К истечению очередного трехдневного срока Фролов нервничал и волновался. Добрый уже дважды присылал с различных интернетовских почтовых адресов свои лаконичные послания. Знал сволочь, что делал — подобные происки никогда не доказуемы, и следственными органами в расчет не берутся. И не мудрено — сейчас любой прохиндей способен прикупить полчаса времени в ближайшем Интернет-кафе, затем, от балды заполнив куцую анкету, в минуту организовать новый почтовый ящик, да разослать с десяток липовых угроз во все концы света. Поди потом, разыщи такого…

В начале восьмого, когда немногочисленные сотрудники разошлись по домам, и в клинике установилась долгожданная тишина, от полковника поступило новое сообщение. Он опять устанавливал срок в три дня, и больше в послании не было ни слова…

Олег Давидович молча взирал на зловещие строчки, играл желваками на гладковыбритых скулах и с отчаянной быстротой перебирал в голове всевозможные варианты: «Чем?.. Чем теперь это мерзавец подкрепит свою угрозу?»

Схватив со стола мобильник, он набрал номер домашнего телефона…

— Да, слушаю… — спокойно произнесла жена.

— Ира? — едва не выдал волнения врач.

— Привет. Ты еще долго пробудешь на работе?

— Н-не знаю… Скоро, наверное, подъеду. У вас все нормально?

— Вроде бы да… Лифт опять не работает — пешком поднимались. А что?

— А Сергей?.. Где Сережка?

— За компьютером…

— За каким компьютером? Где!?

— В своей комнате, за своим компьютером. Да что с тобой, милый? — озабоченно спросила супруга, — что случилось, Олег?

— Нет, ничего… — успокоил он Ирину и перевел дыхание. — Я через четверть часа выезжаю…

Но выехать домой в назначенный срок не получилось — господин Добрый и в самом деле сопровождал каждое письмо действенными и убедительными мерами. Минут через десять после разговора с женой, сотовый телефон психолога ожил…

— Алло… — устало молвил его хозяин, гадая, какую еще напасть преподнесет нынешний вечер.

— Олег Давидович? — справился незнакомый голос.

— Да.

— Вас беспокоит генеральный директора охранного агентства «Легион». Мы незнакомы, но нам необходимо срочно встретиться.

— Встретиться?.. — растерялся доктор, — не поздно ли сегодня?..

— Моя машина стоит в ста пятидесяти метрах от выхода из клиники. Откладывать встречу невозможно…

— Понятно. Сию минуту подойду.

— Я в темно-сером «БМВ», справа от выхода. Жду…

— Ваши появления в этом кабинете, Максимилиан Сергеевич, в последнее время нимало осложняют мою жизнь… — медленно, будто вынося приговор, выговорил Назаров и обречено добавил: — значит, и во вчерашнем убийстве использовались автоматы кустарного производства…

Чуть ссутулясь, он стоял у окна, спиной к сидевшему на привычном месте начальнику отдела по борьбе с терроризмом. Тот же, постукивая тупым концом карандаша по столу и попросту не задумываясь над колкими замечаниями, ожидал важного и окончательного ответа заместителя начальника Управления. Только что полковник в животрепещущих красках описал происшедшее несколько часов назад убийство на Гороховой улице. Изложил он так же и подоспевшую к утру предварительную оценку баллистической экспертизы пуль и стреляных гильз — преступники вновь сделали черное дело с помощью оружия, сработанного неизвестным, доморощенным мастером.

— Более никаких идей по проверке колоний у вас не родилось? — с оттенком слабой надежды спросил генерал.

— Что же можно еще придумать?..

Начальственный собеседник помолчал с минуту, взвешивая последние «за» и «против», потом с горечью вымолвил:

— Помните, как у Конфуция? Для обоснования и свершения своих поступков, у человека имеется лишь три пути: первый и самый достойный — размышлять. Второй, простейший — подражать. И, наконец, третий, пренеприятнейший — опираться на опыт собственных ошибок. По какой дорожке предлагаете идти вы?

— Подражать некому — не припомню за долгую работу оперативных сводок с похожей информацией, — успокоил полковник, — соответственно и опыт черпать неоткуда — в моем арсенале аналогичных дел также не бывало. Стало быть, остается первый вариант — действовать на основе размышлений.

— А есть ли у вас надежные люди для воплощения рискованного плана?

— Найдутся…

— Кто ж такие? — с интересом обернулся Назаров к подчиненному.

— Товарищ генерал, — Сергеич посмотрел тому прямо в глаза, — давайте решим так: если на миг предположить невероятное — что затея не удастся и каким-то образом раскроется — пусть все шишки падут на меня. Скажу, сам, дескать, организовал — силами своего отдела. Надеюсь, вы меня без пенсии не уволите…

Максимилиан улыбнулся, но Александру Павловичу, похоже, было не до веселья. Посему закончил мысль полковник серьезно:

— Считаю, что фамилий участников предстоящей операции вам лучше не знать.

— Странный вы человек… — вроде бы с укоризной проворчал начальник, но от шефа отдела не укрылась легкая тень одобрения. — Не знаю как от местного, но от столичного руководства шишек может нападать столько, что всем с лихвой достанется. И в первую очередь — нам с начальником Управления.

Он вернулся к креслу с высокой спинкой, но садиться не стал. Завладев своим «талисманом» — зажигалкой, встроенной в рукоять тонкого кинжала, Назаров стоял в раздумье…

«Ну, решайся же ты, телок! — мысленно подгонял его искушенный в межведомственных интригах подчиненный, — вся эта история не помешает получить тебе вторую генеральскую звезду. Скорее наоборот…»

Наконец, тяжело вздохнув, тот изрек те слова, ради которых Сергеич таскался сюда на протяжении последней недели:

— Ладно, будь, по-вашему — приступайте. Но расскажите мне хотя бы, про того, кто будет исполнять роль первой скрипки.

— Бывший советник моего отдела — подполковник Лавренцов Аркадий Генрихович. Послужной список весьма разнообразен: прошел диверсионную подготовку в элитном подразделении морской пехоты, несколько лет служил в военной контрразведке, работал в КГБ, неоднократно командировался в горячие точки… Владеет всеми видами холодного и огнестрельного оружия, отменный специалист в области подрывного дела…

Генерал метнул на подчиненного испуганный взгляд.

— …Но это, надеюсь, в предстоящей операции не пригодится, — уточнил Максимилиан и продолжил: — сведущ в оперативной работе, осторожен и аккуратен. Физически чрезвычайно крепок, хорошо обучен многим единоборствам. Психологически устойчив, способен к мгновенному принятию правильного решения в нестандартной ситуации. Одним словом, лучшей кандидатуры не подобрать.

— Хм… Вас послушать — так просто Бэтмэн какой-то… — буркнул шеф. — За что ж его уволили из ФСБ?

— Он сам подал рапорт во времена смуты…

— Ясно. Если понадобиться помощь — агенты наружного наблюдения, техника или еще что — не стесняйтесь, но бога ради — поаккуратнее. Акция, можно сказать — ювелирная, слишком наслышан я о связях и нраве начальника Управления системы исправительных дел. Такой, знаете ли… ласковый, нежный, мягкий, по гороскопу — Скорпион. Пронюхает про нашу проверку, а на деле не окажется никакого производства — так либо скандал до небес с толпой журналюг и хроникеров, либо тихая, жестокая месть с привлечением московских покровителей…

— Рожа — в самый раз, как с жуткого перепоя… — приговаривал Аркадий, глядя в зеркало, — видела бы меня сейчас Алина…

Помывшись под душем, он стоял в ванной комнате и тщательно соскабливал станком со щек многодневную щетину. Оставив над верхней губой тонкие усики и небольшой модный клинышек на подбородке, Лавренцов промокнул лицо полотенцем и ухмыльнулся:

— Впрочем, когда она вытаскивала меня из ментовки в прошлый раз, видок был не лучше.

Вспомнился огромный синячина в пол-лица, полученный в уличном кулачном бою близ его старого, хрущевского жилища…