А ещё татуировка бабочки находилась на другой её руке…
Потом, перечитывая сны, я всегда мучился вопросом, это ли изменение сподвигло смену сюжета сна? Тот самый «эффект бабочки»? Если в одном сне у неё татуировка на левой руке и я с ней сплю, а в другом — на правой, отчего у нас ничего не выходит?
Одно маленькое изменение…
Свободная воля — вот что выделяет человека. Из-за неё иногда кажется, что мы сами пишем свою судьбу, сами определяем будущее. Но так ли это? Не лучше ли следовать готовому сценарию?
Если человек расставит костяшки домино, чтобы они падали в определённом порядке, а потом аккуратно подтолкнёт первую, то они начнут падать так, как ему хочется — выстраивать идеальную, чётко срежиссированную фигуру. Но… в следующий раз он даст одной из них свободу воли. Право встать так, как ей захочется. Отчего всё идёт крахом.
Очередь доходит до нужной костяшки, но она не падает или падает криво. План порушен, последовательность испорчена, ничего не случилось! И всё из-за одной-единственной костяшки. Одного поступка того, кто обладает своей волей.
Теперь мы понимаем, что если оставляем план на кого-то со свободной волей, то всё может пойти крахом в любую секунду.
Мотнув головой, я сосредоточился на улице, ведь уже дошёл до нужного мне места. Вот он, дом моих родителей — красивый, современный, ухоженный и новый. Он стоял всего в пяти километрах от основного шоссе.
Я посещаю этот дом раз в несколько месяцев, и каждый раз на меня накатывает ностальгия. Я вспоминаю детство, которое провёл в нём. Впрочем, наверное, такое свойственно каждому взрослому: тосковать по своему детству.
Неподалёку, всего в двух кварталах, находится церковь, в которую мы ходили всей семьёй: мать, отец, я и брат. Тогда я ещё не знал, что отец не верил в бога. Или дьявола, если уж на то пошло. Большинство людей, кстати говоря, если не верят в кого-то одного из них, то не верят и во второго… Кажется, бог и дьявол неотделимы друг от друга.
Так вот, отец. Он никогда не говорил мне, что ни во что не верит, но я знал, что это так. Он посещал церковь лишь потому, что это было единственным, о чём просила мать. Отец был хорошим лжецом, он мастерски дурачил всех, кого хотел. У него было несколько разных «масок», которые он менял дома, на работе, на улице… Казалось, что отец играл свою роль, будто в театре, ловко меняя собственное поведение.
После того, как мать покончила с собой, мы перестали ходить в церковь. Я имею в виду моего отца и меня. Брата больше не было рядом. Я даже не уверен, что люди, посещающие церковь вместе с нами, хотели бы, чтобы мы продолжали приходить на службы, учитывая то, что говорится в библии: самоубийство — это грех.
Позднее у отца развился рак, что по итогу его и убило. Хотя, возможно, основная причина смерти была не в болезни. Всё-таки некоторые умудряются годами и десятилетиями сдерживать рак. Возможно, основной причиной являлась его злость, которая не позволила продолжить намеченную дорогу жизни.
Интересно, если бы он знал, к чему всё приведёт, то поступил бы иначе? Изменил бы собственую жизнь? Может, уделял матери и нам больше времени? Перестал носить «маски»?
В конце концов, знания — это палка о двух концах. Конечно, само по себе обладание каким-то знанием не может быть плохой или хорошей вещью, но то, что эта информация нам несёт… Знание может спасти нас или уничтожить. Знание, что ты умрёшь от, например, автомобиля, может вызвать в человеке фобию всего транспорта, а может, наоборот, попытку его понять. Стать столь близким к машинам, разбираться в них столь досконально, что не ощущать никакого страха, лишь желание продолжить постигать их дальше.
Кто-то однажды сказал мне, что получение знаний либо приближает нас к обществу, либо приводит к изоляции от них. Всё так и есть!
Проверив родительский дом, я направился обратно, к себе. Зайдя в подъезд собственного многоквартирного дома, наткнулся на Элис, которая проверяла почту. Она посмотрела на меня и улыбнулась.
— Привет, — махнул ей рукой, а потом поравнялся с женщиной и тоже порылся в своём почтовом ящике, после чего мы вместе направились по лестнице вверх.
— Мне опять пришла всякая реклама и бессмысленные брошюрки, — хмыкнула Элис, — смотри!
Взяв протянутые конверты, я мгновенно обратил внимание на то, кому они должны быть доставлены: «Элис Маршалл». Похоже, она не взяла фамилию Себастьяна.
— У меня таким постоянно ящик набивают, — улыбнулся я, отдавая почту обратно.
— Кстати, к тебе стучала какая-то пожилая женщина, — сообщила мне Элис. — Она просила сказать тебе, чтобы ты заглянул к ней, и оставила адрес. — Порывшись в кармане, моя собеседница вытащила мятый лист, заполненный от руки.
Кивнув, я коротко на него посмотрел, с трудом подавив вздох. Похоже, Джим не хочет меня отпускать — а ведь я только-только настроился на то, что с ним покончено. Нет, серьёзно! Я, как и планировал, выбросил бумажку с контактами и адресом Мишель и более не собирался навещать своего соседа в больнице. Однако… его мать сама навестила меня. И, кажется, мне будет проще ответить ей, а не притворяться, что ничего не получил. Потому что в таком случае она наверняка придёт ко мне снова.
Надо было дать другой адрес! Хотя… ладно, что сделано — то сделано.
Оказавшись дома, я положил бумажку, полученную от Элис, на комод, а сам уселся на диван, собираясь немного отдохнуть, попутно обдумывая, чего же хотела Мишель. И тут зазвонил телефон! Проклятый звенящий звук!
— Незнакомый номер, — поморщился я, но, секунду поразмыслив, принял вызов.
Лучше бы не принимал. Это была Мишель, которая решила лично позвонить мне. Пришлось сказать ей, что потерял её контакты и очень рад, что она сама решила позвонить. Мишель рассказала мне о состоянии Джима и о том, что врачи сомневаются, что он в должной степени перенесёт кому.
— Даже если очнётся, — расстроенно говорила Мишель, — не факт, что его мозг не пострадает от долгого пребывания «не в себе». К тому же они не до конца уверены, что автомобильная авария обошлась без последствий. Всё-таки он не мог ничего поведать им о собственных ощущениях, а без них можно определить далеко не всё.
В конечном итоге она уговорила меня навестить её в ближайшую среду, хоть и живёт на другом конце города.
— И вновь я иду у кого-то на поводу, — проворчал я, заканчивая звонок.
Мысли свернули в сторону Джима и врачей. Неужели личность так просто изменить? Мой сосед очнётся новым человеком (если вообще очнётся)?
Если он получил какие-то травмы, то изменило ли это то, кем Джим является на самом деле? Я видел жертв инсульта, видел тех, кто страдал от повреждений мозга. Эти люди полностью меняются. Они безучастно смотрят на нас, не узнают близких, с которыми были знакомы всю жизнь, не могут делать то, что без проблем делали раньше.
Их жизнь в каком-то роде закончена. Они более не могут продолжать поиск знаний, потому что становятся недееспособными.
Если Джим очнётся, но что-то в его голове навсегда изменится, то останется ли он прежним человеком или наденет «маску», под которой его уже никто не узнает?
***
«Наша судьба часто встречается на тех самых путях, которые мы выбираем, чтобы избежать её» — цитата, которая кажется мне весьма верной. Я знаю целую кучу подобных историй! Сколько раз сын проклинает отца и клянётся, что никогда не пойдёт по его стопам, а потом отказывается от своего слова и на самом деле идёт стопами отца?
Он следует чужим отпечаткам на земле не потому, что такова его судьба, а потому, что с опытом жизни начинает понимать, почему его отец поступал именно так. Зачастую подобное заставляет сына простить старшего родича даже спустя много лет с момента его смерти.
Прошлой ночью мне приснилось, что я нахожусь на месте какого-то преступления, пытаясь найти ключи к головоломке, которой, казалось, на самом деле даже не существовало. Я вижу очерченный мелом контур тела, которое лежало здесь раньше, но уже давно убрано. Хотел бы я знать имя жертвы, чтобы мне не пришлось называть тело «телом».
