Кажется, великий Бастер Китон однажды сказал, что есть дюжина способов заставить публику плакать, но нет ни одного надёжного способа вызвать смех.

Следом я вспомнил американскую культуру — и бесконечный поток так называемых «батиных шуток». Среди них были и шутки-переклички с «тук-тук», с одной из которых богиня веселья решила начать наше знакомство. Сходу я мог вспомнить штук двадцать, только вот все они строились на каламбурах английского языка, что очень посредственно переводилось даже на русский. За перевод с русского на имперский и обратно отвечала система, и я понятия не имел, как она справится с дурацкой игрой слов с моего неродного языка. Можно, конечно, попробовать адаптировать…

— Тук-тук.

— Кто там?

— Ямал.

— Ямал?

— Я малость запыхался, может, передохнём?

— Хорошая попытка! — заулыбалась она. — Но отдохнёшь уже на месте, а я подумаю, что ты мне будешь должен.

Анекдоты про животных вызывали у неё лишь лёгкую ухмылку. Анекдотами про семейные дрязги я добился жалостливого взгляда. Она знала абсолютно все шутки из разряда «заходят как-то в бар» и рассказала в ответ пару, которых не знал я. Ни одна моя адаптация «тук-туков» не заставила её рассмеяться. Курица, переходящая дорогу, небогатый набор чёрного юмора, стишки-пирожки — не работало ничего. Некоторые шутки Пенелопа признавала новыми, но не находила достаточно смешными.

Я чувствовал, как мой мозг вновь закипает без малейшей помощи проклятья. А на горизонте пустоты тем временем замаячила Обитель — и возникающая из ничего каменная тропа вела прямиком к ней.

— … а там кровища — и шкаф на плоту стоит, — закончил я один из самых длинных из известных мне анекдотов с дурацкой, но неожиданной концовкой.

Тот потребовал серьёзной переделки, поскольку ни о самолётах, ни о холодильниках в Аниме не слышали. Увы, результатом моих усилий был лишь рассеянный кивок со стороны Пенелопы — кажется, она вообще не связала одну часть рассказа с другой. Все мои последние попытки пошутить воспринимались одинаково — богиня веселья выглядела хмурой и подавленной, словно возвращение в Обитель было тяжёлой, нелюбимой работой, от которой невозможно было уклониться. Что с одной стороны смотрелось странно, но с другой…

Я вспомнил слова Насифа о том, что именно она когда-то проектировала Обитель. По всей видимости, ещё до Ночи Ночей, ещё когда звалась Счастьем.

Следующая стукнувшая мне в голову мысль была настолько очевидной, что я застыл на месте, позволив Пенелопе уйти вперёд. Только вот последствия высказывания подобных мыслей невозможно было предсказать. Я вполне представлял, что при худшем исходе меня вернут назад, в желеобразную пустоту, чтобы не мозолил глаза и не умничал. С другой стороны, перспектива остаться в должниках также не радовала.

— Чего встал? — скрипучий голосок, раздавшийся прямо под ухом, чуть не заставил меня шарахнуться с моста в сторону.

Пенелопа, только что обгонявшая меня метров на двадцать, теперь стояла слегка сзади от меня, неодобрительно качая головой. До Обители было рукой подать, и я понимал, что задержка с моей стороны смотрелась как попытка оттянуть неизбежное. Ну, была не была.

— Последняя попытка, — сказал я. — Последняя шутка. Не понравится — считай, что ты победила прямо сейчас.

— Эх, уболтал! — хихикнула она и подставила ладонь к уху, демонстрируя повышенное внимание.

— Дело было давно, — начал я так, словно рассказывал сказку, а не анекдот. — Когда целители-мозгоправы в Империи в самом деле пытались лечить людей, а не ставить на них смертельные эксперименты.

— Прямо так давно?

— Столетия назад. В общем, пришла к одному такому целителю юная девушка и сказала: «Доктор, в последнее время меня вообще ничего не радует. Жизнь жестока и несправедлива, в ней так много боли. Что мне делать?»

На этот раз комментариев от Пенелопы не последовало — она действительно внимательно слушала мою грубую переделку классической шутки. Я продолжал:

— А целитель ей и говорит: «Знаете, мне всегда помогало сходить в Церковь Спокойствия, и там вознести мольбу Счастью. Почему бы и вам это не попробовать?»

Выждав небольшую паузу, я выдал ей панчлайн:

— «Но доктор!», — воскликнула девушка, — «Теперь меня зовут Весельем…»

Ответом было гробовое молчание. Я осторожно взглянул на Пенелопу — она стояла, закусив нижнюю губу и сжав кулаки, будто еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Неужели я всё-таки перегнул палку?

— Не стыдно бить ниже пояса? — наконец выдавила она, шмыгнув носом. — А ещё посланник называется.

В ответ я устало развёл руками. Сперва мне казалось, что Веселье была осколком Счастья, маленьким сохранившимся кусочком от некогда большой картины. Но при более близком знакомстве с ней стало ясно, что аспект Счастья она потеряла целиком. Веселье же стало ширмой, отчаянной попыткой замаскировать невероятную, невосполнимую потерю.

И единственное, что я мог ей предложить — сочувствие, завёрнутое в обёртку старой шутки.

— Ха, — сказала Пенелопа, улыбаясь так криво, что это больше казалось гримасой. — Ха-ха. Ха.

— Это считается за смех? — осторожно уточнил я.

— Считается, считается. Иди уже, отсыпайся, пока я не передумала.

Я хотел было возразить, что до Обители надо было пройти метров пятьсот, а там — добраться до комнаты Лии, но когда поднял глаза, перед ними маячила знакомая дверь из чёрного дерева. В какой момент Пенелопа могла перенести меня сюда? Когда Обитель оказалась в области видимости? С середины пути? С самого начала?

У меня не осталось сил на раздумья, гадание или любую другую деятельность. Я ввалился в «комнату» Лии, чудом не споткнувшись о кота Сумрака, рухнул на кровать и провалился в спасительную темноту.

Времени до нового суда: 6 дней.

Возвращено богов в Обитель: 0.

«Рассмешить бога» — задание выполнено!

Получено опыта — 1000.

Ваша шутка, пусть и не самая смешная, понравилась Пенелопе. Пока что вы ей ничего не должны.

Получен уровень — 14!

Здоровье повышено на 10! Выносливость повышена на 20! Мана повышена на 10!

Доступно очков характеристик — 5.

Доступно очков повышения силы заклинаний — 5.

Первую минуту после пробуждения я не мог вспомнить, где нахожусь. У меня не было привычки засыпать на нормальных кроватях за всё пребывание в Аниме. В лучшем случае под это определение попадали скромные постели в том или ином трактире, а так — голая земля или голый же камень пещеры Сердца. Ощущать спиной по-настоящему мягкий матрас и чистые простыни было настолько забытым опытом, что даже внушало лёгкий дискомфорт.

Постепенно образы событий предыдущих дней пробрались в мою голову, и я успокоился. Каким-то чудом мне удалось выжить, сохранить душу, не сгинуть в пустоте и даже не остаться в должниках. Сплошные плюсы, если не считать того, что из Санитария я вытащил ровно ни одного бога. Пора просыпаться и браться за дело.

— Мяу, — сказал Сумрак, вспрыгивая на кровать и смотря на меня внимательными жёлтыми глазами.

Как и у Нэсс, у Сумрака не было ничего напоминающего рот, поэтому бог знает, откуда он издавал звуки. Сперва мяв, а затем, в ответ на почёсывание и поглажку — негромкое мурчание.

Какое-то время ушло на завтрак — тот как обычно появился на прикроватном столике. Какое-то — на игру с котом, потому что обещания надо держать. Интересно, Нэсс не обидно, что я вызываю её только по делу, и никогда — чтобы просто почесать за ушами и сказать, что она хорошая девочка? Мана — штука ценная, а иногда и бесценная, но отношения тоже надо налаживать. Я дал себе зарок, что когда разберусь с делами в Обители, буду призывать Нэсс хотя бы раз в день.

Дальше, распределение статов и усиление заклинаний. Интеллект на тройку, до сорока, по единичке в удачу и интуицию. В последнее время прокачка смотрелась чем-то лишним, напоминающем мне либо о роли чужака, либо о слабости, неспособности защитить друзей и близких. В мире, где главенствовало право сильного, моих сил хватало лишь на истребление рядовых мобов, в лучшем случае — пару ударов «Когтем феникса». Увы, заняться капитальным исправлением ситуации я мог примерно тогда же, когда и тратой маны на вызов Нэсс для почесушек.