Мы садимся за стол, где я много раз завтракал, Клея ставит в очаг местный чай завариваться, потом ловко разводит под ним огонь и вскоре я все узнаю подробно.

После этого становится мне очень печально, а еще злость начинает потрясывать.

— Только пришла весть в город, что ты оказался Магом, как Совет Капитанов подсуетился. Приняли закон, что все имущество Магов обязательно переходит в пользование городу. Это как бы про тех Магов, которые враги на Севере, принято было, а попал под него именно ты. Ну именно поэтому и приняли его так быстренько, что твое добро всем интересно оказалось.

— Что? Я там на Севере за город воевал, Магов убивал беспощадно, всем воинам, что со мной были, жизнь спас, а они тут на мое добро рты разинули? Какие все же неблагодарные твари! — я очень поражен скорости, с которой начали меня грабить городские власти.

И ведь закон еще протащили через Совет Капитанов? Ну в этом-то нет ничего удивительного, до чужого добра все охочи, когда оно очень солидное, а хозяин где-то далеко кровь чужую реками проливает.

И это когда я за сам город воюю? Ну точно дали приказ командиру тех взводов Гвардии, которые на поддержку прислали, меня прибить в конце потихоньку! Чтобы я по возможному возвращению не потребовал свое имущество обратно, как герой войны с Магами.

Я ведь мог потребовать, а ответить властям было бы нечего.

— Да, все так и вышло. Но начал все именно Капитан Кройнц. Очень уж ему твой хамам приглянулся, поэтому его первым делом у нашего агентства забрали уже через пару месяцев. Он ведь и начал эту волну, когда на все доходные места сами Капитаны или их дети в основном лапы наложили. Так теперь и живем в городе, чуть кто денег начинает зарабатывать побольше, как приходят и делают предложение от которого трудно отказаться. Все сила и власть теперь четко у этих двадцати капитанских семей. Нет, у восемнадцати семей, двое Капитанов умерли без наследников или не приняли их детей потом в свой круг остальные. наверно. слишком простоваты для такого дела оказались. Там теперь в Совете осталось в живых и при делах всего шесть старых Капитанов, они еще участвуют в Совете, но заправляют всем там уже молодые. Требуют себя тоже называть Капитанами, хотя их-то не за что совсем.

— Понятно, меньше народу — больше кислороду, — говорю я про уменьшение количества элитных семей и отвечаю на непонимающий взгляд Клои, — не обращай внимания, это из нашего магического.

— И что, забрали вот так у вас хамам и потом продали его кому-то? Из своих задешево?

— Нет, оставили в собственности города, а значит, что Совета Капитанов. Так у них договорено, что как бы для города забирают, не подкопаешься. Поставил своих сыновей там Кройнц рулить и все, теперь они там дела делают, кассу себе в карман кладут. Потом пришли уже другие Капитаны, забрали у Крипа мастерские, у Водера часть кузниц, все он им не отдал правда, уперся насмерть. Сначала на твое кинулись, когда его делить закончили — пошли дальше по городу. У хозяина «Лисы и журавля» часть в трактире забрали тоже, а потом и совсем его подвинули.

Что-то такое я и подозревал, когда обнаружил каких-то сопляков, командующих в мастерских и трактире.

— Теперь эти восемнадцать семей и их приближенные не знают, куда тайлеры девать, а всем остальным стало гораздо хуже жить. И из-за войны, и из-за их жадности тоже, — так в народе говорят. — Гребут только под себя и все.

— А те тридцать процентов от Торгового Двора? Которые я агентству оставил? Про них, понятно, вообще нет смысла спрашивать?

— Конечно, все твое имущество сразу отобрали. С агентством нашим, правда, так быстро не разобрались. Мы потом еще целый год шикарно зарабатывали, — с гордостью рассказывает Клоя.

— Год? А потом?

— Через год пришли к нам жена самого Кройнца и жена главного мытаря Шидера, неглупые они обе очень женщины. Предъявили нам все наши доходы, все из книги регистрации покупок взяли и сказали, что теперь мы работаем за обычную плату, а агентство они забирают под себя. Орния послала их сразу, ты же ее знаешь, но власть просто перекрыла нам всю регистрацию сделок в Ратуше. Этот чиновник, который каждый раз по полтайлера на лапу получал, расстроился очень, но против приказа идти и не подумал. Пришлось Орнии извиняться и снова выходить работать за пару тайлеров уже не хозяйкой, а просто работником.

— Вот ведь гадины какие хитрые! — возмущаюсь я.

Теперь понятно, почему Торк так настойчиво молчит про работу жены в агентстве. Именно потому, что на него — ах! вот ведь какие люди руку наложили. Жены этих самых людей.

— Да, такие и есть. Кажется, что они сначала Абель взяли в оборот, та им все и рассказала. Она сразу из агентства ушла, не стала ни на что претендовать после этого. Да, так оно и получилось, больно уж они все хорошо знали про наши дела и доходы высокие.

— А вы что? Как дальше дело пошло? — очень мне интересно стало.

— У нас все по-разному получилось. Шесть свободных квартир оказалось в работе, кроме денег еще, отнимать их не стали, хотя точно знали и понимали, что это твои деньги вложены. Еще шесть сотен золота хранилось у меня. Но про это никто кроме нас не знал, поэтому новые хозяйки решили с нашими личными квартирами не связываться. Вот мы их и поделили между собой — две мне, три Орнии и одну Клее. По заслугам и работе в агентстве. Деньги оставили пока лежать, раз нам сделки прикрыли.

— И что потом?

— Я ушла из агентства, уже поняла, к чему все это идет. Муж мне все рассказал, как это неприятно, когда чужие, наглые люди заходят в твою мастерскую и прикрываясь своим высоким положением и той же Стражей, начинают выдавливать все под себя. Его долю тоже сразу забрали. Поэтому я совсем ушла с работы, деньги у меня есть, сдаю свои квартиры. Дом у Гриты власти все же забрали, сами раскопали в записях или Абель тоже рассказала, но ты его на себя сначала покупал. Вот и оставили ей только одну самую маленькую квартирку для жизни в этом доме.

Я снова сжимаю кулаки, понимая, что совсем не смог надежно обеспечить мать своего ребенка недвижимостью и доходами на будущее.

— Не переживай! — улыбается Клоя, — денег ей хватает, я с ней делюсь моими доходами с аренды и понемногу трачу оставшиеся золотые.

— Она работает?

— Сам ее расспросишь, не стану я ничего рассказывать, — сразу встает на тормоз Клоя. — Может и к тебе вернуться сейчас, она тебя часто вспоминает. Поэтому ничего не стану говорить, но второй раз ее бросать нельзя.

Не хочет она рассказывать про личную жизнь своей подруги, почти своей дочери.

— А у Клеи как дела?

— С ней тоже все сложно. Она работать в агентстве тоже отказалась и вскоре ее отовсюду попросили. И из мастерских тоже. Но у нее проблемы после этого другие пошли, на нее очень сильно глаз положил старший сын Капитана Крома, теперь один из хозяев города. Обложил ее со всех сторон, шантажировал по-всякому и даже плохой участью для брата пугал, что может ее легко устроить. Подергалась Клея, да и пошла к нему жить, выбора у нее никакого не оказалось. Очень уж он тут в городе большое влияние имеет, никто против его слова не пойдет. Брат попробовал вмешаться и только хуже сделал, совсем сынок Крома закусил удила. Запретил ей с братом общаться и помогать тому. В общем — живет в золотой клетке, но привыкла уже, встречаю ее иногда в городе. Родила двоих сыновей своему сожителю, еще твой у нее растет, — как бы между делом говорит Клоя.

Ну, что Клея поделится с ней этим знанием или сама хозяйка догадалась как-то — этому я не удивлен.

— Значит, поэтому Гинс с сестрой не общается?

— Да, его оставили служить в Гвардии по ее просьбе, но встречаться запретили. Всегда за ней по городу досмотрщик ходит из бывших гвардейцев, смотрит и следит. Много теперь таких людей работают на хозяев города, решают за них все проблемы и несогласных делиться пугают. И такие есть, и власть теперь полностью в руках у сыновей Капитанов, могут и по закону любого прижать. Особо недовольных на рудники отправляют работать, уже и этим не брезгуют.