Не нравились Герде его размышления. В них ощущалось оправдание слабости, желания поднять лапки к верху.

— Странно, что ты с такими мыслями не стоял в первых рядах на проповедях отца Кондратия.

Сказочник вздохнул, всё ещё улыбаясь.

— Да я пытался поверить в Бога. Иногда даже получалось. Ненадолго. На фронте. Не бывает, знаешь ли, атеистов в окопах под огнём. Иной раз так накрывало, что готов был поверить в кого угодно, лишь бы помог. Хоть в Бога, хоть в дьявола. Но конкретно так поверить — это нет, не сложилось. Есть в моей башке такой червячок, который заставляет сомневаться.

С этими словами он повесил ружьё на плечо и зашагал вдоль рядов цистерн. Герда задумчиво постояла ещё пару секунд, потом догнала его.

— Но у нас ведь тоже есть цель, мы должны спасти Кая. И мы к этой цели идём.

— Это не то, что я имел в виду, — отозвался Сказочник. — У нас не мечта, а обстоятельства, необходимость. В нашем случае цель важнее, чем путь к ней.

— Да ты прям мудрец, — съязвила Герда.

— Ну, из нас двоих должен же быть кто-то, у кого есть мозги. Троих, если считать Потеряху. Кстати, она похоже окончательно свалила, хоть что-то хорошее за последние часы случилось. Очень надеюсь, больше никогда не увидеть эту зубастую мартышку.

Они миновали бетонный корпус какого-то цеха. Впереди за обломками забора простирался пустырь с чахлой травой и молодыми низкорослыми корявыми берёзами, которые были словно первыми воинами природы, решившей отвоевать у людей отнятую у неё когда-то территорию. Деревца однажды пробились сквозь слой мусора и кирпичного крошева, и теперь демонстрировали, что их победа близка, придёт время и здесь снова будет стоять лес.

У Герды не выходили из головы слова Сказочника: «В нашем случае цель важнее, чем путь к ней». В нашем случае. Он словно бы это подчеркнул, будто уже не мыслил иного пути. А ведь у него была полная свобода действий, например, он запросто мог бы остаться с Воронами и жить там припеваючи. Изгнание из Речного навряд ли его пугало. Зачем тогда шёл с ней спасать Кая? Неужели из-за чувства вины? И неужели он искренне верил, что этот поход станет успешным? Герда отчего-то опасалась в разговоре с ним затрагивать эту тему. Раньше могла бы, когда ещё была свежа злость на него, но не теперь. Главное, он сейчас шагал рядом с ней и за всё время не произнёс ни слова по поводу сомнительности их похода. Очень хотелось надеяться, что так будет и дальше.

Пустырь сменился заболоченной территорией. В тёмных маслянистых омутах торчали ржавые бочки, гнилые катушки для кабеля, автомобильные покрышки.

— Твою-то мать, — выругался Сказочник. — Ну спасибо, Карл, указал нам хорошую дорогу, чтоб тебя.

Прыгать по поросшим травой кочкам, в попытке пересечь эту неприглядную местность, было рискованно. Решили искать обходной путь. Двинулись на северо-восток, глядя себе под ноги, чтобы не напороться на какую-нибудь железку. Примерно через час Сказочник снова выругался, на этот раз громче и злее, потому что впереди высилось какое-то сооружение из почерневших от времени гофрированных листов. И всё бы ничего, но под козырьком крыши этой башни находилось несколько десятков осиных гнёзд, а сами осы, издавая ровный зловещий гул, образовывали небольшие суетливые тёмные облака, которые даже не намекали, а прямо-таки кричали: «Мигом отправим на тот свет!» В подтверждении этого факта неподалёку лежали человеческие останки и почти разложившийся труп собаки.

Обойти строение возможности не было: с одной стороны — омуты, с другой — высокий непролазный бурьян. Пришлось возвращаться, утешая себя тем, что не шли этим путём в потёмках, могли ведь и не заметить ос. После проведённого не лучшим образом дня хотелось даже в неудаче видеть хоть немного позитива. Дойдя до исходной точки, немного передохнули и продолжили искать место, где можно обойти заболоченную территорию. А солнце уже клонилось к закату, удлиняя тени и представляя загрязнённые омуты в ещё более мрачном свете. Жужжали комары, как-то подозрительно басовито квакали лягушки.

Наконец нашли что-то похожее на брод. Тропой это трудно было назвать, всего лишь соединённые кочками крошечные островки.

— Дальше пойдём или здесь попробуем перебраться? — спросил Сказочник.

Герде очень не хотелось больше бродить в поисках нормального пути. К тому же, не факт, что этот путь вообще существует. Возможно, раньше был, теперь — нет. Как сказал Карл, промзона постоянно меняется.

— Здесь, — ответила она и решительно прыгнула на кочку.

Двигаться по такой условной тропе было непросто. Иногда приходилось балансировать, чтобы не рухнуть в воду. Немного расслабиться получалось только на редких островках, на которых Герда и Сказочник вдвоём едва умещались. Когда преодолели половину пути, вода в одном из омутов всколыхнулась, раздался жуткий стонущий звук, на поверхность поднялась желтушная пена. Герда обомлела, она была уверена, что из тёмных глубин вот-вот всплывёт какая-то мерзкая тварь. Воображение нарисовало гигантскую жабу с акульими зубами и налитыми кровью буркалами. Сказочник тоже напрягся, снял ружьё с плеча. Однако ничего страшного не случилось. Заводь всколыхнулась ещё раз, а потом всё стихло, лишь мирриады комаров продолжали издавать монотонный гул.

Двинулись дальше, прыгая с кочки на кочку. Теперь уже быстрее, чем раньше. Хотя нарисованный фантазией монстр и не всплыл на поверхность, но Герда была уверена, что там, в чёрной мути глубин, есть что-то живое и очень голодное. А разыгравшееся воображение, подтверждая пословицу, что у страха глаза велики, выдавало всё более кошмарные образы, и заставляло спешить. Герда едва за это не поплатилась — оступилась, и, если бы Сказочник не подхватил, рухнула бы в воду.

Но вот заболоченная территория осталась позади. Теперь хотелось убраться от неё подальше. Пересекли заваленную замшелыми бетонными плитами площадку, обошли гигантский раскуроченный железный резервуар и остановились возле оврага, в котором лежал на боку экскаватор.

— Нормальное место для ночлега, — оценил Сказочник. Он с облегчение снял рюкзак, размял плечи. — Разожжём ненадолго небольшой костерок, только чтобы воду вскипятить. Чайку попьём горячего, с сахарком.

Наломали берёзовых веток, разожги костёр, нарубили стеблей кипрея для лежанок и скоро уже сидели возле огня и пили горячий чай из металлических кружек. Сказочник расщедрился, выделил Герде аж три куска сахара. Два она съела, третий отправила в карман, надеясь, что Потеряха всё же объявится.

Мир окутывали сумерки, луна выглянула из-за похожего на исполинский гроб здания, чтобы начать свой неспешный путь по небосклону. Герду клонило в сон — устала, прыжки по кочкам совсем измотали.

— Ты спи, — предложил Сказочник. — И не бойся, если что, я любую опасность в миг почую, у меня в голове локатор, — он постучал пальцем по виску.

Герда зевнула.

— Что-то дофига у тебя всего в голове. И компас, и локатор, ещё и червячок какой-то, сеющий сомнения. Не башка, а настоящий склад.

— Вот доживёшь до моего возраста, может и у тебя в башке что-нибудь появится.

Герда решила, что действительно пора прилечь, глаза уже слипались. Она открыла было рот, чтобы ещё раз зевнуть, да так и застыла, потому что увидела нечто странное. Вдалеке, в лунном свете, на фоне стены какого-то завода двигалась огромная тень. Судя по контурам — тень от человека, словно бы одетого в плащ с капюшоном.

— Ты чего? — насторожился Сказочник.

Герда подняла руку.

— Там...

Сказочник оглянулся, но тень уже исчезла.

— Что ты видела?

— Я... я не знаю. Кажется, человеческая тень. Большая такая. Она... будто бы проплыла.

— Ясно. Похоже, ты видела Андерсена, призрака промзоны. Тех, кто его видит, ждут проблемы. Он специально является, чтобы предупредить.

Герда продолжала вглядываться в полумрак.

— Что ещё за Андерсен?

Сказочник вздохнул.

— Это печальная история, — он допил чай, отложил кружку. — Был такой спецназовец с позывным Андерсен. Крутой солдат, суровый. Участвовал в военных операциях по всему миру, кучу наград имел. И он любил балерину из нашего городского театра, красавицу каких ещё поискать. Дело к свадьбе шло, но тут случились четыре всадника, свадьбу отложили. Андерсен на фронт ушёл, говорят, воевал как зверь. А балерину тем временем заприметил один бандюган по кличке Тролль, авторитет криминальный, чтоб его. Я хорошо его помню, приходилось с ним сталкиваться. Жирный такой, с глазками поросячьими. Настоящий беспредельщик. Он к балерине и так и эдак подъезжал, а она его посылала куда подальше. Троллю совсем крышу снесло, похитил он однажды балерину, изнасиловал. А Андерсену на фронте ногу снарядом оторвало. Госпиталь, реабилитация. Вернулся он, в общем, домой, узнал, какая хрень тут без него приключилась. Сама понимаешь, такой как он со всем этим смириться не смог бы. Он и не смирился. Прикрепил как-то утром протез к культе, взял автомат, гранаты и потопал мстить. Прямо сюда в промзону и потопал, у бандганов здесь на какой-то фабрике логово было. Андерсен в одиночку их почти всех замочил, но и его самого серьёзно ранило. А Тролль не пострадал, сучара. Он приказал Андерсена к столбу колючей проволокой привязать и сжечь заживо. Ну, его облили бензином и сожгли. Говорят, пока он горел, даже ни разу не закричал. Боль адскую терпел, стиснув зубы. Вот такая вот история.