Олег как-то недобро ухмыльнулся и скривил губы,

– Не знаю еще. Отец в колхоз зовет на машину. Но я пока еще не решил.

Став на остановке под бетонным козырьком, держащимся на толстых кирпичных стенах, Ольга почувствовала себя неловко. Олег, сняв с велосипеда ее сумку, уходить не торопился, а о чем говорить с этим взрослым и чужим мужчиной она не знала.

– Ты, наверное, иди, а то автобуса может долго ждать придется, – наконец-то решившись, предложила она ему.

– Ну да, – внезапно согласился он, кивнув ей и запрыгнув на велосипед, – поеду я. Когда вернешься, дай знать, может увидимся, как-нибудь.

– Обязательно.

Ольга помахала ему рукой, облегченно вздохнув, после того, как велосипедист скрылся из вида. Оставшись одна, она принялась выглядывать автобус, брезгливо оглядываясь по сторонам. Стены остановки были изрисованы похабными надписями и рисунками, некоторых из которых были сделаны с большой тщательностью, особенно гигантская женская грудь, а на бетонном полу валялись пустые бутылки, окурки и чья-то рваная рубаха. В углу было мокрое пятно, по запаху Ольга догадалась, что это моча. Находиться в этом строении было неприятно, поэтому поставив сумку на скамейку, Ольга вышла наружу, став на краю дороги. Машин почти не было, так что опасаться было нечего.

Спустя минут пятнадцать рядом с ней затормозил шумно тарахтящий трехколесный зеленый мотоцикл с коляской.

– Заикина, ты что ли? – громко спросил, сидящий за рулем водитель.

Присмотревшись, Ольга узнала, что это был их участковый в надетом шлеме – Парамон Владленович, который когда-то приходил к ним, отговаривать брата от поступления в семинарию.

– Здравствуйте, – кивнула она.

– В район собралась?

– Ага.

– Ну, садись, подвезу. Я как раз туда еду.

– Нет, спасибо, – помахала она головой, – я лучше на автобусе.

Ехать с участковым ей не хотелось. Она ему так и не простила вымазанные грязью половики, которые ей потом долго пришлось отстирывать.

– Ну, как знаешь.

Мотоцикл затарахтел еще громче, и участковый умчался прочь, оставив Ольгу все так же выглядывать вдалеке автобус, который должен был ходить каждый час, но на самом деле не придерживался никакого расписания и мог прийти когда угодно.

Еще спустя сорок минут Ольга все-таки заметила медленно приближающийся желтый автобус, капот которого спереди был снят, обнажая скрывающиеся внутри механизмы. Дисциплинированно став вместе с сумкой на краю автобусной остановки Ольга дала понять, что она тут не случайно. Дождавшись, когда автобус устало остановится, и резко, с грохотом, распахнет двери, она вошла в полупустой салон, добавив себя в его нутро, уже содержащее десяток суетливых неопрятных теток с большими холщовыми сумками, наверное, едущих на рынок и пару пожилых мужчин в мятых летних шляпах. Пробив в компостере билет, Ольга поставила сумку у ног, став у заднего окна, наблюдая за удаляющейся деревней, возвращаться в которую она больше не собиралась никогда в жизни.

Артем, наши дни

Икону Артем поставил на кухне, разместив между микроволновкой и разделочной доской. Гуманоид смотрел из своего убежища на Артема и Михаила с вызывающим укором, словно осуждая за все преступления, совершенные против церкви, включая расстрел царской семьи и снос храма Христа Спасителя. Будь у него возможность говорить, он бы непременно подал на них заявление об оскорблении чувств верующих. А в средние века просто бы сжег на костре как опасных еретиков.

– Я еду с тобой в любом случае, где бы этот монастырь не находился,– сообщил Миша, усаживаясь на ближайший к себе стул и всем своим видом показывая, что его участие в предстоящем мероприятии вопрос решенный.

Артем склонен был с ним согласиться. За те годы, что он знал Михаила, в сложных жизненных ситуациях тот был незаменим. Взяв ноутбук, Артем вбил в строку поиска «Новозаветинский монастырь». Статья в Википедии гласила, что это мужской православный монастырь Иркутской епархии РПЦ, основанный в 1897 году и расположенный у поселка Усть-Усольский Иркутской области, в свое время в ту местность ссылали осужденных декабристов. Услышав обнаруженную информацию, Миша удивленно присвистнул,

– Покойный мог бы найти обитель и поближе.

– Он всегда был противником простых решений, – отдал должное погибшему Артем, и раньше замечавший, что тот действительно склонен был все значительно усложнять, часто превращая простейшую задачу в новый сезон «голодных игр» – однажды он завел роман с нашей семейной экономисткой, муж которой работал у нас в офисе завхозом. Это при наличии молодой симпатичной и незамужней секретарши, – вспомнил Артем один из ярких примеров иррациональности своего покойного руководителя.

– И что, муж не знал? – проявил нездоровый интерес к служебному адюльтеру Михаил.

– Думаю, догадывался. А может и знал,– Артем с неприязнью подумал об их завхозе – молодом нескладном парне с вечно слезящимися глазами и влажными потными руками, как будто он только что мастурбировал и при этом долго плакал. Хотя возможно именно этим он и занимался все свободное время, – Мне кажется, он был куколд, из тех, кого заводят измены жены. Говорят, сейчас это модно, – высказал он свое самое подходящее для подобного случая объяснение.

– У меня был один такой знакомый, – подтвердил Михаил, наводя себя в чашку крепкий черный кофе – однажды предложил переспать с его супругой. Сказав, что обожает смотреть, как ее имеют друзья. – Миша скривился, медленно отпив кофе из чашки, и перемешал ложкой не растворившийся сахар, – Больше мы с этим затейником не общались.

– Но с женой то его ты переспал? – Артем постарался по мере сил попытался развеять недосказанность прозвучавшей истории.

– Да. Причем еще за полгода до этого и без его участия.

После сказанного Миша ненадолго застыл, рассматривая геометрические узоры на скатерти напоминающие зеленые трехногие грибы, гуляющие по лунным кратерам в окружении гигантских муравьев, какое-то время то ли вспоминая секс с женой своего знакомого, то ли наслаждался вкусом, в общем-то, заурядного кофе. Потом, оторвавшись от созерцания скатерти, неожиданно продолжил, вернувшись к предыдущему разговору,

– В монастырь поедем через Новосибирск, – пальцем он провел черту на столе, видимо подразумевая траекторию предстоящего движения, проходящую между чашкой и солонкой, – До Новосибирска на машине, а дальше поездом. Все равно до Иркутска автомобильные дороги плохие, – продемонстрировал он неожиданные познания в области логистики и провел пальцем еще одну черту на столе, на этот раз от пачки сигарет до чайной ложки, – По пути как раз заедем в деревню, где я когда-то родился и вырос. Будет повод вспомнить детство. Сто лет уже там не был, – закончил он свой монолог, трогательно прикрыв глаза, погружаясь в пучину детских воспоминаний.

Артем, молча, повторил пальцем по столу нарисованную схему, но это слабо помогло ему переварить услышанное. Проложенный Михаилом маршрут, как истуканы с острова Пасхи, рождал массу вопросов. Вновь подвинув к себе ноутбук, Артем проверил возможные варианты маршрутов.

Судя по сведениям из мировой паутины, в Иркутск были частые регулярные авиарейсы с милыми стюардессами, горячим питанием и прохладительными напитками во время полета. По этой причине Артем не видел смысла отказываться от возможности сократить время на дорогу и выиграть в комфорте путешествия, с детства не испытывая тяги к походной романтике.

– Почему бы нам просто не полететь до Иркутска на самолете? – дождавшись, пока Миша откроет глаза, Артем, ткнув пальцем рядом с чашкой, а потом, проведя им дугу по воздуху, минуя солонку и пачку сигарет, опустил рядом с чайной ложкой, таким образом, изобразив все прелести полета перед другими способами передвижения. Озвучив мучавшие его сомнения, – ты же не страдаешь аэрофобией?

– Нет, – отозвался Михаил, – Не страдаю, и педикулезом тоже. На самом деле люди только думают, что они боятся летать. По-настоящему они боятся падать. Но дело в другом, – нахмурившись, он устало потер пальцами веки, – Тогда мы не будем похожи на паломников.