На этом моя работа как агента Её Тернейшества была завершена. Жена понятия не имела, что мы можем еще сделать в данной ситуации, поэтому запланировала лишь поднятие шума, достаточное, чтобы слух о войне между Синдикатом и «человеком, подарившим Америке надежду на процветание» прокатился как можно дальше. Теперь, не считая заряженной на нужные сведения Дарелеи Азовой, идущей сегодня вечером на банкет в честь помолвки старшей дочери графа Любимова, никаких дел не было, оставалось только ждать. В отличие от прямолинейного меня, бывшая Тернова решила воткнуть в противника ядовитую колючку там, куда он не сможет дотянуться, а потом посмотреть, что из этого выйдет.

После недолгого пребывания в полицейском участке я оказался дома, а мобиль, «поймавший» с десяток попаданий из автоматов, уехал в ремонт. Вечером того же дня перед воротами Шарпрока оказались два совершенно разных человека, каждый пришедший по своим собственным мотивам.

— Мне бы поесть и выспаться, княже, — улыбнулся чистой, как у ребенка, улыбкой вусмерть уставший Петр Васильевич, еле стоящий на ногах, — Приютишь? Спасибо. А вот у этой твари есть дела посрочнее, чувствую…

— Оторвал бы тебе голову за «тварь», бандит, — ровно отозвался русоволосый белокожий человек с военной выправкой, оказавшийся Элефаром, — но ты уже доказал, что и бешеные псы могут сильно пригодиться.

— Если я бешеный пес, то кто тут безголовая курица? — весело хмыкнул Красовский, раскрывая объятия подходящей к нам Пиате. Обниматься та не стала, но улыбалась вполне себе дружески.

В моем кабинете Элефар разговорился, предварительно попросив что-нибудь для утоления голода. Как оказалось, нормально он не питался с тех пор, как покинул нас в Блэкроке, хотя этого посланнику бога попросту не требовалось. Тела, которые он сменял, не успевали проголодаться достаточно…

Общество было в расколе. Дело уже было даже не во мне, не в каваре и не в конфликте мнений, а в том, что «раскольники», ободренные переходом к себе банально желающего мести Линкольна, начали вести действия по активной вербовке сторонников-консерваторов. Это значило нанесение ударов по каким-то структурам и планам «колеблющихся», что, в итоге, как и всегда, вызвало ответные меры. В тот момент ситуация еще ничем не выделялась из десятков таких же, случавшихся на протяжении сотен лет, поэтому никто особо не напрягался. Все играли в старую, хоть и поднадоевшую игру в шахматы, в которой атакуют, жертвуют и захватывают одни только пешки.

Никто особо не суетился. Да, появились разные точки зрения, ни у одной из сторон нет заслуживающих внимания аргументов, но сколько раз подобное случалось? К примеру, сто двенадцать лет назад Общество очень активно решало вопрос о том, где будет его центр. Одна половина, в которой был Элефар, ратовала за Восток, вторая за Европу, компромиссом выбрали Северную Америку. Что, кстати, и ускорило её колонизацию.

— Но сейчас нам просто не повезло, жутко не повезло, — Элефар, отпив чаю, сделал долгую паузу, — Маркер нашёл крайне убедительные доказательства того, что люди Боба Уолша переманили агентов Линкольна, натравив последних на тебя… и не нашел ничего лучше, чем прийти на собрание наших «раскольников», чтобы бросить их, эти доказательства, в лицо собравшимся. Я толком не знаю, почему он так поступил, думаю, что это обычное тщеславие джиннов, не более того, но сделанного было не отменить…

— Хозяин «Континенталя» расстроился? — поинтересовался я.

— Думаю, что не раскрою секрета, если скажу, что он ракшас, — помедлив, ответил апостол Эргаста, — Ты видел его метаморфозы. Ракшасы чрезвычайно нетерпимые существа, прирожденные воины. Это, конечно, правится возрастом, но далеко не полностью. Обнаружив, что вредитель, то есть Уолш, находится у него прямо под боком, Николас напал. Быстро, очень быстро, настолько, что никто не успел среагировать.

— И убил?

— И убил, — кивнул Элефар, болезненно морщась, — Так и случилась катастрофа.

— Объясните?

— Конечно, я за тем и пришёл, Дайхард. Видите ли, тело Боба Уолша, эта его жизнь, если перевести на те же шахматные термины, была ферзем. Ключевой фигурой в разгар крайне сложной партии. У преступников нет системы наследования, нет нотариально заверенных завещаний, всё «на живую». Об этом все знали.

— Допустим, — кивнул я, — очень интересно, на самом деле. Но вы, Элефар, выдаете информацию как неторопливую историю, из которой мне предполагается делать выводы. Хотелось бы больше конкретики, если вы, конечно, пришли не за тем, чтобы я скинулся на похороны этого вашего Боба Уолша.

— Я веду к тому, князь, что не успело тело Уолша как следует истечь кровью из шеи, с которой сорвал голову ракшас, как приятель покойного, Дракарис, заявил, что это целиком и полностью соотносится с влиянием Книги. Запутанная взаимосвязь из ряда случайностей как реакция на попытку «раскольников» убрать пешку Книги. Вас. С ним согласилось большинство присутствующих. Их оппоненты, то есть мы, возмутились столь наглому подлогу, начавшемуся с того, что именно люди Уолша затеяли перевербовку агентов другого члена Общества, в результате…

— Ситуация накалилась. Проще говоря, вы перессорились еще сильнее, начали гвоздить друг друга уже по «слонам», «коням» и «ладьям», чего почти никогда не было, а дальше…

— Да, вы совершенно правы, Дайхард! — нервно повысил голос Элефар, которому совсем не понравился мой благодушный вид, — Общество на грани войны! Войны, к которой вы имеете самое непосредственное отношение!

— Не имею.

— Но будете, — выдохнул посланник бога, — Я не буду говорить банальности вроде того, что у вас нет выбора, потому что у вас его нет. Защитить вас и вашу семью можем только вы, а вы можете…

— Убивать бессмертных. Стирать их существование с лица Сердечника. И как долго я проживу, удалив еще… кого-нибудь? — поинтересовался я, наклоняя голову.

— Дольше, чем если вы этого не сделаете, — отрезал мой собеседник, — Значительно дольше!

///

— Всё готово, госпожа!

— Хорошо, — кивнула Кристина, — Лу Ан, залезай, давай посмотрим, как оно…

— Слушаюсь, госпожа! — одна из любимых слуг, умненькая и веселая Лу Ан, тут же бросила возню с хихикающей гоблинской малышней, метнувшись к свежесобранному назад доспеху, доставленному с Гарамона.

Придирчиво проверив крепления, обхватывающие стройную фигуру забравшейся внутрь девушки, княгиня скомандовала закрыть доспех. Механизмы, несмотря на то что в них всласть покопались чужие руки, выполнили свое предназначение, пряча хрупкую человеческую плоть под броней. Лу Ан сделала шаг, затем второй. Повела вооруженной пулеметом рукой, чуть присела, неуклюже развернулась на месте, а затем отрапортовала, что «шестьдесят четвертый» слушается её не хуже, чем родной «двенадцатый».

Прекрасно.

— Шестьдесят четыре обработанных каваром «бегемота», — пробормотала себе под нос княгиня, — Хватит, чтобы захватить всю страну.

— Страну захватывать мы, конечно, не будем, — послышался голос мужа, заходящего на этот девичник. Лу Ан тут же попыталась развернуться к господину лицом, но не справилась с управлением и радостно дрызжнулась всей немалой массой «бегемота» на пол. Кристина лишь закатила глаза. С двумя вещами справиться было сложнее всего — с послушанием, вбитым в этих молоденьких китайских девочек и… с их почти повальной влюбленностью в Кейна. О чем последний никоим образом даже не догадывался — хрупкая брюнетка не собиралась его с кем-либо делить. Вообще никогда.

— Папа! — Алисе, как всегда, было плевать на чьи-либо планы. Она видела цель — она шла к ней. В данном случае её интересовало попасть на ручки, потому как утомленные ей с утра животные отсыпались где-то не здесь, а ездить на ком-то нужно. Отец замечательно подходил для этих целей.

Лицо Кейна Дайхарда, жесткое, с сияющими на нем ярко-зелеными глазами, тут же смягчилось. Князь, ловко подхватив дочь с пола, подошёл к жене, определенно испытывающей желание взгромоздиться мужу на еще свободную руку. Правда, пришлось сдержаться. Не при посторонних.