— Владик…
— Нестерова, — встаёт надо мной Савин. — Рита…
— Ох ё! — подбежав к нему выдаёт Никифоров. — Лейтенант. Санинструктор! Маришка!
Парни выглядят так, как будто увидели что-то страшное. Настолько, что оба сняли шапки и едва не плача смотрят на меня.
— Вы чего? Я же… Меня просто откинуло.
Прибегает Маришка, закрыв рот руками кричит и пятится назад.
— Да что с вами? Со мной всё нормально. Я уже руки чувствую. И ногу. Мне даже не больно.
— Мариша, — стонет Никифоров. — Помоги ей.
— Как? Чем? Что я могу?
Не понимая о чём они, пытаясь закрыть глаза, подношу к лицу руку и понимаю что ничего не произошло. Рука, кончики пальцев ощупывают холодную землю. Но почему?
Поднимаю голову, моргаю… У меня нет ног. Ниже груди нет вообще ничего. Зад, с разорванными в клочья ногами лежит в метре от меня. Руки, обе, тоже там. Всё это шевелится, дёргается, пальцы руки сжимают землю. Они, потерянные части тела, слушаются меня. Я их чувствую, но…
— Ё-моё, — сняв шапку выдаёт генерал. — Дочка, ты как так?
— Разобралась, — зачем-то фыркаю. — Виновата, не по уставу.
— А ну-ка подождите… — идёт ко мне Маришка.
Присаживается около моей левой руки, пальцем проводит по ладони…
— Щекотно! Хватит.
— Тебе больно?
— Ни капельки. Немного неприятно, холодно. А так…
— А так? — ущипнув меня за зад, спрашивает Маришка.
— Так больно. А…
— Соберись, — кивает Маришка.
— Легко сказать. А как?
— Представь.
Представляю себя целой. И чувствую то, чего раньше не было. Поднимаю голову, смотрю как из меня к моим же частям тела тянутся кровавые нити. Соединяются с частями и тянут их обратно. Так очень быстро ко мне возвращаются руки. Возвращаются, прирастают. С хрустом на место встают суставы. Нижняя часть тела притягивается, подтягивается и также прирастает. Раны на ногах заживают…
— Ни крови, ни чего-то ещё, — заключает Маришка. — Очень интересно.
— Чего тут интересного, — с трудом встаю, отряхиваю превратившиеся в лохмотья штаны, шагаю…
Шагаю и падаю, потому как колени гнутся назад.
— Ошибочка. Не той стороной. Сейчас.
Нижняя часть тела с хрустом поворачивается по часовой, натягивая кожу отодвигается и со щелчком встаёт на место.
— Вот, — вставая улыбаюсь. — Так лучше. Это что получается, я теперь как вы? А чем мне разбор на запчасти поможет. А… А… Апчхи…
Картина меняется, я становлюсь как будто ниже. Савин глядя на меня садится, Никифоров закатив глаза падает. Генерал крестится.
— Что опять?
— Ничего, — пожимает плечами Маришка. — Всё хорошо, лечить тебя не надо. Только это, голову на место приладь. У нас бойцы в обморок падают.
— Голову?
— Ну да, ты её в руках держишь.
— Стой, а как я тогда говорю?
— Да чёрт тебя знает, — отмахивается от меня Маришка. — Ну всё. Я дальше пойду. У меня много раненых. А ты, безголовая… Иди полежи. Потом с тобой отдельный разговор будет.
Прилаживаю голову на место. Почему-то, то есть откуда-то знаю как надо. Ставлю голову на место, прижимаю, чувствую как срастаются мышцы, кожа, артерии. Поворачиваю до щелчка и… И всё. Никаких последствий. Шея немного чешется. С Ваней неудобно получилось. Лежит, язык вывалил.
Шагаю к нему, теряю равновесие и падаю.
****
Сон… Приятный, яркий, но почему-то вспомнить что именно видела не получается. А где вообще я? Вроде на койке, пахнет лекарствами. Значит… Открываю глаза, поднимаю голову и вижу что всё тело перебинтовано.
Значит, меня слишком сильно приложило и все эти фокусы с разбором на запчасти мне привиделись? Приснились… Однако… Мне больно. Вообще не больно. И тело хорошо слушается.
Поднимаю руку, шевелю пальцами, сажусь и встречаюсь взглядом с сидящей на табуретке Серафиной. Которая…
— Ну ты как?
— Я такой сон видела. Ты не поверишь. Налёт авиации, с неба бомбы, горящие самолёты, а потом я разобралась…
— Это не сон, — улыбается Серафина. — Всё так и было. А здесь ты потому что во сне разбиралась, а конечности твои по блиндажу расползались. Пришлось тебя, как бы это сказать, фиксировать бинтами.
— Ух ты. Это же здорово. Я такая же как и вы!
— Ну да, Рита, ты такая же как доктор Лазарев. Хвала Тёмным Силам, такой как мы ты не стала. А теперь слушай. Твоя способность — управление собственным телом. Разбор, спонтанные мутации на твой выбор. Когти, зубы, щупальца, броня, обращение в чудовище если захочешь. Практически бессмертие, пулей и взрывам тебя не убить. Бешеная регенерация клеток и тканей, сверхбыстрое восстановление. Сверхчеловеческая сила, скорость, выносливость. Ты можешь изменять тело как захочешь. Наращивать мышцы, кости, ты сможешь менять даже внешность. Теперь ты обладаешь редким даром, имеешь силу. И я научу тебя ей пользоваться. Влад, он же Кастиан, с такими как ты сталкивался и многое знает. Но сначала… Рита, нам надо поговорить. Очень серьёзно и основательно.
— Ну да, я всё понимаю. Но я люблю его. Ты ведь знаешь…
— Знаю, — кивает Серафина, и взмахом руки превращает мои бинты в одежду. — Пойдём, пройдёмся.
Выходим из госпиталя, пока идём в сторону их каменного домика стреляю у Савина сигарету, закуриваю и перебираю варианты как и что говорить чтобы убедить Преображенскую.
— Слушай меня внимательно, — прислонившись спиной к стене домика строго говорит Серафина. — Влад не твой.
— Я другого от тебя не ожидала. Кому я нужна…
— Нет, ты не понимаешь. Тут всё сложно, но и ты теперь не простая. То что ты искренне и всей душой влюбилась, никакому сомнению не подлежит. Но Влад, не твоя судьба.
— Почему?
— Что такое любовь? — вздохнув спрашивает Серафина. — Для нас, это нечто большее чем чувства. Для нас любовь, это совпадение вибраций души. Да, души вибрируют и только когда эти вибрации совпадают, двое, трое, четверо, шестеро, могут быть вместе. Тогда происходит такое явление как запечатление или любовь с первого взгляда и до последнего вздоха. Так вот, вибрации души Влада, в какой-то степени подходят тебе. Твои же, увы нет. Запечатления не будет, никогда. Твои попытки быть с ним вместе, измучают вас.
— Ты так говоришь потому что не хочешь чтобы я…
