Ночь не думала кончаться. До рассвета оставалось ещё несколь­ко часов, когда на лейтенантском пульте загудел зуммер видеотектора. Лонго нажал кнопку, и в расправившемся под потолком шаре стереоэкра­на возникла Рузаф.

— Я улетаю на Изумрудную, — проговорила она, впившись взглядом в лицо Лонго.

— Счастливого пути, — безразличным тоном произнёс он, мель­ком взглянув на неё.

Он ничего не заметил, но меня её взгляд привёл в беспокойство. Она смотрела на него с жадным вниманием, словно хотела запомнить на всю оставшуюся жизнь, и в то же время её взгляд был холодным и беспощадным.

— Я хочу тебя предупредить, — произнесла она. — Если тебя вызовут в префектуру, то не езди, а постарайся скрыться.

— С какой стати? — нахмурился он. — Я не чувствую за собой ни­какой вины.

— Послушайся меня, — настаивала она. — А, впрочем, это уже ничего не изменит. Прощай, Торнадо!

Она бросила это так жёстко и небрежно, что он вдруг вскинул голову и с изумлением взглянул на экран, но тот уже померк и, свернувшись в каплю, упал на пульт.

— Проклятье, — устало проговорил он. — Так что там у нас в заключении экспертизы? Этот тип действительно сошёл с ума?

Он вернулся к своему оборотню, а я с трудом пыталась избавиться от тревожного предчувствия, связанного с этим неожиданным предупреждением. Мне стало страшно за Лонго, словно над ним нависла опасность, и я готова была удавить эту отставную одалиску за её жестокий взгляд, за удовлетворенное «это уже ничего не изменит», за «прощай», похожее на оглашение смертного приговора.

А потом снова раздался зуммер. Это был уже служебный канал связи. Лонго поморщился, но трубку взял сам.

— Двадцать шестой участок. Лейтенант Руфах… Немедленно? Хорошо, выезжаю… Что вы сказали? — он сосредоточенно посмотрел на меня, вздохнул и немного упавшим голосом произнёс: — Понял, — положив трубку на место, он сообщил: — Нас обоих просят немедленно приехать в префектуру. Они хотят задать нам несколько вопросов.

— Поехали, — я решительно поднялась.

Лонго обернулся к Клайду. Тот с тревогой смотрел на него.

— Всё будет хорошо, — успокоил его Лонго.

— Не заводись там, — попросил Клайд.

— Как выйдет… Салют!

Лонго обнял меня за плечи, и мы вышли из кабинета.

Через полчаса мы уже находились в странном помещении наподобие большого стеклянного куба. Мы: я и Лонго сидели в креслах, перед нами висели в пространстве микрофоны, а в лицо бил яркий свет. Там, чуть впереди, напротив нас собрались шесть человек в форме колониальной полиции с погонами не ниже майора или в штатском. Стол был один, но стулья принесли на всех, однако, некоторые предпочита­ли стоять или прохаживались вдоль зеркальной прозрачной стены.

— Итак, — прокашлявшись, начал мрачный, как грозовая туча, Тор­сум. — Ваше имя Лонго Руфах, вы лейтенант колониальной полиции?

— Да, — ответил Лонго. Его лицо было каменным, но чувствовалось, что он напряжён до предела.

— Ваше имя Лоранс Бентли? Вы постоянно проживаете на Рокнаре.

Я не стала возражать, хотя не считала Рокнар своим постоянным местом жительства.

— Вас пригласили сюда, чтоб предъявить обвинение в участии в заговоре с целью поднятия мятежа в Пиркфордской Колонии для антисоциальных элементов. Вам понятно обвинение?

— Понятно, — подтвердил Лонго.

Я кивнула.

— Вы признаёте себя виновными?

— Нет.

Я отрицательно покачала головой.

— Хорошо, — вздохнул Торсум. — В таком случае вам будут предъявлены имеющиеся у нас доказательства. Начнём с того, что произошло на Базе, располагавшейся на орбите Тартара. Лейтенант Руфах, вы пока не лишены звания, и я буду называть вас так.

— Меня это не оскорбит.

Торсум некоторое время сверлил Лонго тяжёлым взглядом, но тот не отвёл глаз.

— Итак, лейтенант. Как вам известно, кто-то с базы сообщал мя­тежникам о времени вылета истребителей. Я утверждаю, что это были вы. В помещении, которое вы занимали, обнаружены детали от передат­чика. Видимо, контузия и срочная отправка в госпиталь помешали вам избавиться от них. Сам передатчик был доставлен к вам в госпиталь вместе с вашими вещами, которые не распаковывались и не проверялись. Это вы погубили восемь летчиков. Когда пришлось лететь вам самому, вы сделали снимки, но ваша сообщница мисс Бентли симулировала обморок, и снимки были уничтожены.

— С момента возвращения на базу из того полета я был рядом с вами, комиссар, — напомнил Лонго.

— Это сделал ваш второй сообщник, механик Аблад, который работал с вами ещё в армии Ормы, и всем была известна его преданность вам.

— Он подтвердил это ваше умозаключение?

— Нет, но мы ещё коснемся причины этого. Когда вы поняли, что дальнейший саботаж бесполезен из-за решения командования применить установку «Орлиный глаз» и, таким образом, игра всё равно проиграна, вы решили избежать подозрений простейшим путём. Вы сами уничтожили крейсер мятежников.

— Осмелюсь напомнить, — подала голос я, — что идея с «Орлиным Глазом» принадлежала мне.

— Но вы ведь уже знали, что в данном случае она не даст эффекта, а лейтенант Руфах этого не знал.

— Ну, конечно, — кивнула я. — Мы разговаривали на разных язы­ках и не могли договориться об этом.

— Я думаю, что вы договорились, но о чём, вы расскажите нам позже. По возвращении на Изумрудную, лейтенант, вы решили изба­виться от передатчика, а заодно и от свидетеля, переложив при этом всю ответственность на его плечи. Вы застрелили Аблада и подложили передатчик в его багаж.

— Аблад убит? — лицо Лонго судорогой исказила боль. — Так там убили его?

— Вам это прекрасно известно, лейтенант, — раздражённо проговорил Торсум. — Вы всё просчитали, вы даже выбросили бластер в море, хотя наивно было полагать, что мы его не найдём. Вы же знаете наши методы и возможности! Хоть бы отпечатки стёрли!

Лонго сидел в кресле, низко опустив голову, и по его плечам пробегала дрожь.

— Вы проверили бластер методом биолокации? — спросила я. — Параметры биополя соответствуют данным лейтенанта Руфаха?

— Со всеми материалами вы ознакомитесь перед судом! — оборвал меня комиссар.

— Перед Звёздным Трибуналом! — неожиданно резко произнёс Лонго. — Участие в заговоре против безопасности Объединения Галактики является юрисдикцией Звёздного Трибунала!

— Прошу прощения, — согласился тот. — Звёздного Трибунала. Как же вы просчитались с отпечатками-то?

— А на передатчике не нашли? Я вроде стирал, — зло съязвил Лонго.

Мне показалось, что он начинает терять контроль над собой. Это было плохо.

— Когда вы прибыли на Клондайк, вам и в голову не приходило, что дело не закрыто. Но мы допустили оплошность, вынеся сообщение об этом на заседание Почётного Легиона. Кстати, мисс Бентли, не затруднитесь назвать номер вашего удостоверения. Ведь вы были там?

— Была, — кивнула я. — Но номер удостоверения называть не стану. А что, в памяти вашего суперкомпьютера, пропустившего меня в зал, сведений об этом не осталось?

— Вы потом объясните, как вы обошли нашу систему контроля. Никакого удостоверения у вас нет! Это лейтенант Руфах пропустил вас в зал. Разве нет?

— Нет.

— Продолжим. На заседании вы узнали о том, что ведётся следствие.

— Раньше нам это и в голову не могло прийти! - едко вставил Лонго.

— Вам не могло прийти в голову, что следствие идёт по правильному пути! Вы тут же приложили все усилия, чтоб сбить нас со следа. Вы даже не побоялись заявить о своём личном знакомстве с Альбелином.

— Как будто не вы теребили меня за пуговицу, намекая, что не­плохо было бы выйти с ним в контакт, когда пропал тот пелларский инспектор!

— Но вы очень рьяно защищали его на заседании.

— Вспомните, что я тогда говорил! Я ни слова не сказал в его защиту. Я лишь пытался вбить в ваши пустые головы, что вы ищите не там!

— Именно это я и имел в виду. А ещё то, что вы осмелились бро­сить тень на Колониальную Полицию.

— Не на полицию, а на одного предателя в её рядах, и не бросить тень, а пролить свет!