Получено опыта — 2000!

Ещё не успев до конца осознать, что произошло, я повернулся к незнакомцу — и обнаружил на его месте Насифа. Воплощение Справедливости стоял, слегка согнувшись, уперев руки в бока и тяжело дышал.

— Стар я стал… для таких развлечений, — сказал он, разгибаясь и утирая пот со лба.

Мы с Эми подбежали к нему с двух сторон, но он жестом показал, что всё в порядке. Чего всё ещё нельзя было сказать про Обитель. Со смертью громадной твари температура вернулась в норму, но в остальном всё продолжало рушиться.

— Я не буду напоминать вам про время, — грустно улыбнулся Насиф. — У вас самих есть глаза, и получше моих. Эймей…

— Да! Мне пора! — крикнула Эми, убегая по ещё целой лестнице, завёрнутой в дикую спираль. — Увидимся, Макс!

Мы остались с Насифом одни, и он двинулся в сторону Санитария — на мой взгляд, достаточно неспешно.

— Что происходит? — спросил я. — Это можно остановить?

— Обитель видела худшие времена, — сказал он. — Но лишь однажды. То, что происходит сейчас, тянулось столетиями, но в последние дни ускорилось в тысячу раз. Это не связано с Санитарием, но более точную причину придётся установить после суда.

— Как вообще можно проводить суд во время такого⁈

— Потому что силу восстановить Обитель сейчас может даровать только Судья. Нам остаётся надеяться, что сегодня он прислушается к голосу разума и поймёт глубину своего заблуждения.

— Насиф, — сказал я проникновенно. — При всём уважении, это звучит, как бред.

Он понимающе усмехнулся, не сбавляя шага.

— Мы живём в этом бреду триста лет, юноша. В какой-то момент это кончится. Может, через сто лет. Может, сегодня. Пока на нашей стороне закон, даже Судья не смеет ему перечить. Поэтому сейчас очень важно, чтобы вы спасли ещё одного союзника для нашего общего дела.

— Я… я здорово облажался в прошлый раз.

— Несложно облажаться, когда тебе стреляют в спину, — покачал головой Насиф. — И за это Улисс ответит отдельно. Но сейчас — прошу, мы на месте.

Не прошло и десяти минут, а мы уже стояли возле арки Санитария. Справедливость, возможно, не обладал телепортацией Пенни, но точно знал короткую дорогу. Я подошёл поближе, собираясь с духом перед шагом вперёд.

— Я дождусь вас тут, Ардор. У меня есть предчувствие, что вы быстро справитесь.

Коридор старой гостинки, играющий роль лечебницы для безумных богов, тоже изменился. Но эти изменения, судя по всему, не были связаны с разрушением внешней Обители. Тусклые лампочки погасли, двери по обеим сторонам казались нарисованными, а единственный источник света теперь находился дальше, едва заметный от входа.

Я пошёл по направлению к световому пятну — и скоро понял, что это настольная лампа слегка необычной конструкции, кое-как освещающая круглый участок пола. На полу рядом с лампой сидела женщина в изысканных жёлтых одеждах и бело-золотой карнавальной маске, раз за разом подбрасывая в воздух серебряную монетку. Она ловила её, не давая достигнуть пола, и подбрасывала снова, даже не посмотрев на результат. Если она и заметила меня, то не подала виду.

Мне оставалось лишь подойти поближе и устроиться напротив. Монетка вновь сверкнула в воздухе, но на этот раз незнакомка позволила ей упасть. Та сделала пару кругов по полу и закатилась в щель между досками.

— Я возвела этот город для своей сестры, — глухо сказала она. — У меня ушли столетия на то, чтобы воссоздать место, где она однажды была счастлива. И когда Дейрдре очнулась бы, она бы пришла в себя там, где нет ни страданий, ни горя.

— Мне очень жаль, — тихо сказал я, но она продолжала, как не услышав.

— Когда я доберусь до Улисса, у него отсохнут все пальцы на руке, которой он схватил её. У него выпадут волосы и ослепнут глаза, он будет спотыкаться на каждом шагу. Он слабее меня, и он об этом знает, и Судья не сможет защищать его вечно.

Её маска оставалась недвижима всё это время, смотря на меня тёмными щелями прорезей для глаз.

— Я могла бы раздавить тебя прямо сейчас, почти не напрягаясь. Но я не получу от этого ни пользы, ни удовольствия. У тебя осталась последняя попытка, путник. Угадаешь, кто я?

Несколько секунд я сидел молча, прокручивая в голове наши прежние разговоры, а затем погоню. Не знаю, из-за повышенного параметра интеллекта или обновлённого благословения Эми, но память работала безупречно, воссоздавая образы и детали. Я опустил глаза вниз — туда, где между рассохшихся досок всё ещё можно было увидеть тусклый блеск серебра. Весь мой поход в комнату Красоты оказался неудачным от начала до конца. И этому, видимо, была причина.

— Удача, — сказал я. — И ты не сошла с ума, верно?

Она медленно сняла карнавальную маску, и я увидел её лицо, по красоте не слишком уступающее самой Красоте, если бы не следы бесконечной усталости.

— Догадливый, — сказала она. — Или везучий? Это мы сейчас выясним.

По коридору Санитария разнёсся негромкий стук — Удача поставила на пол небольшой футляр для игральных костей, которые тихо задребезжали внутри.

— Три раунда. Принимаются только ценные ставки. Что поставишь на кон, путник?

— Послушай, — сказал я, призвав на помощь всё своё мастерство убеждения. — Мы всё ещё можем помочь твоей сестре, и не ей одной. Судья хочет казнить Эми, Обитель рушится прямо сейчас, но если мы выиграем суд…

— Мне нет дела до суда, — прошипела Удача. — Нет дела до Обители. У меня осталась только месть и старый добрый шанс. Что ставишь?

— А что ставишь ты? Какой мне смысл с тобой играть, на жизнь? Так убей меня прямо сейчас, и я просто воскресну.

В её серых глаза промелькнул гнев, тут же сменившийся разочарованием.

— Ты не задумывался, что именно поэтому чужаков и не любят? Неважно. Хочешь, чтобы я пришла в суд? Я ставлю это на кон.

По-видимому, от игры в кости мне было не отвертеться. Да ещё с кем — с богиней Удачи, которая была на меня очень, очень зла. Я старательно поднимал свой параметр удачи за последние уровни, но сомневался, что скромная двадцатка могла что-то сделать против божественной мощи. И всё же, её помощь нужна была, как кровь из носу, а игра могла её успокоить.

— Мы так толком и не познакомились, — спокойно сказал я, устраиваясь поудобнее. — И в этом тоже моя вина. Меня зовут Ардор. Тебя?

— Эмбер, — сказала она с подозрением. — Так будешь играть или нет?

— Буду, буду, — я снял с пальца Погасшее Солнце и положил его перед собой. — Как по-твоему, это достаточно ценная ставка?

— Вполне. Попробуешь жулить — прокляну. Готов?

Кости Удачи выглядели как четыре классических шестигранника с закруглёнными углами. Вырезанных, судя по всему, из настоящей кости. Тяжёлые, прохладные на ощупь, они так приятно лежали в горсти, что их не хотелось метать. Память услужливо подкинула мою давнишнюю попытку выучить теневое заклинание, связанное с костям, и чем это закончилось. Я сказал памяти, чтобы она заткнулась.

Я метнул кости на пол. Тройка, пятёрка, шестёрка, двойка. Не худший, но и не лучший бросок в моей жизни.

Эмбер лишь мельком взглянула на мой результат, сгребла кости и тут же метнула их сама. Кто бы мог подумать? Четыре идеальных шестёрки.

— Второй раунд, — сказала она голосом, в котором не было слышно радости от выигрыша. — Только ценные ставки. Что поставишь на кон?

Поколебавшись, я отцепил от пояса ножны с Фениксом и молча положил их перед собой. Удача кивнула, не меняясь в лице, и протянула мне кости. Мой бросок: две шестёрки, четвёрка и тройка. Значительно выше среднего. Её бросок: четыре идеальных шестёрки.

— Третий раунд. Только ценные ставки. Ты сказал, что не можешь отдать жизнь, путник, но что насчёт души?

— Моя душа давно мне не принадлежит, — сказал я со спокойствием, которого на самом деле не испытывал. — Я бы не взялся ей распоряжаться.

— Правда? Я готова рискнуть, — холодно улыбнулась Эмбер. — Ставишь или нет?