— Интересно…
Хм… А всё-таки интересные здесь люди. Целый маршал, а с каким-то трепет желает увидеть взрыв. Ну и… Нет, идеальным во всех смыслах, назвать его невозможно. Есть у него и страх, и зависть, и злость. Но всё в пределах нормы. Удивляет же его воля и вера в победу. Ну и манеры. Глядя на меня, он считает меня красивой даже слишком красивой. На ноги и грудь старается не смотреть, потому как считает это неприличным и постыдным. Ну и, сейчас он радуется тому что избежал потерь, а угрозы в виде объединённого флота скоро не станет. Ошибочно считает нас всемогущими. Ошибочно, потому что это совсем не так. Даже с подзарядкой от Влада, нас с Белкой хватило бы ещё на два часа. То есть в общем четыре и это если экономить. Своих не то чтобы великих сил, нам даже если не выпендриваться, жёстко экономить и исключить энергозатратные удары по площадям, хватит на жалкие два с половиной — три часа. Что будет потом, даже думать не хочу. Но… Увы, до демонов или даже сильных ведьм нам не дотянуться. Здесь очень мало магии, то есть её аналога — излучения арданиума.
Конечно, в будущем его станет больше, как и пользователей, что улучшит наше положение и положение тех кого мы превратили в сверхлюдей. Пока же, создаём мы более урезанные во всех смыслах версии самих себя. Вот, например, Морозова. Сейчас она в десять раз слабее меня. Да, после волны энергии, она по полной использовала свой холод или основную способность. Но без волны, она невероятно слаба. Однако, у неё есть потенциал к развитию. Конечно, у нас он тоже есть. Но увы развиваться бесконечно мы не сможем, потому что представляем адскую мешанину из тёмных духов, элементалей и людей. Уверена что в будущем появятся великие люди, такие что даже мы обзавидуемся. Но вот мы…
— Начинается, — зависает рядом Белка.
Рядом с кораблями, вспыхивает фиолетовое солнце. Вода в этом месте закручивается в гигантскую воронку, настолько огромную что даже линкоры и авианосцы ничего не могут сделать. Свечение нарастает, как вдруг… Вода на огромной площади вздымается на сотни метров вверх. Нас слепит яркая вспышка и тут же глушит невыносимо громким грохотом. Гигантским куполом разгоняя облака расходится ударная волна. Чудовищная температура превращает воду в плазму от чего площадь поражения в разы увеличивается. Верх поднимается огромное, светящееся фиолетовым грибовидное облако. Которое светится всё ярче и ярче, вокруг него сверкают многокилометровые молнии. И тут… Вспышка и волна энергии которая едва не сбивает нас.
— Ну вот и всё. Как вам?
— Охренеть… — глядя на свои искрящиеся руки выдыхает Рокоссовский. — Кхем, виноват. Поразительно. А флот точно уничтожен?
Присматриваюсь и показываю место где стояли корабли. То есть… Дно на месте взрыва, не смотря на воду всё ещё светится от жара, вода над ним кипит, закручивается в водовороты, и ведёт себя странно. Огромными с авианосец размером каплями летает в воздухе. Капли кружатся, сталкиваются. Сливаются или отталкиваются. Одни поднимаются выше, другие медленно опускаются. И все они кружатся, вокруг трещины в самой реальности. Глядя на которую по телу пробегают волны дрожи. Потому как за ней, за трещиной, нечто невероятное. Там другой мир. Я знаю это, то есть понимаю. Однако… Трещина быстро зарастает, капли падают в море.
— Что-то не так, — всматриваясь в даль говорю. — Взрыв… Вы видели как бомба втягивала воду? Взрыв получился мощнее. А сейчас, гравитационная аномалия. Хм… Надо сказать Лазареву. Ну да, Влад когда прятался под берегом, видел нечто подобное. Я понятия не имею как это работает, но… Кажется, мы только что нашли способ усилить бомбу. Я поражена…
— Хватит восхищаться, — ворчит Белка. — Полетели цунами смотреть. Я никогда не видела.
Летим, смотрим. Зрелище впечатляет. На горизонте возникает высоченная волна. Вода как при отливе, утаскивая льдины отходит от берега. Мелкие камни на берегу начинают подпрыгивать. Слышится гул. Волна растёт, доходит до берега и… И чудовищная масса воды высотой где-то под тридцать метров, обрушивается на берег, сносит всё и уносится дальше.
— Запоминайте, товарищ маршал. Скоро мы уничтожим Японию. А после того как мы зачистим острова, Влад и маршал Быстрицкий начнут действовать.
Сегодня мы уничтожили флот. Основную боевую силу. Завтра нам надо вылетать, и заканчивать на этом фронте.
— Надо, значит вылетим. А теперь давайте возвращаться. В первую очередь надо сообщить о нашем успехе ставке.
Завтра, всё решится. Мы сделаем это. Мы победим.
****
В ставке наши успехи оценили и, возможно, переоценили. Уже ночью из Свердловска полетели телеграммы. За уничтожение флота всем влепили по медали. Мне и Белке присвоили лейтенантов. Приказали действовать, выполнять план и не затягивать с этим.
Однако с утра, вместо вылета, мы садимся на совещание и доработку плана. Потому как возникли кое какие проблемы. Бомб у нас семь, а бомбовозов пять. Тащить кому-то две сразу очень рискованно. К тому же, наши Ер-4 самой последней модификации могут стать жертвами зениток и перехватчиков, и банально не долететь. Конечно сбросить можно и раньше, цунами выйдет огромное и от такого японцы не оправятся, но хотя бы одну, а лучше две надо сбросить им на головы.
— Влада не хватает, он бы нашёл способ, — ворчит Белка.
— Конечно, он просто пошёл бы сам. Ага…
— Сера, с ума сошла.
— Почему? Мы с тобой пойдём. Вылетим, расхреначим всё и улетим обратно.
— Больше семи тонн груза? — скептически смотрит на нас Рокоссовский.
— Ер-4 и много букв с цифрами. Скорость пятьсот пятьдесят — шестьсот. Как я понимаю в топливе «Первопричина.» Потолок восемь тысяч метров. Максимальная нагрузка шесть тысяч килограмм.
— А у нас семь. Не поднимется.
— А если подтолкнуть? — улыбаюсь маршалу. — Теоретически… Машина хорошая, четыре двигателя и шустрая, что немаловажно. От нас до Японии полторы тысячи, то есть для нашей птички три часа, если что чуть больше. Три-четыре часа, я смогу подгонять его и даже высоту удерживать. Потом, я выдохнусь, но бомбы будут сброшены. Пилоты приведут птичку домой.
— А если не справитесь? С ПВО и перехватчиками что делать будете?
— ПВО и истребители возьмёт на себя Белка. Я же самолёт буду держать. Ну и, коварным образом отведу пилотам глаза. Те кто подлетят близко, нас банально не увидят. Да и потом, я могу свести их с ума, заставить ошибаться, а Белка собьёт их. Как вам план?
— Влад плохо на тебя влияет, — ворчит Белка. — Ты становишься похожей на него. Я в деле. Когда выдвигаемся?
— Подождите, — останавливает нас Рокоссовский. — Рисковать вами и отпускать на самоубийственную миссию я не имею права. Других вариантов нет?
— Есть, — смотрю на него. — Ждать, например. А что? Давайте сядем, успокоимся, праздник устроим. Дадим им время собраться. Англо-японский флот мы уничтожили, давайте дождёмся американский. А потом возьмём и простим врагов своих. Мы же люди, честные и справедливые. Погрозим японцам пальчиком, англичан в угол поставим. А знаете что будет потом, Константин Константинович? А я вам скажу. Для немцев, японцев, англичан, и их союзников на западном фронте то есть жителей стран Европы, мы не люди. Нацистская идеология, которую они приняли, останется с ними навсегда. Мы, простив их и сохранив им жизни, пригреем на груди змею. И вот увидите, пройдут годы, десять, тридцать, пятьдесят, но это змея вцепится нам в горло. Вы, маршал Рокоссовский, лет через пятьдесят, готовы увидеть парады престарелых нацистов в городах Европы? Готовы понять, что все ваши труды, весь ваш вклад в победу банально перечеркнули? Готовы стать военным преступником, оккупантом, а не освободителем? А как вы будете смотреть в глаза им, сегодняшним мальчишкам и девчонкам которые не жалея себя сражаются за родину когда весь мир будет считать их мразями за то что они победили? Что вы, Константин Константинович скажете пожилому ветерану, когда поддавшийся западной пропаганде сопляк, начнёт упрекать его за победу? Что вы скажете одному из своих солдат, когда лет через пятьдесят увидите как от нужды и голода он на рынке продаёт кровью заработанные медали? Что оставались человеком? Что действовали по правилам? А они? Они как?
