В зале зашумели. Торсум вскочил с места, но Торнадо махнул рукой и всё смолкло.

— Я не называю имён, не потому что боюсь или набиваю себе цену, а потому что они мне пока неизвестны. Но их нужно выявить, пока не поздно. Как объяснить утечку сверхсекретной информации о координа­тах баз и паролях крейсера? Можно, конечно, списать всё это на сказочно разветвленную и фантастически оснащённую агентуру императора пиратов, но не проще ли предположить, что это дело рук того, кто вполне официально имеет к ней доступ? Я знаю Альбелина в лицо, я был на базе. Его там не было. Кто сообщал мятежникам время выле­та наших истребителей? Кто вообще подал эту идиотскую идею с фото­графированием?

— На первый вопрос я уже ответил! — вставил, наконец, красный как рак Торсум. — Один из механиков был убит сразу по возвращении с базы. В его багаже обнаружен портативный передатчик. Скорее всего, Альбелин убрал ненужного свидетеля.

— На Изумрудной? На штабной планете беглый преступник запросто убивает свидетеля? Это так охраняется мозг и сердце колонии?

Торсум с шумом плюхнулся на стул.

— Как был убит свидетель? — спросил Торнадо.

— Выстрелом из бластера.

— Я голову могу дать на отсечение, что он не пользуется лазер­ным оружием. Он вообще не убивает.

— Убить мог и не он, — ядовито заметил комиссар. — На Изумрудной было некое лицо, которое, кстати, было и на базе, о котором можно предполагать, что оно ранее имело тесные контакты с Альбелином, и которое ты, Торнадо, притащил…

— Ваши предположения, комиссар, были опровергнуты Инспекцией! — взорвался Лонго. — Вы при мне читали ответ секретного отдела. Контакты данными не подтверждаются. Короче, я не собираюсь диктовать вам, в каком направлении следует вести расследование, но прошу учесть моё мнение. Я считаю, что версия об участии в заговоре Альбелина является ложной и надуманной, она уводит нас от подлинных виновников того, что случилось на Тартаре. Вы обратились к нам за помощью? Мы постараемся сделать всё, что в наших силах. Лично я возьму на себя проверку выдвинутой мною версии и прошу при этом вашего содей­ствия.

— Если вы будете действовать в рамках закона, — буркнул мрач­ный Торсум.

— Естественно, — Лонго сел на место.

Торсум встал.

— Лейтенант Руфах высказал нам своё суждение, которое весьма спорно, но всё же заслуживает внимания. Однако мне не хотелось бы, чтоб вы оказались в плену какой-либо определённой версии, и потому ещё раз обращаю ваше внимание на имеющиеся неопровержимые сведения о том, что Альбелин сейчас жив и находится в колонии. Странно было бы предположить, что такое крупное событие произошло бы без всякого его участия.

«Странно, — согласилась я мысленно, — но только в том случае, если он действительно в колонии. А его здесь нет». Я встала и осто­рожно, стараясь не привлекать внимания, открыла дверь и вышла. Не успела я дойти до поста у дверей, как позади послышался шум шагов и голоса. Заседание, наконец-то, закончилось. Выбежав в холл, я остановилась в сторонке. Лонго вышел, разговаривая с высоким землянином. Он был мрачен и увлечён разговором. Я окликнула его. Он обернулся.

-Давно ждёшь? — спросил он, подходя. Его собеседник с интере­сом посмотрел на меня. Это был красивый, худощавый шатен с карими глазами. Присмотревшись, я сразу его узнала. Лет пятнадцать назад он был чемпионом Земли по автогонкам и победителем всех крупных авторалли. После пяти лет абсолютного успеха он вдруг исчез, изрядно опечалив своих поклонников. Его звали…

— Джулиано Нордони, — представил его Лонго. — Один из самых верных и надёжных друзей.

— Даже подаривший тебе отличный автомобиль, — улыбнулась я.

Нордони тоже улыбнулся.

— Хорошим друзьям нельзя делать плохие подарки. Я вас где-то видел. Это возможно?

— Мир тесен, хотя, если честно, я не могу вас вспомнить.

— Значит, я ошибся. Должен проститься с вами. Не забудь, Лонго, завтра в «Паласе», верхний зал. Всего хорошего, мисс.

Он ушёл. Лонго мрачно смотрел по сторонам. Я молчала.

— Ты ничего не хочешь у меня спросить? — наконец заговорил он.

— Я спрошу, когда буду уверена, что ты хочешь ответить.

— Да, — вздохнул он. — Пока я не в настроении.

Выйдя из префектуры, мы сели каждый за руль своей машины. Я чувствовала, что ему нужно о многом подумать и не хотела мешать. Когда в нижнем гараже нашего дома он вышел из машины, чтоб поста­вить «Сокола» в бокс, я заметила, что он успокоился и его настрое­ние улучшилось.

Когда лифт поднимал нас вместе с «Фольксвагеном» на крышу, я, наконец, спросила:

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Только две вещи, — серьёзно ответил он. — Первая: Нордони при­гласил нас с тобой завтра на одиннадцатую годовщину своей свадьбы. Вторая: я тебя очень люблю и сейчас думаю, не будет ли слишком наг­лым с моей стороны повесить все ночные дежурства на Клайда.

VIII

Когда я проснулась на следующее утро, Лонго уже встал. В фор­менных брюках и с полотенцем на плечах он сидел за компьютером и сосредоточенно смотрел на экран.

— Боже, какая рань… — пробормотала я, посмотрев на часы. — И что тебе не спится?

— Много дел, — слабо улыбнулся он, выключил компьютер, встал и подошёл ко мне. — Надеюсь, я тебя не разбудил? — спросил он, присаживаясь рядом.

— Нет, я сама проснулась, — я села и прижалась щекой к его плечу. — Что-то подсказывает мне, что у нас начинается довольно бурный период.

— В любви? — уточнил он.

— Боюсь, что нет, — вздохнула я. — Ты что-то хочешь у меня спросить?

— Не думаю.

— Лучше спроси. Одной загадкой будет меньше.

— О чём ты?

— О том, о чём вчера говорил на заседании Торсум.

Лонго помрачнел и тревожно взглянул на меня.

— Откуда ты знаешь?

— Я там была. У меня тоже есть орден Почётного Легиона Полиции.

— Интересно, — пробормотал он.

— Да, безусловно, но я не смогу удовлетворить твой интерес. Ты всерьёз решил заняться этим делом?

— Ты против?

— Перестань, пожалуйста. Как будто слова женщины могут остановить мужчину.

— И всё же?

Я посмотрела на него и вздохнула:

— Если б ты не был так красив, мне было б легче сказать: «я — за». Взявшись за это дело, ты бросаешь вызов весьма могущественным силам, о которых ничего не знаешь. Ты их не видишь, а сам перед ними как на ладони. Но как мне это не трудно, я всё же говорю, что я не против. В кон­це концов, это дело для настоящего мужчины.

Он обнял меня и привлёк к себе.

— Я найду их, потому что это мой долг, — проговорил он. — Моя работа — ловить преступников, но это не просто преступники. Они но­сят ту же форму, что и я, они имеют ту же власть и те же обязаннос­ти, но они нарушают законы: законы Объединения, законы человечнос­ти, законы чести. Я бы смог простить им ненависть и подлость, но я не могу простить то, что они пятнают честь мундира.

— Ты полицейский, — кивнула я.

— Знаешь, все мои предки убивали алкорцев и солдат ормийского императора. Как священная реликвия в нашей семье хранился пояс мое­го прапра… не помню какого деда, который четыреста лет назад сде­лал себе лук и пошёл сражаться с завоевателями. После того, как он убивал врага, он вбивал в свой пояс небольшую медную бляшку. Этот пояс был весь покрыт медью, и каждый день он был у меня перед глаза­ми. Мой отец рассказывал мне, скольких врагов убил он, скольких его отец, скольких дядя. Он учил меня пользоваться карабином «Полюс-М» и говорил, что я должен убить в десять раз больше, чем все воины в нашей семье. И я убивал. Но я не стал убийцей. По результатам ментоскопирования меня допустили к службе в полиции. Я пришёл в мой двадцать шестой участок, держа в руках трофейный «Поларис», с кото­рым не расставался последние годы. Но когда я увидел, как мой тог­дашний заместитель бьёт подозреваемого… Это был совсем молодой парень, землянин, отличник какой-то там школы. Его с детства учили, что нельзя причинять людям боль, но он делал это регулярно…