разумеется! — вышло это несколько обиженно-возмущенно. Он сам уже давно не студент… — Я просто предположил, что, возможно, смогу найти решение, если увижу ситуацию с другой стороны. Я осознаю, что в Сталии совсем другое отношение к Запрету, которые многие учебные заведения разделяют формально, особенно те, которые связаны с Кантоном и его традициями. Но в то же время я… в растерянности, — честно признался менталист.

— И что именно тебя смущает? Что ты не можешь размазать его по стенке?

— Да мочь-то могу, — все же, несмотря на то, что этот Ланцо явно имел кое-какой опыт, Теор в своих возможностях не сомневался. — Но я не могу понять, чего он добивается, и пока не хочу подыгрывать. Это ведь явно не поиск внимания, не попытка заявить о себе, не личная неприязнь… Провокация с целью обвинить нас в том, что иностранных гостей губим? Надо быть полным идиотом, чтобы пытаться напасть на другого менталиста, силы которого не знаешь! Да еще и без очень, очень веской причины. Но он не безумен, я проверял.

Данн улыбнулась уголками губ.

— Тео, позволь мне напомнить, что в те времена, когда менталистов еще готовили полноценно, направлений у нас всегда было три. И представители одного из них в первые годы обучения порой действовали так, что кто-то мог бы назвать их идиотами.

— Да мы ничего такого… — Теор осекся, поняв, что подумал совершенно не про то. За своими эмоциями он упустил из виду самую очевидную причину столь безрассудного поступка Ланцо. — Боевиков не готовят уже много лет. Я просматривал программу — да, в ГАРХ на первом курсе при знакомстве с менталистикой учат щитам, а не контакту. И это имеет свои обоснования — все же защита лишней не бывает. Правда, как показывает мой опыт — толку учить на первом курсе слабеньким щитам, которые за четыре года без применения выветриваются из сознания мага? Контакт с настройкой хоть некоторые потом все же пользуют как способ связи, да и возможностей они дают больше, и…

Данн чуть покачала головой. Теор примолк — он хорошо помнил, что этот жест означал неудовольствие наставницы.

— Не оправдывайся.

— Простите. Я к тому, что это ведь не столь значимое различие учебной программы. В остальном там много сходств, даже в специализации. Да, кое-где порядок тем иной, но не более. Все же формально они-то Запрет соблюдают, иначе бы и мы, и Алеския, и Кафац, и Илития с Баронством просто не признали бы их дипломы. А для воспитания полноценного боевого менталиста нужно множество специфических умений и тем, определенная среда, тренажеры… А не один семестр введения в магию разума на первом курсе и специализация с четвертого.

Архимаг кивнула.

— Именно поэтому при разработке программы проекта я использовала наработки старых программ менталистов-практиков, а не целителей или боевиков. Вот только, Тео, ведь и ты, и твоя ученица уделяли боевке времени куда больше, чем положено по часам. Синегорская, по-моему, твоими стараниями дуэлей провела больше, чем ты сам в рамках официальных программ в свое время. Да, сражалась она только с тобой, но тем не менее. Почему ты считаешь, что кто-то другой не мог, скажем так, разнообразить подготовку сталийцев?

Теор не нашел что ответить.

Архимаг продолжила:

— Для молодых боевиков курса так второго или третьего всегда было характерно стремление помериться силами с как можно большим количеством окружающих менталистов или и вовсе попытаться продавить щиты преподавателя. Ты многих историй не знаешь, но я как декан их помню. Для них такое поведение нормально, особенно если с самого начала воспитывать с установкой: «Проигрыш сильному сопернику — достойный проигрыш, дающий опыт для новых побед».

— Безумие, — пробормотал менталист, даже не особо задумываюсь о том, что ведет себе не слишком почтительно.

С такой точки зрения он как-то происходящее не рассматривал. Для Теора, ни один и ни два раза, к своему сожалению, вступавшего в смертельные ментальные поединки, — увы, менталисты тоже закон нарушали, — было дикостью пытаться искать противостояния, способного необратимо искалечить. Он сам натаскивал Альбу не ради развлечения, а лишь чтобы она была готова в случае необходимости защитить себя от другого менталиста. Ну и кое-какие упражнения в пространстве дуэли помогали как работать над концентрацией, так и над эмоциями. Но «работать» в учебной ситуации — это одно, а лезть в голову к незнакомому менталисту, пусть и преподавателю — совсем другое. Можно же ведь было просто попросить поединка! Теор и так едва сдержал кое-какие весьма убойные щиты…

— Для второго-третьего курса — может быть. Но магистрант… — менталист покачал головой. — Мне казалось, что к выпуску не оставалось пустоголовых.

— Это если учить полноценно, — легко отозвалась архимаг. Потом посерьезнела: — но, вообще-то, вскрылась весьма неприятная для нас ситуация. Если менталистов-лекарей всегда было мало, но их хотя бы целительские академии выпускают, то с катастрофическим падением количества квалифицированных менталистов-практиков и с одним выпуском боевиков на всю страну, которые все уходят под погоны, нужно что-то делать. Хотя бы в перспективе.

Теор чуть склонил голову. Вероника Данн нахмурилась, не то о чем-то глубоко задумавшись, не то с кем-то связавшись. Отвлекать ее он не рисковал. И так пришел с ерундой…

Наконец наставница вернулась в реальность.

— Годы Запрета все дальше и дальше отдаляют нас от нормально образованных менталистов. Еще немного — и учить будет просто некому. Нужно больше информации, но если я права в своих предположениях, то в ГАРХ этим направлением заправляет кто-то из боевиков, причем, коль он не объяснил к магистратуре, что не всякий поиск хорошего поединка хорошо заканчивается, то боевиков не самых разумных. Менталистов они выпускают — но каких? И что будет, если подобные твоему гостю решат переехать к нам и направить свои силы не в мирное русло, или, что еще хуже — сами начнут учить непонятно чему? Пока у нас нет нормальной возможности восстановить факультет, мы едва ли сможем справиться с распространением таких вот искаженных представлений о том, что можно менталисту, а что — нет. Надеюсь, что опыт сталийцев и то, кого они выпускают с таким подходом, поможет нашему Образовательному Совету наконец разродиться отменой Запрета. Особенно если вскроются, скажем, так, неприятные факты.

Теор напрягся. Он не ухватывал никаких лишних мыслей наставницы, но все же понимал, что под «неприятными фактами» подразумеваются какие-то явные нарушения в ГАРХе, которые можно преподать Совету под соусом «а если бы учили нормально — такого бы не было». Серьезные нарушения.

— О чем именно идет речь? — уточнил менталист.

— Пока не знаю, — неопределенно отозвалась архимаг. — Но если сталийцы привезли к нам общего практика со специализацией на менталистике, который, как я поняла, уже успел кинуть вызовы всем магам с ментальными умениями, которых встретил, то что-то там точно будет нечисто.

Менталист кивнул. В этом был смысл — если для Ланцо было нормальным такое поведение в гостях, без злого умысла, его Теор бы уловил, то наверняка дома подобные выходки были в порядке вещей. И это не радовало — дома у Ланцо гостила Альба, ее товарищи и вообще студенты «Зеленого». И Альба уже успела влезть в какую-то дуэль.

— Ты же общаешься с Синегорской?

Теор кивнул и уточнил:

— Только через сны, академия под Отсекателем, а в деревню они пока не выбирались.

Данн помрачнела.

— Отсутствие контактов с внешним миром — еще одна возможность творить за закрытыми дверями невесть что. И ты понятно почему такой взвинченный — сам ведешь ведь?