Сармик протянул Каму руку и помог сесть:

– Мы оставим твоей амагят подношение по вкусу, а потом выпьем вместе. Что скажешь?

Кам принял помощь и кивнул ему.

– Господин, а дальше что? – выкрикнул кто-то в толпе.

– Будем ждать. Разве есть другой выход? – вздохнул Нэвлис.

Он уже оправился от потрясения, рукой привел растрепанные волосы в порядок и уселся на пол.

– Надеюсь, Дар сможет что-то предпринять.

Талви, столица региона Изыски на севере Ангардаса

Едва черная пурга сорвалась с берегов Ледяного моря и понеслась крушить Талви, Дархан оставил свое тело в меховой постели, на полу простого дома из серого камня, и отправился в мир духов.

Обычному человеку нужно умереть, чтобы пройти за завесу, но шаманы способны по своей воле посещать иные миры, и общаться с их обитателями. Это ремесло опасно. Любой из духов может сильно навредить душе шамана или вовсе ее сожрать, а тело забрать. Трезво оценивая все риски, шаманы с духами ведут себя осмотрительно, и без нужды их обиталище не посещают. Но только не Дархан.

В Нижний мир спустилась ночь, показался месяц в зеленой дымке. Стояла гулкая тишина. По земле волочились клочья густого тумана. С крутого утеса шаман ясно видел верхушки черных кедров и, в просветах, тоненькие струйки дыма, вьющиеся из чумов, в которых жили души мертвых людей.

В воздухе над Дарханом время от времени мелькали истинные владельцы Нижнего мира: одни похожие на людей, другие не поддающиеся описанию. Проворные духи первой искры, которые выглядели как рой огненных мошек, поднялись с соседнего утеса и разлетелись по тайным и явным лесным кострищам, домам небожителей и каминам в мире людей. Дух головной боли, по виду как набитый мешок, с треском приземлился на ветки кедра.

Шаманом пока никто не интересовался, и это весьма его устраивало. На своей шкуре он успел познать, что одни обитатели этого мира хотят навредить людям, другие рвутся помогать, а третьим нет до них никакого дела. Но будет ошибкой делить духов на добрых и злых по их намерениям, ведь понимание вреда и пользы у них своеобразное, а нормы морали заставят волосы на голове шевелиться.

Поэтому Дар просто крепко держался за миг спокойствия и отдыхал, как отдыхает человек, который вдруг отошел на обочину оживленной улицы и зачарованно уставился на поток горожан в разноцветных платьях. В мире духов шаман чувствовал себя на своем месте, как нигде больше. Здесь все пронзала великая песнь, нанизывая каждое существо, каждую частицу пространства на невидимую нить, создавая единое причудливое плетение. Песнь звучала внутри. Она бесконечно лилась, меняла тональность, погружала в поверхностный сон, когда тело расслаблено, а разум чист и воспринимает все с предельной ясностью. Песнь тянула великая паучиха7, сидящая у корней мирового древа. Она же и создавала новые невидимые нити, и прокидывала их дальше и дальше, изредка отсекая старые или запутавшиеся. Шаман не знал и не хотел знать, сколько времени прошло. Он наслаждался своим состоянием и изредка косился вниз, на чумы мертвых людей.

Особенно его интересовал один – полотнище которого так сильно провисало, что жерди напоминали ребра голодающего. Время от времени из чума выходила высокая темноволосая женщина с впалыми щеками. Она то бросала склизкие синеватые потроха рычащим псам, что сторожили стадо полудохлых оленей, то выплескивала из таза мутную серую воду.

Все в Нижнем мире было искаженным и порченным, а души людей сильно болели и не помнили прошлого. Порой тяжело было наблюдать за ними, но Дар никого не жалел. Отмучаются свой срок, умрут вновь, и отправятся в Верхний мир. А уж там забудут о неизбывных страданиях и обретут журавлиные крылья от плеча до кончика мизинца. При мысли о Верхнем мире Дар даже поморщился. Залитые солнцем вершины гор, легкость и безмятежность, царящие там, вгоняли его в смутное раздражение. Хотя именно там ведь он и окажется сразу после собственной смерти. За пособничество и тяжелый труд, великие боги Нум и Нга8 сделали шаманам подарок – умирая, они отправляются сразу в Верхний мир, минуя страдания в Нижнем. А следом, как и все другие, в мир людей, в тело новорожденного.

Женщина вновь скрылась в чуме, а Дар отвел взгляд от стойбища и заметил в чаще тонкий дымок костра. Нахмурился. Души людей не уходят так далеко в лес – они живут в оковах страха, и на то есть причины. А духи обычно костры не разводят.

Шаман поднялся и тихонько свистнул. Позади него послышалась тяжелая поступь и сопение. Подошел его мать-зверь9 Ыысах – белоснежный великан-лось с белыми же рогами, хранитель частицы души шамана, его право находиться в мире духов. Ыысах лег на землю, и Дархан привычно забрался на него верхом, крепко держась за шерсть. Лось поднялся, разогнался и уверенно побежал к краю утеса. Прыжок, и Дар с удовольствием ощутил невесомость, крепко сжимая ногами бока животного. Они нырнули во влажное облако, стремительно приближаясь к земле. Ыысах пару раз оттолкнулся копытами от воздуха, выбрал прогалину между деревьями и, чуть перебирая ногами, мягко опустился на землю, покрытую черной сухой травой. Шаман похлопал по шее зверя слева, направляя его в чащу, но лось попятился и мотнул головой. Дархан повторил:

– Ну же! Хочу посмотреть, что там, и не повредит ли это… всем, кто тут живет.

Лось издал короткое мычание, развернулся и галопом рванул в другую сторону.

– А ну, стой, а то спрыгну! Ты лось, а не курица-наседка. Излишние опасения, – возмутился Дархан. – Я должен взглянуть.

Ыысах не сбавил шага, поэтому шаман недовольно цокнул, перекинул ногу и спрыгнул с великана-лося. Удар удачно пришелся на бок, да еще пришлось немного прокатиться по земле. Дархан встал, отряхнулся и направился в чащу, подволакивая ушибленную ногу. Ыысах остановился, промычал что-то низко и грубо, но все же догнал своего шамана.

Вместе они углубились в заросли кедров, стараясь ступать тихо. Вскоре показались отсветы огня и гомон. Ыысах, слишком заметный за деревьями, остановился поодаль, а Дар, обернувшись юркой змейкой, скользнул поближе к костру, притаился за чахлым кедром10 с белым налетом на коре, и стал внимательно слушать.

– Выпьем, выпьем! – призывал задорный женский голос.

– Наконец, наконец! – вторил ему веселый мужской. – Скоро я покажу шаманчику, где тотем, а эта пурга станет веским доводом за ним пойти!

– Брат будет рад, он так устал ждать, – подтвердил тонюсенький детский голосок.

– Этот способ гораздо хуже, чем первый. И очень рискованный, – начал медленно и гнусаво рассуждать кто-то четвертый. – Впереди много работы.

– А, брось, – недовольно прервал его женский голос. – Вывести шаманчика из себя – это раз плюнуть. Он уже готов, ты лишь успевай дровишек в костер подкидывать. Опрокинем его драгоценного Траву, а дальше дело в шляпе! Уоюр выберется и навсегда перетащит нас в мир людей! Ура!

Дух с женским голосом издал задорный визг. Дар вытянулся в струну и напряженно слушал, надеясь, что его не почуют. Он сразу ощутил мощь, исходящую от этой компании, и давно ускользнул бы куда подальше, но его встревожило известие о пурге и упоминание Травы, его духа-покровителя. Шаман ни разу в жизни не встречал своего амагят, в отличие от собратьев по ремеслу. Не зря чутье привело его сюда.

– Ура! – громогласно поддержал соратницу дух с мужским голосом. – А согласитесь, я здорово разозлил сабдаки11? Видели бы вы, как я своими острыми когтями вспорол туши нарвалов и вытянул их на сушу! Ух, весь берег заволокло паром из жарких утроб. Запах крови до сих пор щекочет ноздри! Вот бы вы ахнули от красоты того темно-красного следа, что я провел от туш до человечьего городишка.